Грозный всадник

НЕДОРОСЛИ

На службу в царёво войско ехало трое дворянских недорослей - Памфил, Боголеп и Топей.

Справа едет верхом на коне Топей.

Слева едет верхом на коне Памфил.

Боголеп между ними едет.

Самый рослый из них Памфил.

Самый низкий из них Топей.

Боголеп серединкой выдался.

Самый умный из них Топей.

Самый глупый из них Памфил.

Боголеп по умишку средний.

Снаряжали их дома на подвиг ратный. Лучших дали в дорогу коней.

По мушкету висит за спиной у каждого. У каждого сабля видна на боку. Мешочки болтаются с пулями, с порохом. Вместо шапок у них шишаки.

Едут дворянские дети. Мечтают о том, как побьют они Стеньку Разина, как вернутся домой с победой.

- Мы схватим в бою злодея и живого его привезем. Мы заслужим царёво слово.

Отъехали недоросли от дома двенадцать вёрст. Осталось без малого тысяча.

Тянулась стрелой дорога. Вдруг разошлась на три.

Остановились дворянские витязи у придорожного камня. Заспорили какой же дорогой ехать.

- Едем направо, - сказал Памфил.

- Едем налево, - сказал Топей.

Боголеп же за то, чтобы ехать дорогой средней.

Час они громко спорили. Хорошо, что попался какой-то старик.

- Да езжайте любой дорогой. Какая кому милей. Не спорьте. Сойдутся они, сойдутся.

Поехал Памфил направо. Эта дорога свернула в лес.

Поехал Топей налево. Эта дорога пошла к реке.

Боголеп же вперёд поехал по открытому чистому полю.

Едет Памфил по лесу. О геройстве Памфил мечтает. Колокольным звоном гудит Москва. Сам царь Алексей Михалыч славой его венчает.

Размечтался Памфил о славе. Не видит Памфил того, как рядом в придорожных кустах, не отставая, крадётся людская тень.

Сравнялась дорога с ветвистым дубом. Потянулись навстречу Памфилу вилы, сразили Памфила в бок.

Едет Топей по дороге к реке. О геройстве Топей мечтает. Колокольным звоном гудит Москва. Сам царь Алексей Михалыч славой его венчает.

Добрался Топей до реки. Вброд переехал реку. Стал на высокий взбираться берег. Занеслась над Топеем с откоса коса. Рухнул мечтатель в воду.

По открытому чистому полю едет верхом на коне Боголеп. О подвигах ратных и он мечтает. Это в честь Боголепа звоном церковным гудит Москва. Сам царь Алексей Михалыч славой его венчает.

Кончилось чистое поле. Подошла дорога к крутому оврагу. Стал спускаться в овраг Боголеп.

Жаль, что глаз не устроен сзади. Не видит дворянский сынок того, как за спиной кто-то поднялся в рост. Взлетела, как меч, дубина. Ударила молотом по шишаку. Свалился с коня Боголеп. Остался на дне оврага.

Правду сказал старик - сошлись у дворян дороги.

СТАРАЛИСЬ

Ефремовский воевода Аввакум Иевлев писал царю: "Его величеству государю, царю и великому князю Алексею Михайловичу холоп твой Аввакумка челом бьёт".

Писал воевода о том, что городские стены у них в Ефремове подгнили, покосились, а кое-где и вовсе обрушились. Нет у города теперь надёжной защиты. "Ако же вор Стенька прийдет к Ефремову, - писал Иевлев царю, - то быть, государь-царь, великой беде". Для строительства новых стен просил воевода денег.

Отписал царь воеводе, чтобы новые стены строили. Отпустил из казны денег. Завёз воевода в Ефремов дубовые брёвна. Нанял плотников. Начали строить стены.

Старший среди плотников Никита Зяблов воеводе понравился. Хоть и стар был годами Зяблов, но в плотницком деле оказался большим умельцем.

- Мы эти стены - враз, - говорил Никита. - Они и при внуках и при правнуках будут ещё стоять. Будь спокоен, отец воевода, Разин на них не сунется.

Каждый день приходил воевода, смотрел, как идёт работа. Стучат топоры, без устали ходят пилы.

- Шибче, шибче! - покрикивает Зяблов на плотников.

Правду сказал Никита - стены растут, как в сказке. Похвалил старика Иевлев.

- Стараемся, отец воевода, - ответил Зяблов.

Похвалил воевода плотников.

- Стараемся! - гаркнули плотники.

Притомился в делах воевода. Взяла его хворь. Пролежал он несколько дней в постели.

Но работа шла, не стояла на месте. И вот Никита Зяблов пришёл к воеводе.

- Отец воевода, готовы стены!

Не удержался Иевлев, поднялся на ноги, пошёл посмотреть на крепость.

Глянул - отличные стены. Высокие, крепкие, ладные. Даже выше старых на целый метр.

- Молодцы! - похвалил воевода.

Обошёл он крепость с одной стороны, обошёл со второй, с третьей, завернул на четвёртую. Смотрит, а там нет никакой стены.

- Как так! - взревел воевода.

- Не хватило, боярин, брёвен, - объясняет Никита.

- Как - не хватило?!

- Промашка у нас получилась. Зазря метром выше поклали стены. Но ничего, ничего, - говорит Никита. - Зато три стороны неприступные. Никакая их сила теперь не возьмёт. Не страшен, отец воевода, Разин.

Взвыл воевода:

- Да что ты, дурак, несёшь! Что же это тебе за неприступная крепость, если в ней целой стены не хватает?

Разводит Никита руками, еле улыбку в усах скрывает:

- Промашка, батюшка, промашка. И как это только у нас получилось! А ведь старались, старались, батюшка...

- Старались?! - кричал воевода. - Не царю, супостаты, служите! Стеньку, проклятые, ждёте. Вот я вам!

Приказал воевода плотников избить батогами. Однако писать обо всём царю и просить новых денег не стал. Не хватило для этого смелости.

Так и остался Ефремов с тремя стенами. Хорошо, что Разин не брал Ефремов.

Г л а в а ч е т в е р т а я

КАЗАЦКОЕ СЛОВО

ГУСЬ И ПРИСЕВКА

Два молодых казака Гусь и Присевка заспорили, кто больше народному делу предан.

- Я! - кричит Гусь.

- Нет, я! - уверяет Присевка.

- Я жизни не пожалею! - бьёт себя Гусь в грудь кулаком.

- Я пытки любые снесу и не пикну! - клянётся Присевка.

- Хочешь, я палец в доказ отрежу?

- Что палец! Я руку себе оттяпну!

Расшумелись казаки, не уступают один другому.

Разин в это время проходил по лагерю и услышал казацкий спор. Остановился он. Усмехнулся.

Заметили спорщики атамана. Притихли.

Посмотрел Степан Тимофеевич на молодцов.

- Ну и крикуны: жизнь, пытки, палец, рука. Хотите себя проверить?

- Приказывай, атаман! Слово даём казацкое.

- Грамоте учены?

- Нет, Степан Тимофеевич.

- Так вот: кто первым осилит сию премудрость - тому настоящая вера.