Страница 4 из 66
- A, ну ясно, - кивнул Виктор, из всей заумной речи толком понявший лишь последние слова. - Расскажите, как у вас идут дела с господами поэтами.
- Случай также весьма запущенный, - охотно ответил Каширский, - но мы не теряем оптимизма. Излечить от поэзии будет, пожалуй, посложнее, чем от пьянства, однако мои психотерапевтические установки в комплексе с сеансами трудотерапии в лице копания мелиоративных канав уже начали давать некоторые позитивные перемены в состоянии пациентов...
- Ваше Высочество, вы позволите убирать со стола? - бесцеремонно перебил Теофил мудрствования Каширского.
- Убирайте, - откликнулся Виктор. - Да, так я вас слушаю.
- Ну вот, стало быть, - чуть обиженно продолжал Каширский, - установив, что радикальные меры могут привести к негативным последствиям, я решил применить метод исцеления подобного подобным и использовать минимальную, но ударную дозу поэзии для борьбы с нею же.
- То есть? - заинтересовался Виктор.
- Я дал одному из пациентов установку написать стихотворение, зовущее к перевыполнению плана по копанию канав. И вот что получилось. - Каширский извлек из кармана пиджака мятый листок и торжественно зачитал:
- Мы принца Виктора решенья
Скорее в дело воплотим,
И для болотоосушенья
Свои мы силы посвятим!
Анна Сергеевна откровенно фыркнула, Каширский немного обиделся:
- Между прочим, после коллективного прослушивания этих стихов наши поэты повысили производительность труда на семь процентов!
- Все это, конечно, очень хорошо, - заметил Виктор, - только стоит ли в стихах упоминать мое имя? Нескромно как-то. Тем более что начало делу осушения болот положил еще мой пращур, королевич Георг...
- Переделаем! - оптимистично воскликнул Каширский. - "Георга славные решенья..."
Но тут Теофил вновь некстати перебил Каширского:
- Ваше Высочество, тут вас дожидается наш главный болотничий. Сказать ему, чтоб еще подождал?
- Нет-нет, - вскочил Виктор. - Извините, господа, что оставляю вас дела... Но я уверен - не пройдет и двух десятилетий, как главному болотничьему придется переучиваться в главного лесничего! - И уже в дверях тихо добавил: - Иначе не стоило и начинать...
- Как вы думаете, что он хотел сказать? - недоуменно пожал плечами Каширский, когда они вдвоем с Анной Сергеевной остались за столом.
- Реформатор хренов, - презрительно хмыкнула госпожа Глухарева.
***
Когда обитатель болотного хуторка вернулся домой, хозяйка встретила его на пороге:
- Милый, куда ты исчез? Я уж думала самое худшее.
- Провожал нашего гостя, - вздохнул хозяин. - Довел до начала той тропинки, что ведет к "грядкам", а дальше там уж заблудиться невозможно.
- Я так и не поняла, чего он ищет?
- Ну, то место, где заколдовали княжну Марфу. Знаешь, Катерина, из разговора с господином Покровским я так понял, что он даже не считает Марфу княжной, а говорит о ней как о самой обычной девушке.
- А ты что же?
- Ну, я не стал переубеждать.
- Знаешь, я даже поначалу перепугалась, что этот человек сюда заслан, чтобы тебя выследить, - призналась Катерина. - И говорит вроде по-нашему, но больно как-то мудрено. Уж не из Белой ли он Пущи?
- Нет, не думаю, - улыбнулся в усы хозяин. - По выговору он, пожалуй, больше напоминает тех - ну я тебе о них рассказывал, боярина Василия и его пажа.
- Ой, не к добру, - с опаской покачала головой Катенька. - В любом случае следует поопаситься.
- Не надо, - решительно заявил хозяин. - Я решил открыться.
- Что ты, что ты! - замахала руками хозяйка. - Ведь ты погибнешь, а я этого не переживу. Да и чего ты добьешься?
- Это дело чести, - с тихой непреклонностью ответил хозяин. - Если даже водяной меня бранит за бездействие и потворство всяким лиходеям, то куда уж дальше? Я должен доказать, что это не так!
- И что же ты собираешься делать? - обреченно вздохнула хозяйка.
- Для начала наведаюсь к Беовульфу - туда белопущенские наемники не сунутся. Ну а дальше увидим.
- Благослови тебя господь, - сквозь слезы промолвила Катерина. - Ты когда собираешься идти?
- Прямо сейчас, - решительно сказал хозяин. - Вот сена Буренке принесу, и в путь.
***
Сидя за столом в кабинете покойного князя Григория, барон Альберт занимался государственными делами. Правда, злые языки в его окружении поговаривали, что княжеский стол совсем "не идет" барону. И действительно, если Григорий гляделся за своим столом как настоящий руководитель государства, прочно и уверенно сидевший на своем месте, то Альберт как-то терялся среди строгих и прямых очертаний княжеского стола. Но барон еще надеялся не только приноровиться к чужой мебели, но и прочно утвердиться во главе княжества, пусть даже и не в княжеском звании.
Пока же приходилось заниматься рутинными делами, связанными с обустройством Белой Пущи после лютой смерти ее долголетнего вождя. И одним из важнейших дел, по мнению барона, было возрождение духовности. Вспахивать сию благодатную ниву Альберт поручил одному из матерых упырей, давнему сподвижнику покойного князя Григория, который и докладывал престолоблюстителю о проделанной работе:
- Значит, так. Согласно последним решениям, открыли мы заброшенные храмы во всех крупнейших селах и волостях.
- Хорошо, - удовлетворенно кивнул Альберт и отхлебнул из кружки какой-то жидкости, то ли чаю, то ли кровушки. - И как же воспринял наш народ сей шаг доброй воли со стороны властей?
Докладчик почесал плешь:
- Как надобно, так и воспринял. Правда, кое-кто не хотел идти на богослужение, но наши стрельцы постарались - всех в церкву затолкали! Упырь удовлетворенно осклабился.
Однако Альберт остался недоволен:
- Ну вот, опять. Сказано же было, чтоб никакого насилия! Это ведь не сбор податей, а дело личное, добровольное. Кто хочет, тот пускай идет в церковь, кто не хочет - принуждать никого не надо. Послушай, Гробослав, пора уж понять, что времена не те... Такое впечатление, что вы все сговорились, чтобы обгадить любое хорошее начинание!
- Так мы же хотели, чтобы как лучше, - обескураженно пробормотал Гробослав. - Сказали нам подымать духовность, вводить православие, чтоб его, ну вот мы и стараемся понемногу. A как же иначе? Пока людишек силой в храм не затолкаешь...