Страница 43 из 49
Сам П. А. Вяземский, как это видно из его "Записных книжек", знал и другие произведения Метьюрина, в частности романы: "Молодой ирландец" - по французскому переводу графини Моле, напечатанному Бальзаком в 1828 г. {Об этих французских изданиях двух романов Метьюрина, напечатанных в типографии Бальзака в Париже, см. выше, с. 605 и далее.}, и "Милезский вождь", изданный той же переводчицей в том же году, под заглавием "Коннал" - по имени его главного героя {Co
Старая, но давно разоблаченная легенда утверждала, что "Мельмотом" Пушкин будто бы называл поэта В. Г. Теплякова {Бартенев П. Пушкин в южной России. - Русский архив, 1866, стб. 1148-1149. Это мнение взято из получившей печальную известность статьи А. Грена (Общезанимательный вестник, 1857, Э 6, с. 222), где говорится о встречах Пушкина с Тепляковым в Кишиневе в 1821 г. и цитируется сфабрикованный лжемемуаристом дневник Теплякова.}. О стихотворениях Теплякова 30-х годов Пушкин отзывался с похвалой, но познакомиться с ним мог не ранее 1836 г. в Петербурге; в Одессе же они видеться не могли, так как Тепляков, бывший в 1824 г. поручиком Павлоградского полка, за уклонение от присяги Николаю I после восстания декабристов был заподозрен в политической неблагонадежности и в 1826 г. выслан из Петербурга в Херсон и лишь позже перевелся в Одессу в канцелярию М. С. Воронцова. Тем не менее Тепляков читал "Мельмота Скитальца", и имя Метьюрина встречается в его бумагах. Так, в "Письмах о Болгарии", написанных под впечатлением поездки в город Варну, разоренный во время русско-турецкой войны (1828), Тепляков описывает толпы болгар, согбенных нуждой, томимых голодом, блуждающих вокруг пепла своих разоренных лачуг, и вспоминает героя Метьюрина, восклицавшего при виде гибнущего корабля (гл. IV; в русск. изд. гл. V, с. 136): ""Пусть гибнут!" - вскричал бы с адским смехом какой-нибудь невежа Мельмот; "аминь!" - шепнул бы с рабской улыбкой какой-нибудь важный дипломат" {Тепляков В. Г. Письма о Болгарии. М., 1833, с. 207.}. Очевидно, Тепляков читал "Мельмота Скитальца" в первом русском переводе 1833 г., сделанном с французского перевода Ж. Коэна. Подтверждением этого может служить письмо Теплякову одесского библиотекаря А. Ф. Спады (от 5 января 1833 г.), где он благодарит Теплякова за предоставленный ему для чтения роман Метьюрина и высказывает о нем свое суждение, впрочем, довольно забавное: "Весьма благодарен вам, что вы доставили мне удовольствие прочитать "Мельмота"; отсылая вам его, спешу воспользоваться случаем выразить вам свою признательность... Надо признаться, что там встречаются мысли чрезвычайно верные, сентиментально-чувствительные и высоконравственные; но автор более всего стремится действовать на воображение читателя, потому, по моему взгляду, это скорее постоянное колдовство, нежели сочинение, где главную роль должна была бы играть одна из тех сильных страстей, которые потрясают всю жизнь человеческую" {Из бумаг В. Г. Теплякова. - Русская старина, 1896, Э 3, с. 671.}.
В начале 30-х годов герой Метьюрина довольно часто упоминался в русской печати по разным поводам и становился все более популярным среди русских читателей. Изображенный в повести О. М. Сомова "Роман в двух письмах" молодой русский денди, приехавший в южную деревню после четырехлетнего пребывания за границей и в Петербурге, дает кличку "Мельмот" своей охотничьей собаке {Альциона. Альманах на 1832 год. СПб., 1832, с. 191-254.}. Упоминается Мельмот также в пародийно карикатурной сказке H. M. Языкова на лубочный сюжет "Жар-Птица"; в одном из ее эпизодов рассказывается, в частности, о новости, распространившейся среди посетителей трактира:
... Что будут к нам, на этой же неделе,
И проживут у нас до белых мух
Два иностранца - два родные брата
И богачи, - и денег не жалеют,
А странствуют инкогнито: один
Под именем Мельмота, а другой
Под именем второго Казановы! {*}
{* Языков Н. М. Собрание стихотворений. М.-Л., 1948, с. 330.}
В одной из повестей Е. А. Ган, напечатанной в "Библиотеке для чтения" (1839), - "Медальон", где изображается небольшое светское общество, съехавшееся в Пятигорск на минеральные воды, фигурирует также эпизодическое лицо из окружения петербургской баронессы - "чиновник по особым поручениям, страстный охотник производить сильные впечатления", который "старался прослыть во мнении прелестной баронессы одним из бальзаковских тринадцати, Мельмотом или хоть Вечным Жидом, всем чем угодно, только не невинным чиновником осьмого класса. В его глазах и голосе пробивалась, будто невольно, скрытность человека, посвященного в глубокие таинства; он говорил баронессе о любви своей гробовым, удушливым голосом, переплетая изъяснения рассказами об удовольствии мучить человечество, о несравненном наслаждении упиться кровью друга, - хоть ему только раз в жизни удалось замучить до смерти ящерицу! - и в порывах бешенства грозил ей мщением... К несчастью, баронесса, не веруя в существование Мельмотов, слушала его с равнодушной улыбкой, не менялась в лице, даже ни разу не пожелала узнать, посредством каких путей сообщения оный чиновник осьмого класса имеет влияние на судьбы Европы, хоть он беспрестанно намекал о том" {Сочинения Зенеиды Р-вой (Ган Е. А.), т. II. М., 1843, с. 40-41.}.