Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 46 из 57

На минуту я потеряла дар речи. Только хлопала глазами, изумлённо глядя на него. А потом сдавленно прошептала:

— Зачем мне уезжать?

Колесников громко рассмеялся.

— Наверное, надо было тебя как-то подготовить. Ты сейчас такая забавная. Это самое важное, что тебя интересует?

— Нет, но… — мой голос дрогнул, пришлось несколько раз откашляться. — Я просто не знаю, что сказать… Как-то, и правда, неожиданно!

— Тогда ответь сначала на последний вопрос. Ты выйдешь за меня?

— Конечно! Но в таком случае бессмысленно переписывать типографию на меня.

— Поэтому я и сказал: поженимся, когда всё закончится. Думаю, больше полугода ждать не придётся.

— Ты уверен, что хочешь оформить своё детище на меня? Наверняка у тебя полно других кандидатур, получше.

— Получше я не нашёл, — ответил он и чмокнул меня в нос.

— Так зачем мне всё-таки уезжать?

— Ну сама подумай. Ты же станешь для Трунова просто лакомым кусочком. Оставаться здесь будет слишком опасно. Я отправлю тебя под охраной в какое-нибудь надёжное место, а сам пока разберусь здесь со всем остальным.

То, что он предлагал, звучало вполне разумно, но совершенно мне не подходило. Я не собиралась оставлять Артёма одного и озвучила своё мнение:

— Что ж, я согласна с первым и последним предложением, но совершенно не согласна со вторым. И не уговаривай меня, я не изменю решения. Или выбирай другую кандидатуру.

Конечно, мои слова его не остановили. В ближайший час я проверила на себе всю силу его красноречия, все способности к убеждению и даже не совсем честные приёмы, но чудом устояла. Эта схватка полностью вымотала нас обоих, а Артёма ещё и разозлила.

Отправляясь спать, он грозно пообещал, что не собирается отступать и продолжит разговор на следующий день. Стало ясно, что просто так его не уговорить. А значит, придётся изобрести какой-нибудь способ обезопасить себя, не уезжая далеко. Несмотря на усталость, заснуть мне не удалось, и полночи я потратила на раздумья. А под утро меня осенило.

***

Итак, моё расследование подошло к концу. Свидетели опрошены, документы и экспертизы изучены. Дело можно направлять в суд. Этим самым судом — судом присяжных — я назначила сама себя. Выделила целый день и провела настоящее заседание. Попеременно переключаясь то в позицию обвинителя, то в защитника, озвучивала показания, задавала вопросы и отвечала на них. Проводила прения сторон и рассматривала факты и улики. А потом удалилась на совещание с собой и своей совестью. И, почти не колеблясь, вынесла вердикт — Колесников виновен!

Теперь нужно было назначить наказание. Эта часть процесса вызвала у меня затруднение. Ведь приговор должен быть таким, чтобы я смогла привести его в исполнение. А в этом мои возможности были сильно ограничены. Я способна противопоставить Колесникову и его внушительным связям только саму себя.

В конце концов я придумала. Этот человек разрушил мою жизнь, значит я разрушу его! Уничтожу всё, что имеет для него значение. Нет, я не буду его убивать — пусть он видит вокруг себя только руины и мучается как можно дольше. А для начала надо точно выяснить, что ему по-настоящему дорого.

И я вплотную занялась Владимиром Колесниковым. К этому времени мой враг уже оставил политические амбиции и сосредоточился исключительно на бизнесе. Я тщательно изучала любые интервью с ним, архивы передач и радиоэфиров. И собирала в копилку всё, чем он гордился, о чём отзывался как о важном и значимом для себя.

Постепенно у меня сложился чёткий список. Первое и любимое детище — типография. Второе — семейное гнездо — загородный коттедж. Третье — верная соратница и подруга — жена. Четвёртое — имя, репутация. А вот о сыне он упоминал очень редко. Зато газеты со смаком обсасывали очередные сплетни о приключениях «золотого» мальчика. Просмотрев их, я сделала вывод, что разбираться с младшим Колесниковым не имеет смысла — тот сам упорно и последовательно разрушал всё вокруг себя.

Определив цель, я стала разрабатывать конкретные шаги для её достижения. Решила, что прежде всего нужно войти в близкое окружение своего врага и начать подрывную деятельность изнутри. Проще всего это было сделать через работу, то есть, устроиться в типографию. Впереди у меня оставался последний курс института, и времени для подготовки было достаточно.

Я активно взялась за осуществление своих планов, ощущая радостное возбуждение от того, что моя цель приближается с каждым днём. А через несколько месяцев неожиданно всё рухнуло — Владимир Колесников умер от инфаркта. Прочитав об этом в газетах, на мгновение я почувствовала, будто земля уходит из под ног, а из груди словно выкачали весь воздух. Я никак не могла поверить, что в долю секунды лишилась всего, что было целью моей жизни. Её оправданием, главным и основным смыслом!

Удар оказался слишком сильным, и я не смогла справиться с ним. Мне всё стало безразлично — я забросила учёбу, отказывалась следить за собой, почти перестала есть. Лежала в своей комнате на диване, уставившись в потолок, и молчала.

Моё поведение так сильно отличалось от привычного, что привело в ужас приёмных родителей. Сначала они просто пытались со мной поговорить. Потом попробовали вытянуть меня к специалистам, а когда не получилось — приглашали психологов к нам домой. Я продолжала молчать, и единственное, что узнали родители от докторов — у меня жесточайшая депрессия. Это и я могла бы сказать, если бы захотела разговаривать.

Принимать любые таблетки или помощь я отказывалась, и в отчаянных призывах матери и отца всё чаще стали проскальзывать слова о принудительном лечении. Вот здесь я задумалась. Вспомнила детский дом, представила смирительную рубашку, закрытую палату и вздрогнула. Нет, только не это! Лучше закончить всё самой, быстро и безболезненно.