Страница 34 из 42
- Да.
- Сколько коробок?
- Боже, я не в курсе. Она сказала, что положила деньги в пустую коробку из-под шляпы.
- Но вы не сказали "пустая коробка из-под шляпы", - заметил Мейсон. Вы сказали "пустые коробки из-под шляп" - во множественном числе.
- Возможно.
- Вы имели в виду, что там находилось больше одной коробки?
- Не знаю. Не думаю. Она сказала "коробка из-под шляпы".
- Но вы употребили множественное число.
- Ладно, я говорил о коробках из-под шляп во множественном числе.
- Когда вы задавали свои наводящие вопросы, о которых вы упомянули, вы говорили о коробках из-под шляп во множественном числе?
- Да, я сказал "коробки из-под шляп".
- И она вас не поправила, заметив, что имеется только одна пустая коробка?
- Нет. В тот момент создалась напряженная ситуация, и она думала...
- Минуточку, минуточку, - перебил Мейсон, поднимая руку. - Вас уже предупреждали, что нас не интересуют ваши собственные мысли. Нас тем более не интересует ваша способность читать мысли миссис Атвуд. Задавая вопросы, я пытаюсь выяснить то, что вы предумышленно заложили ей в голову - мысль о совершении обвиняемой кражи.
- Я никогда не говорил, что закладывал ей подобную мысль.
- Вы сами этого не говорили, об этом свидетельствуют ваши действия. Вы задавали наводящие вопросы о том, кто находился в доме. Но вы не задали ни одного наводящего вопроса о вашей собственной возможности украсть деньги.
- Конечно, нет!
- Почему нет?
- Потому что, как уважаемый бизнесмен, как друг, я, естественно, был вне подозрений - или, по крайней мере, считал себя вне подозрений.
- Но вы не считали, что обвиняемая - кровная родственница - тоже находится вне подозрений?
- Я просто задавал вопросы.
- Наводящие вопросы?
- Называйте их как хотите.
- Когда вы в последний раз заходили в дом, у вас при себе имелся револьвер?
- Да.
- Почему?
- Чтобы защитить себя в случае необходимости.
- Вы знали, что противозаконно носить оружие, на которое у вас нет разрешения?
- Да, я знал, что это противозаконно.
- Вы вломились в дом.
- Я не вломился - я открыл замок целлулоидом.
- С точки зрения закона, вы совершили взлом и проникновение, заметил Мейсон.
- Хорошо, обсудите этот вопрос с господином окружным прокурором, ответил Баксли. - Я ему все откровенно рассказал, и мы понимаем друг друга.
- Другими словами, вы получили неприкосновенность за любое совершенное вами преступление, в обмен на ваши показания?
- Речь не шла ни о какой сделке. Окружной прокурор пришел к заключению, что мои намерения абсолютно честны.
- У вас при себе имелась стодолларовая купюра?
- А это преступление?
- Я задал вопрос.
- Да, имелась.
- Как долго она у вас хранилась?
- Не помню.
- Попробуйте вспомнить.
- Я не помню, когда она у меня оказалась.
- Значит, у вас очень плохая память, - заметил Мейсон. - Я готов представить компетентное свидетельство о том, что вы отправились в свой банк, попросили дать вам стодолларовую купюру и...
- Хорошо, у меня имелась стодолларовая купюра. Это мои деньги. У меня было полное право снять их со своего счета в банке, когда мне заблагорассудится.
- А разве не является фактом, что вы отправились в дом Софии Атвуд, прихватив с собой стодолларовую купюру, с намерением подбросить ее в комнату, занимаемую обвиняемой, с тем чтобы в дальнейшем, при тщательном обыске комнаты полицией по вашему наущению, эту стодолларовую купюру нашли спрятанной под матрац или в каком-то другом месте, что явно указывало бы на вину Катерины Эллис?
- Нет.
- Я считаю, что ваши действия говорят громче, чем ваше отрицание. Вы на цыпочках заходили в спальню, намереваясь подбросить купюру, когда натолкнулись на радиатор, опрокинули титан с водой, послышался страшный грохот и вы поняли, что не один в доме. Но, прежде чем вы успели скрыться, вам пришлось встретиться с Полом Дрейком и со мной.
- Это неправда, я не ронял никаких титанов, - заявил Баксли. - Это, скорее всего, дело ваших рук, или Пола Дрейка. Именно грохот испугал меня, и я бросился бежать, пытаясь добраться до лестницы.
- И вы все еще отрицаете, что намеревались подбросить эту стодолларовую купюру в комнату обвиняемой?
- Отрицаю.
- Это все, - с презрением в голосе сказал Мейсон, поворачиваясь спиной к свидетелю.
Баксли уже собирался покинуть место дачи свидетельских показаний, когда судья Черчилл постучал карандашом по столу.
- Мистер Баксли, подождите минуточку, - попросил он. - Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Вы знали, что Катерину Эллис обвиняют в краже ста долларов из шляпной коробки?
- Да.
- И вы отправились в свой банк, сняли сто долларов со счета одной бумажкой, а затем среди ночи поехали в дом Софии Атвуд и провели какие-то манипуляции с замком, чтобы проникнуть внутрь?
- Ну, если вы намерены это представить таким образом, то да.
- И вы хотите, чтобы Суд поверил, что у вас были совсем невинные намерения?
- Да, Ваша Честь.
- Я этому не верю, - заявил судья Черчилл. - Я считаю, что вы лжете. Я думаю, что вы приготовили эту стодолларовую купюру для дурных целей. Судья Черчилл сурово посмотрел на Гамильтона Бергера. - Это ваш свидетель, господин прокурор. И Суд заявляет вам прямо здесь и сейчас, что я не верю его показаниям.
- Я считаю, что они имеют определенную ценность, - ответил окружной прокурор.
- С моей точки зрения, они не имеют никакой ценности, - возразил судья. - Суд считает, что сделана попытка обвинить в краже эту девушку. По мнению Суда, все дело - фальшивка.
- Но, Ваша Честь, у нас есть и другие доказательства. Мы собираемся показать, что обвиняемая тайком наведалась в дом поздно ночью как раз в то время, когда напали на Софию Атвуд, у нас есть доказательства, показывающие, что ее отпечатки пальцев остались на коробке, из которой пропали деньги; мы в состоянии представить достаточно сильные косвенные улики совершения кражи и нападения с намерением уклониться от ответственности за кражу.
- Если она украла деньги вечером, то зачем ей было возвращаться ночью, чтобы убивать Софию Атвуд? - спросил судья Черчилл.