Страница 126 из 158
Что Юлия за человек, я не знаю, видел ее лишь несколько часов во время заседаний. Красивая молодая женщина. На последнее заседание, где оглашался приговор, подкрасилась. Во время чтения приговора иногда усмехалась, но эти насмешки и ужимки, скорее всего, как говорится, нервное. Последнее слово начала обращением к судье «Ваша честь!», насмотревшись, видимо, американских криминальных телесериалов, А так, что сказать плохого о женщине, державшей все время ребенка на руках? Детская невинность растапливает самую жестокую порочность, делая ее непохожей на себя. Ведь это и падшая Марина Магдалина, если у нее младенец у груди, смотрится Мадонной…
Только минут на десять, во время чтения приговора, ребенка у нее отобрали, мало ли что… И печальная была в зале заседаний военного суда Московского военного округа картина: раскрыли эту клетку для подсудимых, девушка в милицейской форме приняла из рук Юлии ребенка, судья майор юстиции Святослав Никифоров читает приговор, малыш на руках девушки-сержанта что-то поет, играет пальчиком с золотой лычкой на ее погонах… и все это под монотонной текст чтения, где под конец выделились интонацией две или три строчки приговора: ему – 14 лет лишения свободы, ей – 9 в колонии общего режима.
Чудовищная деталь. После того, как осужденных увезли и мы с Антониной Игнатьевной вышли на улицу, я спросил эту тихую тучную женщину, куда она сейчас.
– За черепом поеду, – сказала она как-то деловито, устало. Оказалось, что после эксгумации потребовалась для судебно-биологической экспертизы часть Светиных останков, остальное родители взяли с собой и кремировали. Теперь к ее праху присоединится горсточка пепла после новой кремации.
Что еще? На месте первого пепелища в посадках и у обочины Новокаширского шоссе родители Светы собираются поставить памятные доски, они уже готовы. Антонина Игнатьевна будет требовать, чтобы у внучки Юленьки была девичья фамилия ее мамы – Моисеева. В день суда исполнилось два года со дня убийства Светы. Антонина Игнатьевна и Сергей Александрович решили идти в церковь и поставить две свечи. Одну – за упокой души Светы. Другую – за врагов, виновников их горя. Таков высокий христианский обычай.
И, пожалуй, последнее: убийца Милованов сбежал из Ступино в день ареста Новикова и сейчас находится в федеральном розыске.
У Сатаны среднего звена
Сюжет судебного дела завершился, сюжеты физической жизни действующих лиц и духовной жизни Светы продолжаются, они нескончаемы. Больше всего, конечно, жалко Свету и ее дочку, ставшую враз при живом отце круглой сиротой. А Сергея с Юлией разве совсем не жалко? Что они со своей-то жизнью сделали? И что скажешь про их несчастное дитя, еще не судимое, но уже сидевшее…
Всем плохо. Только тот, которого принято называть сатаной, ощутил, наверное, холодное брезгливое удовлетворение. Это верховный Мефистофель занимается интеллектуальными фаустами, кровавыми вождями и сильными мира сего, которых он ловит на тщеславии и чудовищной гордыне, а наш сатана примерно майорского чина, заведующий совращениями на почве тривиальной жадности и бытовухи. У него те, про кого Пушкин в «Путешествии Онегина» писал: «Всяк суетится, лжет за двух и всюду меркантильный дух».
Совратил этот середнячок троих злоумышленников и забыл про них, как про развеянный пепел. Ему быстро наскучивают такие бесцветные победы. Но проходит миг-другой, и он начинает томиться, обводит дежурным взглядом толпы мельтешащих и лгущих за двоих сатанистов и с ленцой, без вдохновения выбирает очередную жертву.
(А. Васинский. //Известия. – 1996. – 10–11 апреля)