Страница 33 из 163
- Здесь поставить бы косячок...
- А вам чего надо?
- Живей, черт побери!
- Берегись, кулиса падает!
- Это уж придется исправлять завтра.
- А это куда?
- Да шевелитесь же, черт возьми!
- Дзинь! - первый звонок к подъему занавеса.
В зале темнеет, шум голосов стихает. Слышно несколько последних ударов молотка, слышно, как волокут тяжелую мебель и взволнованно кричат:
- Долой со сцены!
- Обрежь ту доску!
- Оставьте уж так и проваливайте!
- Подтяни ее, живо!
Второй звонок. Занавес взвивается, мелькают пятки последнего убегающего за кулисы рабочего, освещенная сцена врезается во тьму, на сцене стоит Клара, потихоньку осеняя себя крестным знамением.
Ее партнер, - у него от волнения струится пот по лбу, но из зала этого не видно, - входит и бросает шляпу на кресло вместо стола.
- Доброе утро, Клара! - громогласно возвещает он и вдруг пугается. Боже мой, ведь он должен был сказать: "Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное!"
Клара цепенеет от ужаса: она не получила нужной реплики.
- Доброе утро... - импровизирует она неуверенно.
- "...со мной приключилось нечто необыкновенное", - шипит суфлер. Актер отчаянно ищет переход к тому, что он должен был сказать. Вдобавок он вспомнил, что по пьесе сейчас не утро, а пятый час дня.
- Начинай же! - в отчаянии шепчет Клара.
- Гм... да... - барахтается герой, - представь себе, Клара... гм... да...
- Уж не произошло ли с тобой что-нибудь необыкновенное?- отважно выручает Клара.
- Да, да! - с восторгом подхватывает он. - Представь себе, Клара, со мной приключилось нечто необыкновенное!
- Что же с тобой стряслось? - входят в колею Клара.
Из ложи автора слышен стон облегчения, сменившего смертельный ужас. Положение спасено, но в первый момент автор судорожно схватился за барьер ложи, готовый выскочить в партер с криком: "Не так, не так, начните сначала!" Теперь он понемногу успокаивается.
На сцене журчит диалог, все идет как по маслу.
Через минуту Клара должна, как подкошенная, без чувств упасть в кресло... Но, боже мой, недотепа-партнер положил туда шляпу! Вот оно! Теперь Клара сядет на шляпу своего супруга, весь акт будет испорчен. Боже милосердый, как это предотвратить? У автора от волнения взмокли ладони, он ничего не слышит, ничего не видит, кроме злосчастной шляпы в кресле. Гибельный момент неотразимо близится. Хоть бы паника, что ли, возникла сейчас в театре... Что если встать и крикнуть: "Пожар!"?
Вот, вот, уже молнией пала реплика, сейчас Клара сядет на проклятую шляпу... Ах, божественная, находчивая Клара! Взяла шляпу в руки и только потом, как подкошенная, повалилась в кресло! Шляпа у нее в руке. Но что она с ней будет делать? Не держать же в руках до конца акта? Почему она не кладет ее на стол? Ну, наконец-то! Наконец-то она отделалась от шляпы, положила ее на стол... но как неловко, как ужасно заметно... Автор оглядывается, видит кашляющих и сморкающихся зрителей. Странно, но, кажется, никто не заметил катастрофы со шляпой.
Автор снова оборачивается к сцене. Как, диалог все еще не кончился? Почему так долго? Автора бросает в жар. Диалог слишком длинен, он все тянется и тянется, а действие стоит на месте. Автор потеет от мучительного запоздалого сожаления: надо было сократить, сократить! Все это слабо, плохо, нестерпимо глупо, незначительно! Почему они говорят так медленно? Лучше всего было бы встать и закричать: "Подождите минутку, я сокращу!"
Слава богу, диалог окончен. Теперь подходит важнейшая часть экспозиции, ключ ко всей интриге, короткий и напряженный разговор на три странички, а за ним...
Бум! Автор замирает от ужаса: на сцену врывается Катюша, которая должна была появиться через пять минут, после этих трех страниц. Господи, что теперь делать? "Занавес дайте, занавес!" - хочет закричать автор, но у него перехватило дыхание. Клара с мужем тоже ошеломлены, а Катюша как ни в чем не бывало щебечет свой текст, и они с облегчением подхватывают реплики, три страницы разговора пошли к черту, ключ ко всей интриге безвозвратно утерян, теперь никто не поймет пьесы, завязка сорвана, поступки героев будут непонятны, без этих трех страниц вся пьеса - совершенная бессмыслица! Как могла это сделать Катюша? Почему сценариус выпустил ее на сцену? Сейчас публика начнет свистеть, раздраженная бессмысленностью действия; ребенку ясно, что это ни с чем не сообразная чепуха. Почему режиссер не прекращает спектакля? Автор быстро оглядывает публику, не начала ли она уже протестовать. Нет, зрители спокойно смотрят, кашляют, сморкаются, а по временам по залу пробегают волны смеха - Катюша явно имеет успех. Свистки и крики начнутся, когда кончится акт. Автор готов провалиться сквозь землю.
Он бежит из ложи за кулисы, быть может, с целью поджечь все здание как строитель Карлова университета. "Никогда больше никому не покажусь!"- в отчаянии думает он и, укрывшись в чьейто уборной, падает на стул, сжимая голову руками.
Все, все пропало!
Проходит невыносимо много времени, - прошло, наверное, несколько часов! - и автор поднимает голову.
Что это? Словно где-то шумит вода, течет, плещется, отдаленный шум нарастает. Хлоп!-шум воды вдруг резко усиливается: кто-то открылдверь в уборную и кричит: - Вот он, автор!
Автора взяли под руки и влекут куда-то рысью, со всех сторон его хватают и толкают чьи-то руки, его волокут, он спотыкается, ничего не видит и не соображает, отбивается, но окружившие люди увлекают его за собой, подталкивают, вот он уже, как из пушки, вылетает на сцену. Катюша и Клара влажными руками берут его и ведут к рампе, а внизу что-то шумит и плещет, как водопад. Автор видит сотни плавающих лиц, искривляет губы в идиотской улыбке и несколько раз быстро сгибается в пояснице.
Занавес опускается, шум водопада стихает, но вдруг занавес опять убегает вверх, автор протягивает руки Катюше и Кларе, но их нет, он один на сцене, брошенный на растерзание тысяче глаз. Он кланяется, с ужасом сознавая, что делает это как-то неловко и смешно, словно марионетка. Но он не может иначе, и все кланяется направо и налево, вверх и вниз, понемногу отступая за кулисы, где знакомые и незнакомые энергично трясут ему руки, слышно только: - Поздравляю, поздравляю.