Страница 6 из 19
В самом центре двора Жак увидел величественную фигуру одетую в рясу. При виде этого монаха Жак испуганно вздрогнул: это был о. Григорий, настоятель монастыря доминиканцев, а следовательно, начальник Жака. Но мрачный дворянин не дал Жаку времени предаваться своему удивлению. Он быстро увлек его в подъезд и провел в мрачную комнату, драпированную темными материями. Здесь он велел ему подождать, а сам исчез за портьерой, скрывавшей дверь в соседнюю комнату.
Эта комната по своему убранству находилась в полном несоответствии с мрачностью первой, так как была отделана со всей роскошью в светлых тонах.
На кушетке лежала, мечтая, прекрасная женщина. Это была Анна Лотарингская, герцогиня Монпансье.
При входе мрачного дворянина она подняла голову и спросила, как бы пробуждаясь от радужного сна:
-А! Это вы, граф Эрих?
Эрих де Кревкер поклонился с большим почтением, хотя в его манере и лежал сильный оттенок неуловимого грубого презрения.
Анна знаком предложила Кревкеру сесть, но тот молча отклонил приглашение и остался стоять.
-Откуда вы, Эрих? - спросила Анна.
-Из кабачка Маликана, герцогиня.
-А! Что же там по-прежнему поносят гугенотов?
-По-прежнему.
-И наваррского короля?
-Более чем когда-либо.
-А короля Генриха III?
-О, этот-то окончательно скомпрометирован, герцогиня! Монахи и солдаты рвутся пойти приступом на Лувр.
-Расскажите мне об этом подробнее, Эрих,- сказала герцогиня, лицо которой повеселело.
Тогда граф Эрих де Кревкер рассказал герцогине о монашке, перенесшем тяжелые издевательства в Сен-Клу.
-И вы говорите, что монах взбешен до крайности?
-Он так взбешен, что я счел за благо привести его к вам, зная, что вы собираете вокруг себя всех людей, имеющих серьезные счеты с королем. А этот монах мне показался вообще очень полезным: в нем много страстности и горячности.
-Где он?
-В соседней комнате.
Анна осторожно соскочила с кушетки, подошла на цыпочках к портьере и заглянула в соседнюю комнату. Когда она вернулась, ее взор сверкал дикой радостью.
-Благодарю вас, Эрих,- сказала она,- этот монах -действительно ценное приобретение! Он может послужить в наших руках отличным оружием! При взгляде на него у меня сразу родился целый план! - и с этими словами герцогиня позвонила, приказала позвать к себе двух пажей и долго и обстоятельно о чем-то беседовала с ними.
А монах все ждал и ждал. Но он не скучал - ему было о чем подумать. Кто же такой был этот мрачный дворянин, заинтересовавшийся им, скромным монахом? Наверное, он был важной шишкой, так как даже сам о. Григорий очень почтительно поклонился ему, а ведь о. Григорий был немаловажной особой!
Прошло более часа, пока вернулся этот таинственный незнакомец. За ним пришли двое молодых людей - два пажа, разодетых в нарядные костюмы.
-Вот ваши товарищи,- сказал Жаку мрачный дворянин, указывая на пажей.
-Мои... товарищи? - удивленно переспросил Жак.
-Ну да. Они угостят вас обедом и развлекут, чтобы заставить забыть бедствия в Сен-Клу.
Один из пажей подошел к монаху, взял его под руку и спросил:
-Как тебя зовут?
-Жак.
-Сколько тебе лет?
-Двадцать.
-Мне столько же,- подхватил другой паж.- Меня зовут Амедей, а моего товарища - Серафин. Ну, а теперь идем с нами в столовую. Там мы поедим и на славу выпьем вина! - и молодые люди увлекли за собою монаха.
Вид роскошно накрытого стола ослепил бедного монаха.
-Да где же я? - воскликнул он, озираясь на пышное убранство роскошной комнаты и богато сервированного стола.
-В свое время узнаешь,- ответил Серафин. Бедный монашек подумал, что стал жертвой волшебного сна, но сон был прекрасен, а монах крайне голоден - ведь в кабачке Маликана он питал лишь свою ненависть, но не желудок. Поэтому, не стараясь долее разбираться в странности своего положения, он энергично взялся за еду, обильно поливая ее вином. Последнее оказалось очень старым и крепким, пустой желудок делал свое дело, и вскоре монах почувствовал, что его голова приятно кружится. К тому же оба собутыльника были заразительно веселы, удивительно любезны и крайне мило шутили и острили, так что всем существом монаха овладело чувство бесконечного блаженства. Лишь по временам это блаженное состояние прорезывали приступы меланхолии. Ведь сон - не вечен, скоро рассеется, а тогда опять придется зажить скучной, убогой жизнью мелкого монаха.
-Ах, что за мерзкое ремесло быть монахом! - с горечью воскликнул он.
-Ручаюсь, что ты предпочел бы стать пажом! - подхватил Серафин.
-О, еще бы!
-Ну, так ведь это зависит лишь от тебя!
-Что такое?
-Хочешь быть одетым, как мы? Ну, так выпей сначала! - и Серафин поднес к устам монаха полный кубок вина.
Жак опорожнил его единым духом.
Затем начались какие-то странные вещи: с Жака сняли монашескую рясу, облачили его в нарядный костюм пажа и подвели к большому зеркалу; там отразилась фигура молодого дворянина.
-Как? Разве я не монах? - теряясь, спросил Жак.
-Да ты им никогда и не был! - в один голос ответили Амедей и Серафин.
Жак схватился за голову и замер в полном недоумении. Что-нибудь одно - или его монашество, или теперешнее состояние было сном. Жак сильно ущипнул себя и почувствовал боль. Значит, он не спит? Значит, он и в самом деле дворянин?
VIII
Снова уселись за стол, снова начали пить и петь. Жак ни в чем не отставал от приятелей и только время от времени хватался за голову.
-Что с тобою? - спросил его Серафин.
-Ах, я не могу отделаться от своего ужасного сна!
-Какого сна? - спросил Амедей. Жак посмотрел на обоих приятелей блуждающим, хмельным взглядом и ответил с бледной, пьяной улыбкой:
-Представьте себе, ведь мне снилось...- что я монах!
-Вот глупый сон! - в один голос воскликнули пажи. Жак встал, подошел к зеркалу и стал снова осматривать себя со всех сторон. Пажи переглянулись с улыбкой, и один из них позвонил.
-Что вы делаете? - спросил Жак, язык которого почти не повиновался.
-Я приказываю начать танцы.
-Танцы? Какие... т-т-танцы?
-Ну вот еще! Разве ты забыл, что мы всегда заканчиваем свое пиршество танцами?
-Всегда? Ну, п-п-пусть!..