Страница 43 из 48
Каширский встал, откашлялся и с важностью заговорил:
- Христианство как религиозная идея весьма способствует сохранению в обществе душевного здоровья и препятствует распространению антиправительственных взглядов. Если бы вы мне доверили процесс подготовки священнослужителей, то я дал бы им соответствующие установки, каковые они бы и доносили до своей паствы - установки на лояльность существующему порядку и восприятию его как некоей богоданности...
- Ну хорошо, - перебил Альберт, почувствовав, что Каширский может разглагольствовать до утра, - все это мы обговорим позже. А пока что, господин Каширский, вам через несколько дней предстоит отправиться в Мухоморье. И вам, дорогая Анна Сергеевна, тоже.
- Прекрасно, - плотоядно прошипела Глухарева. - Уж тогда я рассчитаюсь за все с этими негодяями Беовульфом и Гренделем.
- Именно для того мы вас туда и посылаем, - удовлетворенно кивнул Альберт. - И хотелось бы надеяться, что теперь вы доведете дело до конца, а не так, как это было с боярином Василием.
- Уж не беспокойтесь, доведу непременно, - презрительно выдавила из себя Анна Сергеевна.
- И еще один вопрос, весьма болезненный, - уже вполне уверенно и деловито продолжал Альберт, - но решать его все равно придется, раньше или позже. Поскольку князь Григорий скончался, не оставив наследника, то опять может подняться вопрос о законной власти.
- Выберем достойнейшего, - выкрикнул кто-то из упырей. - Али мы не вправе?!
- Вправе-то может и вправе, - с сомнением почесал плешь барон Альберт, да не все так просто. Григорий стал главой Белой Пущи как супруг покойной княжны Ольги, дочери Ивана Шушка, да и то его поначалу соседи не больно-то жаловали. А мы кто? Просто упыри и вурдалаки. Зато моя тайная служба многократно доносила, что в народе до сих пор бытуют зловредные слухи, якобы княжна Марфа, ближайшая сродственница последних Шушков, была не убиенна, а заколдована, и с тех пор живет на болотах Новой Ютландии в облике лягушки, и что вот-вот расколдуется и прогонит Григория и его вурдалаков. То есть нас с вами.
- Брехня! Пустые слухи! - загомонило почтенное собрание.
- Совершенно согласен, - устало кивнул Альберт, - но на всякий роток не накинешь платок. И дабы положить конец сией крамоле, нужно будет отыскать кости Марфы и погрести их со всеми княжескими почестями.
- Да где ж мы их возьмем, кости-то? - удивился воевода.
- Было бы желание, а кости найдутся, - ухмыльнулся Альберт. - Ну ладно, друзья мои, все эти вопросы мы обговорим завтра, на свежую голову. А теперь - спать, спать...
Многие расходились недовольные и даже бурча что-то себе под нос, но, по крайней мере пока, открыто спорить с бароном не отваживались. А тому и этого было довольно. Тоже - пока. И когда княжеский кабинет почти опустел и в нем остались только Альберт и Селифан, то воевода, придвинувшись поближе к главе тайного приказа, тихо сказал:
- Я все понимаю, Альберт. Что-то делать нужно. Одного не пойму - почему ты самых толковых людей решил отправить в Мухоморье - и Длиннорукого, и Анну Сергеевну, и Каширского...
- И еще лиходея Соловья, - подхватил Альберт, - и еще тех наемников, что в походе на Царь-Город так осрамились, а теперь зазря наш хлеб едят. У меня на них особые виды. Если они провернут то, что мы с покойником задумали, то вся польза нам. А ежели нет - так мы и не при чем, ведь среди них ни одного Белопущенского подданного. - Это была правда, но не вся. И барон не собирался говорить туповатому воеводе, что отсылает самых хитрых и ушлых подручных покойного князя еще и для того чтобы они не плели козней против самого Альберта. - Ну ладно, воевода, пора на боковую. А завтра - снова в бой.
***
- Ну что же, фройляйн, - барон Херклафф глянул в окно, где уже начала рассеиваться ночная мгла, - я так думаю, что нашу приятную беседу пора заканчивать.
- Увы, - печально вздохнула Надя.
- К тому же, - Херклафф искоса глянул на свою собеседницу, - пленка на кассете давно закрутилась... то есть открутилась.
- Какая пленка? - деланно удивилась Чаликова. - Что за кассета?
- На вашем диктофоне, дорогая фройляйн Надя. - Херклафф сделал небрежный жест левой рукой. - Все, теперь информация стерта. Так что приступимте. Людоед поправил салфетку и взял вилку.
- Погодите, Эдуард Фридрихович, у меня последний вопрос, - остановила его Чаликова. - Не для протокола, а единственно любопытства ради.
- Ну? - Херклафф с явным неудовольствием отложил вилку.
- Скажите, как вам удалось съесть донну Клару и оставить ее в комнате с закрытыми окнами и запертой изнутри дверью?
Барон плотоядно рассмеялся:
- O, это есть очень хороший вопрос! Но он просит долгого объяснения, а времени больше нет. Все, хватит пустые разговоры, пора завтракать.
Людоед неспеша поднялся с табуретки и, взяв вилку и нож, двинулся в Надину сторону. Чаликова, обхватив голову руками, продолжала сидеть на кровати. Она понимала, что сопротивление бесполезно, а помощи ждать неоткуда. Оставалось уповать только на чудо.
И чудо не замедлило свершиться. Едва Херклафф занес над Чаликовой столовые предметы, как в коридоре заслышались тяжелые шаги, а следом за ними настойчивый стук в дверь.
- Ну что там такое? - недовольно пробурчал людоед и обернулся к двери, которая уже сотрясалась от сильных ударов, грозя в любой момент сорваться с петель.
Поняв, что спасение близко и нужно только еще немного продержаться, Надя щелкнула пальцами, и небольшой огненный шар полетел в Херклаффа - это было единственное колдовство, коему ее сумел обучить Чумичка. Людоед ловко увернулся, и молния угодила в дверной косяк. И как раз в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появился сам Чумичка. Отбив молнию ладонью, словно теннисный мячик, в угол комнаты, он устремил на людоеда огненный взор.
- Вот мы и встретились, господин Херклафф, - произнес он голосом, не сулившим барону ничего хорошего.
Херклафф уже приготовился "выстрелить" в Чумичку набором самых страшных своих заклинаний и магических жестов, но понял, что силы неравны: вслед за Чумичкой в комнате появились сначала боярин Василий, а следом за ним два незнакомых господина - то есть Грендель и Беовульф.