'След лисицы'

В день исчезновения записки сквер был взят под усиленное наблюдение.

Цветкову, однако, пришлось задуматься и над новым обстоятельством: кто же все-таки и как взял записку? Вместе с тревожным выводом о новом убежище, которое, очевидно, нашел себе Сердюк, это еще больше осложняло и без того запутанное дело.

- Нет, вы только подумайте! Какой мы прошли путь в погоне за этим проклятым портсигаром! - говорил Лосев, когда они в тот вечер собрались в кабинете Цветкова. - Петляем, петляем, а след ведет все дальше и дальше.

- А что? Хитрый след, - согласился Откаленко. - Только не мешает ему где-то и кончиться.

- Знаете, Федор Кузьмич, - воодушевился вдруг Лосев. - Ведь надо же, наконец, дать шифр делу, верно?

Цветков добродушно усмехнулся: Лосев был выдумщик, и это ему нравилось.

- Верно, - согласился он. - Шифр требуется.

- Вот и предлагаю: "След лисицы". А? И уж хитрее следа нет, чем у нее.. Куда он только не приведет!

- А что? Неплохо, - снисходительно заметил Откаленко. - И журналистам потом искать названия не придется.

- И для пьесы подойдет и для оперы, - в тон ему насмешливо сказал Лосев.

Цветков озабоченно махнул рукой:

- Ладно вам. Опера им нужна!.. Вот что вы сейчас запоете, хотелось бы знать? Этот ваш лисий след черт те как запутывается.

Однако события, которые вскоре произошли в сквере напротив театра, внесли в запутанное дело под новоиспеченным шифром "След лисицы" некоторую ясность. Так, во всяком случае, показалось Цветкову и его сотрудникам.

ГЛАВА IX.

ГОСПОДИН ЛАСАР БУДЕТ ЖАЛОВАТЬСЯ ГОСПОДИНУ МИНИСТРУ

К немалому разочарованию сотрудников Цветкова, Сердюк упорно, вот уже второй день, не появлялся в сквере напротив театра.

На третий день Лосев снова приехал на ставший уже знакомым до последнего кустика и изрядно осточертевший ему сквер и, обменявшись сигналами с дежурившими там сотрудниками, принялся прогуливаться по аллее, потом опустился на одну из скамей.

Время ползло тягуче и нудно. Было жарко. Солнце припекало по-летнему. На скамьях вокруг дремали старики, пожилая женщина что-то вязала, а рядом болтали две школьницы, лакомясь булочками. Из-за кустов доносились ребячьи возгласы.

На лицах сотрудников, изредка проходивших мимо Виталия, было одно и то же раздраженно-скучающее выражение: "Опять не придет".

Действительно, Сердюк не появлялся.

"Неужели напрасна вся эта комбинация с запиской? - беспокойно думал Виталий. - Не поверил? Учуял что-то? Может быть, допустили какой-то промах? Вероятно, да. Но какой?" И еще Виталия неотступно мучила мысль: кто, если не Мотков, мог взять записку Полуянова?

Прошло еще около часа.

Виталий зевнул и собрался было пройтись, чтобы окончательно не заснуть, как вдруг заметил вдали у входа в сквер высокую грузную фигуру, показавшуюся чем-то знакомой. Он насторожился и стал ждать.

Человек не спеша приближался.

И тут вдруг Виталий узнал его. Это был Павел Иванович, директор магазина культтоваров, собственной персоной.

Он величественно прошествовал мимо Виталия к центру сквера. Там Павел Иванович, словно гуляя, медленно обогнул громадную клумбу с обелиском посередине на месте будущего памятника и опустился на скамейку.

"В рабочее время гуляет себе, - подумал Виталий. - И явно кого-то ждет. Интересно, кого? Надо сообщить ребятам. Пусть за ним потом посмотрят". Этот громадный, седой, благообразный старик не очень-то заслуживал доверия, если в его магазине произошла такая чертовщина с запиской. Да и тот продавец... Но тут вдруг Виталий вспомнил: у него же есть машина, он ее сам видел около магазина! Дело осложнялось. Единственную оперативную машину, которая дежурила недалеко от сквера, отпустить было нельзя: Сердюк мог появиться каждую минуту. Следовательно, надо было вызывать другую.

Приняв решение, Виталий поднялся и направился к выходу из сквера, где дежурил один из сотрудников.

В считанные минуты невидимый механизм был приведен в действие.

И когда Павел Иванович все так же величественно и не спеша вышел из сквера и направился через площадь к тому месту, где стоял в тени громадных театральных колонн его "Москвич", Откаленко с двумя сотрудниками уже внимательно следили за ним из окна своей машины.

Но Павел Иванович повел себя с самого начала довольно странно. Спустя несколько минут машина его, проделав значительную петлю, неожиданно остановилась... Откаленко не поверил своим глазам - около музея Достоевского! И Павел Иванович, с озабоченным видом пройдя через калитку, скрылся в полутемном подъезде.

Зайдя в маленькую прихожую музея-квартиры, Павел Иванович спросил у девушки около гардероба:

- Что, Светлана Борисовна здесь?

Девушка окинула его любопытным взглядом.

- Да. Проводить вас?

- Попросите ее выйти ко мне, будьте так любезны.

Импозантный вид Павла Ивановича, его церемонные манеры возымели свое действие.

Через минуту к нему вышла Светлана. Она сразу узнала своего недавнего экскурсанта и с улыбкой спросила:

- Это вы меня ждете?

- Ради бога, извините! - поклонился Павел Иванович. - Но дело неожиданное и, я бы сказал, чрезвычайное... Гм... Вы не могли бы выйти со мной на крыльцо?

- Пожалуйста...

Светлана удивленно посмотрела на странного посетителя. "Чего он так волнуется?" - с беспокойством подумала она.

Когда они вышли на крыльцо, Павел Иванович, понизив голос, проговорил:

- Еще раз покорнейше прошу извинения. Но, как я уже сказал, чрезвычайные обстоятельства. И поразительное совпадение, - но, заметив тревогу на лице девушки, он успокоительно и осторожно коснулся ее руки. Нет, нет, никаких неприятностей. Скорей наоборот. Да вот, извольте выслушать.

- Я вас слушаю, - с облегчением ответила Светлана. И, улыбнувшись, добавила: - А то вы меня просто напугали.

- Сейчас я все объясню. Я не могу в себя прийти от неожиданности. Только два дня назад - помните? - вы мне сказали, что в вашем музее пропал портсигар Достоевского.

Светлана обрадованно всплеснула руками.

- Неужели он нашелся?!

- Не могу поручиться, но... - замялся Павел Иванович. - Только вы уж меня, голубушка, не выдавайте. Первый раз, знаете, попал в такое положение.