Страница 11 из 27
- Ладно, не буду, - согласился Умное, обреченно садясь в машину. Ведите меня, капитан. К кому там? К Ларисе, к Василь Денисычу, к черту-дьяволу! Ваша взяла...
- А наша всегда возьмет, - ответил капитан веским голосом Василь Денисыча, пошел к мотоциклу, оседлал его, взнуздал, махнул Умнову рукой в рыцарской краге: следуйте за мной, гражданин...
Кремовый директор встретил Умнова так, будто тот и не сбегал по-английски, будто тот просто-напросто погулять вышел, подышать свежим воздухом древнего города.
- Возьмите ваши денежки, - протянул директор десятку. - Оптом заплатите, если уезжать станете... И кстати: номерок ваш двенадцать рубликов тянет. Не дороговато? А то мы профсоюз подключим, поможем...
- Спасибо, - надменно сказал Умнов, - обойдусь.
Ему весьма не понравилось слово "если", проскочившее в речи директора. Что значит: "если уезжать станете"? Конечно, стану! Кто сомневается?.. Да директор, похоже, и сомневается... Что они тут, с ума все посходили?.. Что я им - вечно здесь жить буду, политического убежища попрошу?.. Шапка в газете: "Журналист из Москвы просит политического убежища в древнем Краснокитежске"... А также в Красноуфимске, Краснотурьинске, Краснобогатырске и Краснококшайске... Кстати, а как их газетенка зовется?
- Кстати, - спросил он, - а как ваша местная газета зовется? И есть ли таковая?
- Есть, как не быть, - малость обиженно сказал директор. - А называется она просто: "Правда Краснокитежска".
Вот вам и здрасте - весело думал Умнов, подымаясь по лестнице на второй этаж - к собственному номеру. Дожили: правда Краснокитежска, правда Заполярья, правда Сибири, Урала и Дальнего Востока. Городская, областная, районная. Везде - своя. Пусть ма-а-аленькая, но своя. И что самое смешное, все это - липа, во всех "правдах" - газеты имею в виду - одно и то же печатается. Что Москва присылает, то и печатается: тассовские материалы, апээновские. Ну и кое-что от себя, от родного начальства: про передовой опыт, про трудовые маяки, про лося в городе... Так что "Правда Краснокитежска" - это, братцы, от пустого самонадувания. Пырк иголочкой - и нет ничего, лопнул пузырь! Как там у Киплинга: города, ослепленные гордостью...
Странен человек! Только что в страхе пребывал, бессильной злобой наливался, дали бы автомат - очередью по всем ларисам, василям денисычам, по всем этим серым, кремовым, разноцветным. А сейчас, видите ли, - "весело думал"... Ну и что с того, весело думал Умнов, надо уметь временно мириться с предлагаемыми обстоятельствами, надо уметь выжидать - кстати, вполне журналистское качество. Выждать, выбрать момент и - в атаку. Или, в данном конкретном случае, - в отступление. Все на тот же юг...
Только сумку в шкаф закинул - телефон.
- Ну, - хамски сказал в трубку Умнов.
Это он себе такую тактику быстренько сочинил: хамить направо и налево. Может, не выдержат - выставят из города и еще фельетончик в "Правде Краснокитежска" тиснут: "Столичный хам"... Опасно для грядущей карьеры? Пошлют фельетон к нему в редакцию?.. А он редактору - атлас: нет такого города в природе, а значит, фельетон - глупая мистификация и провокация западных спецслужб... Что - съели?..
- Андрюша, - интимно сказала из трубки Лариса, - ну где же ты ходишь? Я тебе звоню, звоню...
- Дозвонилась?
- Только сейчас.
- Говори, что надо.
Сам себе противен был: так с женщиной разговаривать! Но тактика есть тактика, и не женщина Лариса вовсе, а одна из тюремщиков, из гнусных церберов, хоть и в юбке.
- Сейчас восемь тридцать, - голос Ларисы стал деловым. - Успеешь позавтракать - директор покажет, где. И - вниз. В девять ноль-ноль жду тебя с машиной.
- У меня своя на ходу.
- Твоя отдохнет. Василь Денисыч предоставил свою - с радиотелефоном. Он нам туда звонить будет.
- Во счастье-то!.. И куда поедем?
- Программа у меня. Размножена на ксероксе - прочитаешь, обсудим.
- Ну-ну, - сказал Умнов и швырнул трубку.
Программа, видите ли, на ксероксе, ксерокс у них, видите ли, имеется, без ксерокса они, видите ли, жить не могут... Переход от веселья к злости совершился быстро и незаметно. Умнов опять люто ненавидел все и вся, завтракать не пошел принципиально - плевать он хотел на их подлые харчи! - а решил побриться, поскольку оброс за ночь безбожно, стыдно на улицу выйти. Даже на вражескую.
Лариса сидела на заднем сиденье новенькой черной "Волги", на полированной крыше которой пряталось стыдливое краснокитежское солнце. Еще Умнов заметил на крыше "Волги" телефонную антенну, вполне похожую на хвост утреннего кота.
- Садись сюда, - Лариса распахнула заднюю дверь и подвинулась на сиденье.
- Сзади меня тошнит, - по-прежнему хамски сказал Умнов и сел вперед. Все-таки застеснялся хамства, объясняюще добавил: - Здесь обзор лучше.
А Лариса хамства по-прежнему не замечала. То ли ей приказ такой вышел от Василь Денисыча, например, терпеть и улыбаться, то ли подобный стиль разговора ненавязчиво считался у лучшей половины Краснокитежска мужественным и суровым.
- Посмотри программу, - сказала Лариса и протянула Умнову лист с оттиснутым на ксероксе текстом.
Там значилось:
"Программа пребывания товарища Умнова А.Н. в г. Краснокитежске.
День первый.
Завтрак - 8.30.
Посещение завода двойных колясок имени Павлика Морозова - 9.15-11.15.
Обед - 13.00-14.00.
Послеобеденный отдых - 14.00-15.00.
Посещение городской клиники общих болезней - 15.30-16.30.
Посещение спортивного комплекса "Богатырь" - 17.00-19.00.
Ужин - 19.00-20.00.
Вечерние развлечения по особой программе - 20.00".
Умнов внимательно листок изучил, и у него возник ряд насущных сомнений.
- Имею спросить, - сказал он. - Что значит "день первый"? Раз. Второе: что это за особая программа на вечер? И в-третьих, я не желаю ни на завод колясок, ни в клинику. Я не терплю заводов и всю жизнь бегу медицины.
Лариса засмеялась, тронула ладошкой кожаную спину пожилого и молчаливого шофера, лица которого Умнов не углядел: оно было закрыто темными очками гигантских размеров.
- Поехали, товарищ, - сказала ему. И к Умнову: - Отвечаю, Андрей Николаевич. День первый, потому что будет и второй - для начала. Особая программа - сюрприз. Вечером узнаешь. А завод и больница - это очень интересно, Андрюша, очень. Там идет эксперимент, серьезный, в духе времени, направленный на полную перестройку как самого дела, так и сознания трудящихся. У себя в столице вы только примериваетесь к подобным революционным преобразованиям, а мы здесь... - она не договорила, закричала: - Смотри, смотри, мои ребята идут!..