Страница 4 из 20
ЭМИЛИЯ. Но это недоразумение! Пепи, безусловно, имел в виду Грегора, Ферди Грегора.
КОЛЕНАТЫЙ. Конечно, мадемуазель. Но написаннного пером не вырубишь топором. Грегор, правда, вознражал, что слово "Мах" попало в устное завещание по ошибке или в результате описки, что "Грегор" должно быть фамилией, а не именем и так далее. Но, litera scripta valet[4] -- и Эммерих Прус получил все наследство, в том числе и Лоуков.
ЭМИЛИЯ. А Грегор?
КОЛЕНАТЫЙ. А Грегор -- ничего. Вскоре двоюроднный брат Стефан -- судя по всему, великий пройдоха -- выкопал где-то субъекта, именовавшегося Грегор Мах. Этот Мах заявил на суде, что покойный имел по отношеннию к нему тайные обязательства, очевидно, деликатного свойства...
ЭМИЛИЯ. Ложь!
КОЛЕНАТЫЙ. Несомненно... И что он претендует на имение Лоуков. Затем Грегор Мах канул в Лету, останвив -- за какую сумму, об этом история умалчивает, -- господину Стефану нотариальную доверенность на свои права на Лоуков. Сей кавалер Стефан судился от его имени и, представьте себе, выиграл тяжбу: Лоуков был передан ему.
ЭМИЛИЯ. Черт знает что!
КОЛЕНАТЫЙ. Скандал, а? Тогда Грегор начал тяжбу, против Стефана, заявив, что Грегор Мах не является де-юре наследником Пруса, что покойный делал устное распоряжение в бреду и так далее. После долгой волонкиты он выиграл дело: предыдущее решение было отменнено. Но Лоуков возвратили не Грегору, а опять Эммериху Прусу. Представляете себе?
ГРЕГОР. Это называется справедливостью, мадемуанзель!
ЭМИЛИЯ. Почему же не Грегору?
КОЛЕНАТЫЙ. Ах, многоуважаемая, по разным тоннким юридическим основаниям и учитывая, что ни Грегор Мах, ни Фердинанд Карел Грегор не являлись родственнниками покойного...
ЭМИЛИЯ. Постойте! Ведь он его сын.
КОЛЕНАТЫЙ. Кто? Чей сын?
ЭМИЛИЯ. Грегор. Ферди был сын Пепи.
ГРЕГОР. (вскочив). Сын?! Откуда вы знаете?
КОЛЕНАТЫЙ. (поспешно слезая с лестницы). Его сын? А мать кто, скажите, пожалуйста?
ЭМИЛИЯ. Мать была... Ее звали Эллен Мак-Грегор. Она была певицей Венской императорской оперы.
ГРЕГОР. Как? Как фамилия?
ЭМИЛИЯ. Мак-Грегор. Шотландская фамилия.
ГРЕГОР. Слышите, доктор? Мак-Грегор! Мак! Мак! А вовсе не Мах! Понимаете, в чем дело?
КОЛЕНАТЫЙ. (садится). Разумеется. А почему фанмилия сына -- не Мак-Грегор?
ЭМИЛИЯ. Из-за матери... Он вообще не знал ее.
КОЛЕНАТЫЙ. Вот как. А есть у вас какие-нибудь доказательства, мадемуазель?
ЭМИЛИЯ. Не знаю. Продолжайте.
КОЛЕНАТЫЙ. Продолжаю. С тех пор вот уже почти сто лет спор между Прусами, Грегорами и Стефанами об имении Лоуков тянется из поколения в поколение с ненбольшими перерывами до наших дней, при компетентном участии нескольких поколений адвокатов Коленатых. С их помощью сегодня после обеда последний Грегор окончательно проиграет дело. Вот и все.
ЭМИЛИЯ. А стоит Лоуков всей этой кутерьмы?
ГРЕГОР. Я думаю!
КОЛЕНАТЫЙ. Видите ли, в шестидесятых годах проншлого столетия на угодьях Лоуков были обнаружены занлежи угля. Стоимость их не поддается даже приблизинтельному подсчету. По-видимому, миллионов сто пятьндесят.
ЭМИЛИЯ. И больше ничего?
ГРЕГОР. Ничего! Мне бы хватило и этого.
КОЛЕНАТЫЙ. Есть у вас еще вопросы, мадемуазель?
ЭМИЛИЯ. Да. Что вам нужно, чтобы выиграть пронцесс?
КОЛЕНАТЫЙ. Лучше всего было бы формальное письменное завещание.
ЭМИЛИЯ. Вам что-нибудь известно о таком завенщании?
КОЛЕНАТЫЙ. Его не существует.
ЭМИЛИЯ. Как глупо!
КОЛЕНАТЫЙ. Бесспорно. (Встает.) Есть еще вонпросы?
ЭМИЛИЯ. Да. Кому принадлежит старый дом Пруса?
ГРЕГОР. Моему противнику Ярославу Прусу.
ЭМИЛИЯ. А как называется такой шкаф, куда прячут старые бумаги?
ГРЕГОР. Архив.
КОЛЕНАТЫЙ. Регистратура.
ЭМИЛИЯ. Так вот, в доме Пруса был такой шкаф. На каждом ящичке -- дата. Пепи складывал туда старые отчеты, счета и другие бумаги. Понимаете?
КОЛЕНАТЫЙ. Да, да.
ЭМИЛИЯ. На одном ящичке была дата -- "тысяча вонсемьсот шестнадцатый год". Как раз когда Пепи познанкомился с этой самой Эллен Мак-Грегор. На Венском конгрессе или где-то еще...
КОЛЕНАТЫЙ. Так, так!
ЭМИЛИЯ. И в этом ящичке он хранил все письма Эллен.
КОЛЕНАТЫЙ. (садится). Откуда вы это знаете?
ЭМИЛИЯ. Не спрашивайте.
КОЛЕНАТЫЙ. Извините. Как вам угодно.
ЭМИЛИЯ. Кроме того, там были письма от управляюнщих и другая деловая переписка. Короче говоря, пронпасть всяких старых бумаг.
КОЛЕНАТЫЙ. Понимаю.
ЭМИЛИЯ. Как вы думаете: кто-нибудь сжег все это?
КОЛЕНАТЫЙ. Может быть. Очень возможно. Впрончем -- увидим.
ЭМИЛИЯ. Вы посмотрите?
КОЛЕНАТЫЙ. Обязательно. Конечно, если позволит господин Прус.
ЭМИЛИЯ. А если нет?
КОЛЕНАТЫЙ. Тогда ничего не поделаешь.
ЭМИЛИЯ. В таком случае вы должны достать этот ящик другим способом, понимаете?
КОЛЕНАТЫЙ. Да. В полночь, при помощи веревочнной лестницы, отмычек и тому подобного. Ах, мадемуанзель, хорошенькое у вас мнение об адвокатах!
ЭМИЛИЯ. Но вы должны достать эти бумаги!
КОЛЕНАТЫЙ. Увидим. Что дальше?
ЭМИЛИЯ. Так вот... если там есть еще эти письма... то между ними лежит... большой желтый конверт...
КОЛЕНАТЫЙ. Ив нем?
ЭМИЛИЯ. Завещание Пруса. Собственноручное и занпечатанное.
КОЛЕНАТЫЙ. (встает). О, господи!
ГРЕГОР. (вскакивает). Вы уверены?
КОЛЕНАТЫЙ. Скажите, пожалуйста, что же в этом завещании? Каково его содержание?
ЭМИЛИЯ. В нем Пепи отказывает... поместье Лоуков... своему внебрачному сыну Фердинанду... рожденному в Лоукове... такого-то числа, не помню точно.
КОЛЕНАТЫЙ. Так все и сказано?
ЭМИЛИЯ. Так.
КОЛЕНАТЫЙ. И конверт запечатан?
ЭМИЛИЯ. Да.
КОЛЕНАТЫЙ. Личной печатью Иозефа Пруса?
ЭМИЛИЯ. Да.
КОЛЕНАТЫЙ. Благодарю вас. (Садится.) Скажите: с какой стати вам вздумалось нас дурачить, маденмуазель?
ЭМИЛИЯ. Дурачить? Значит, вы мне не верите?
КОЛЕНАТЫЙ. Конечно, нет. Ни одному слову.
ГРЕГОР. А я ей верю. Как вы смеете...
КОЛЕНАТЫЙ. Да имейте же голову на плечах! Если конверт запечатан, как может кто-нибудь знать, что в нем? Ну, скажите!
ГРЕГОР. Но...
КОЛЕНАТЫЙ. В конверте, запечатанном сто лет тому назад!
ГРЕГОР. И все-таки...
КОЛЕНАТЫЙ. Да еще в чужом доме. Не будьте ренбенком, Грегор.