Странники

9

После несытного, но элегантного обеда Игорь, поблагодарив, вышел во двор, сел на крыльцо, на ступеньку. Было над чем задуматься, от чего прийти в замешательство. Пеликан ни слова не сказал о племяннице Лиде, явной гимназисточке, барышне-эмансипе. Это придавало остановке в городе совсем иной вкус: сладко пахло приключением. - Вам так удобно? Поднял голову: она. Стоит, смотрит сверху вниз, улыбается. Нет, конечно, не похожа она на Настю, Настя куда лучше, решил Игорь и встал. - Ваша тетя приказала дышать воздухом. - Тетя любит приказывать, но она очень добра и мягкосердечна. - Я так и подумал, - галантно сказал Игорь. Лида спустилась с крыльца, медленно пошла по дорожке. Игорь последовал за ней, примечая около ворот скамеечку. Над ней нависали длинные стебли золотых шаров, холодных осенних цветов - без запаха, без души. Лида аккуратно - платье бы не помять - присела на скамейку, на самый край, разрешающа кивнула Игорю. Тот, внутренне усмехаясь - церемоний-то сколько! - сел рядом. - Вы правда от дяди Гриши? - Конечно. Он вам привет передавал, - соврал Игорь, чтобы поддержать беседу. - Спасибо, - серьезно сказала Лида. - Как он себя чувствует? - Здоров. - Он такой смешной! Ничего себе определение для Пеликана... - Вы находите? - Он все время шутит. Как-то ко мне девочки пришли из класса, так он нас весь вечер развлекал. Я вам скажу по секрету: в него две девочки даже влюбились. Интересно: она и впрямь такая инфантильная или притворяется? Ее ровесницы у Игоря в классе - та же Наталья, например, - куда взрослее... Да, кстати, а сколько ей лет? Так прямо не спросишь, неудобно, еще чего доброго обидится... - Вы в гимназии учитесь? - До сих пор училась. В женской гимназии на Лялином спуске. А теперь не знаю. Мы туда ходили, а она закрыта. И неизвестно: откроют или нет. Все-таки война... - Все-таки? - У нас в городе тихо. Стреляют редко, только в последние дни стали чаще. Но это там, в центре... В центре - значит, не у нас. Значит, мимо, никакой войны на нашей улице нет. Хорошо рассуждает. - А в каком вы классе? - В восьмой перешла. Быть того не может! Что ж, ей четырнадцать всего?.. Вспомнил: у них классы не соответствуют современным. В гимназии, кажется, учились восемь лет, а до того - приготовительное училище. Сложная система... Представил, как они сидят - со стороны. Чинно, прилично. Еще бы горсть семечек... - А не пройтись ли нам в центр? Хорошо, что не сказал "прошвырнуться"... - Я не знаю, надо спросить у тети Сони. Подождите, я сейчас. Побежала к дому. Все-таки длинное платье сдерживает, дисциплинирует. Наташка в своих джинсах сейчас отмахала бы до крыльца в четыре прыжка и не прикидывала бы: женственно это или нет... А может, зря он о Лиде так думает: инфантильная, чуть ли не дурочка? Зря, зря. Иное воспитание, против него не попрешь. У них в гимназии классные дамы зверствуют. На переменках девицы, небось, парами ходят, учат их, что девушка должна быть скромной, застенчивой, политикой не интересоваться, - это дело мужское, грубое, грязное.... Лида еще ничего, молодец. Разговаривает - не жеманится. Ее педагогессы, увидев идиллическую картину "Он и она на скамейке", за головы схватились бы: как так, сама к мужчине подошла, сама заговорила?! Ах, какой позор, какой моветон!.. Лида бежит. Сияет. - Тетя Соня сказала - можно. Только недолго. - Мы недолго. Пошли, как братик с сестричкой. Иванушка с Аленушкой. Только за руки не держались. С Губернаторской свернули на Польскую - Игорь прочитал табличку на угловом доме. Такая же тоскливая, как Губернаторская. Игорь довольно живо представлял себе старую Москву: отец собирал московские карты, планы, путеводители, открытки, любил подолгу - по определению мамы - "мусолить" их и Игоря к тому привлекал. Но маленький провинциальный городок начала века Игорь видел впервые. Зрелище, надо сказать, не вдохновляющее. Улица грязная, ветер кружит по мостовой какие-то бумажки, папиросную коробку, обрывки газет, первые облетевшие листья. Ну это понятно: дворников мало осталось - "все-таки война", если использовать Лидино выражение, а до того еще были и первая мировая и революция: столько потрясений для простых работников метлы. Булыжная мостовая неширокая, впору только двум экипажам разъехаться, но прочная, если впоследствии асфальтом не зальют, сто лет простоит, ни один булыжник из выскочит. Дома на Польской улице маленькие: больше двух этажей ни в одном нет. Архитектура без излишеств: стена дома, стена забора, стена дома, стена забора, в заборах - калитки, над калитками- деревянные венцы. Где с резьбой, где без оной. С Польской вышли на улицу с пышным, именем - "Трехсотлетия дома Романовых". - Наша центральная, - сказала Лида. Оно и видно. Магазинов полно. Игорь вертел головой, стараясь ничего не пропустить. Лида удивленно спросила: - Вам нравится? Есть чему удивиться: москвич, а в восторге от провинциальной торговлишки. Кое-как выкрутился: - Мы с Павлом Николаевичем так давно в города не заходили, что мне все внове кажется. Игорь жадно читал вывески. Про себя, конечно. "Скобяные товары бр. Кустовых". "Булочная О. П. Тарутина". "Головные уборы. Парижские модели. Только у нас". "Книжная торговля отца и сына Вапецких". Вот куда бы зайти, порыться в книгах. Сколько там сокровищ для библиофила... Нельзя. Даже если бы деньги были - а их, увы, ни копья! - и то ничего не купишь: не перенести из времени во время... "Кинотеатр "Одеон". Сегодня и ежедневно: жгучая драма из жизни полусвета. С участием Веры Холодной и Ивана Мозжухина". - Вы смотрели? - Что?.. А-а, кино... Нет, не пришлось. - А я два раза смотрела. Так захватывающе... Позвольте усомниться. Показать бы девушке Лиде самый примитивный широкоформатный фильм - какой бы эффект был? - Воображаю, что сказала бы Анна Карловна, если бы увидела нас сейчас... Лида засмеялась, видимо, представив себе неведомую Анну Карловну. - Кто такая Анна Карловна? - Наша классная дама. - Помолчала, явно борясь с собой, добавила: Индюшка надутая... - И быстренько взглянула на Игоря: как он реагирует? Не шокирован ли? Игорь был, скорее, обрадован, а никак не шокирован. Живая нормальная девушка. Симпатичная, веселая. Ну до чего ж ее воспитанием добили - слово в простоте боится сказать. - Да еще и дура, наверно. - Игорь злорадно довернул гайку. Засмеялась. - Ой, верно! Дура дурой. Так-то лучше. Совсем ожила смольная воспитанница. Вернее, с этого... как его... с Лялиного спуска. Звучит попроще, нежели Смольный, но ведь и городок не Питер. Игорь смотрел по сторонам и ловил себя на странной мысли. То, что он видел в городе - дома, вывески, люди на улице, извозчики, - все казалось знакомым, ничем не отличалось от того, что представлял он, читая книги, где действие происходило в таких же городишках. Не отличалось увиденное и от скрупулезно выверенных декораций многочисленных фильмов, просмотренных Игорем. Чужая память, подсказавшая ему место действия, плотно смыкалась с собственной, хотя и тоже благоприобретенной - из тех же книг и фильмов, а значит, все-таки чужой. Ясно одно: ничего нового, незнакомого, впервые узнанного Игорь не углядел. Еще один парадокс путешествия в прошлое. Парадокс Бородина, ибо технически его путешествие не имело ничего общего с классическими, описанными в любимых Валеркой Пащенко романах. А каким оно было - о том знал только Игорь. В городе ощущался явный перебор офицерья. Чистенькие, подтянутые, штабные, не нюхавшие, видно, пороховой гари, кое-кто с золотыми шнурами аксельбантов, столь легко перебиваемых пистолетной пулей - рассказ профессора тому порукой. И другие - погрязнее, не такие нафабренные, наглаженные. Скорее всего - боевые, пришедшие в город с передовой. Не исключено - серебряные орлы. Одни куда-то спешили, иные просто фланировали, ухаживали за дамами, входили в лавки и магазины, пошатываясь, вываливались из кафушек. и из ресторации Ивана Дудко, носящей громкое имя "Валенсия". Почему "Валенсия", а не, к примеру, "Андалузия", Игорь не знал. Похоже, что и Иван Дудко смутно представлял себе местоположение настоящей Валенсии, выбрал наззание только по звучности да явной "иностранности". Улица "Трехсотлетия дома Романовых" упиралась в замечательно просторную площадь с фонтаном посередине. Позади него, в глубине, красовалось трехэтажное здание с колоннами. На круглой купольной крыше вился трехцветный романовский флаг. Офицеров - пруд пруди. Пешие, верховые. И - о чудо! - перед колоннадой стоял прекрасный открытый автомобиль, вершина технической мысли, сверкающий черной краской и зеркальной хромировкой, по виду - "бенц" года четырнадцатого. Игорь неплохо разбивался в старых машинах и даже некогда собирал их модельки, выполненные в точном масштабе, с подробностями, аккуратно. - Что в этом здании? - спросил он Лиду. - Не знаю, - пожала она плечами. - Какое-то военное ведомство. - И добавила радостно: - А вон там моя гимназия. Видите, улица за домом Махотина? Это Лялин спуск. Игоря мало интересовала Лидина гимназия. И куда больше - "военное ведомство", судя по всему - штаб и резиденция командования той части, что расположилась в городе. А может, и контрразведка - не спросишь же... - А что в этом здании до революции было? - Я же сказала: Махотин жил. Помещик. Очень богатый. У него одних деревень в губернии штук двадцать, наверно. - Где он сейчас? - Уехал. Во Францию, кажется. Сразу после революции и уехал. У него дочка в нашей гимназии училась, только на три класса старше. - В доме другие хозяева... - задумчиво сказал Игорь. - Свято место пусто не остается. - Ой, там так красиво! - всплеснула руками Лида. - Кругом зеркала, разноцветный паркет, а уж мебель... - Как вы туда попали? - Махотин бал давал, когда дочка гимназию закончила. И пригласили нескольких лучших учениц... - Из милости? - грубо спросил Игорь, но Лида не обиделась. - Приглашали не из милости. Скорее - жест. Но чувствовали мы себя неловко. Чужие все-таки... - То-то и оно, что чужие... Надо было возвращаться домой, на Губернаторскую. Мало ли когда придет посланец от Пеликана? Дома посидеть надежнее. - Тетя еще не волнуется? - дипломатично спросил он у Лиды: а вдруг она не нагулялась, вдруг ей еще хочется побродить по улицам родного города в обществе интересного молодого человека? Но Лида опровергла его опасения. - В самом деле, пора. Мы же обещали недолго... - И опять оживилась: Здесь близко. Как раз мимо гимназии и там налево. Десять минут - и мы дома...