Страница 6 из 23
Полипов был рад даже, что отец поступил таким образом, вздохнул с облегчением. Рано или поздно ему пришлось бы что-то предпринимать в отношении родителей. А теперь, если переворот удастся, родители вернутся, узнают о нем всю правду, отец возьмет назад свое проклятье.
Свиридов нервно поглядывал на часы. Невдалеке раздался паровозный гудок, на стрелках застучали колеса подходящего поезда.
Из ближайшего переулка, из темноты, послышался детский голос:
Мы свободу свою добывали
Не мольбой, а штыком...
Полипов сразу узнал - это Юрка, сын Лизы. И через несколько секунд он появился сам - в чистой, отутюженной рубашке, с приглаженными лохмами волос, а следом Лиза и Ульяна Федоровна с узлами и чемоданами.
- Петр! - воскликнула Лиза. Глаза ее обеспокоенно поблескивали. - Спасибо, что пришел Антона встретить.
- Я тебя пришел проводить...
- Что происходит в городе? По улицам маршируют колонны чехословаков.
- Ничего особенного, - подал голос Свиридов. - Они пошли на помывку в баню.
Ульяна Федоровна опустила на землю тяжелый узел.
- Господи, и Митрофана чего-то нету... Ведь обещал подойти. Так и не вылазит из этой своей Чеки, пропади она пропадом.
Бывший плотник, Митрофан Иванович Савельев после Октября работал в Чека, дома почти не ночевал. Последние несколько дней он вообще в семье не появлялся, сегодня после обеда сообщил через посыльного, что придет на вокзал повидаться с племянником.
- Лизавета, чего стоим-то? - вновь схватилась за узлы Ульяна Федоровна. Кажись, поезд уже пришел.
- В вокзал нельзя, - сказал Свиридов. - Антон сам сюда придет.
- Это как нельзя? - Ульяна Федоровна взглянула на Свиридова. - Ты кто таков?
Свиридов отвернулся. Полипов торопливо схватил Лизины руки.
- Что ж, до свидания... Что ж... желаю счастья.
Ладони Полипова были горячими, потными, мелко дрожали. Он дернул уголком рта и, не оглядываясь, быстро ушел в темноту.
Дальнейшее произошло в несколько минут. Сперва на перроне послышались галдеж, крики, какие-то команды на чужом языке. Потом через калитку повалили толпы пассажиров.
И вдруг где-то близко от вокзала, в городе, вспыхнула стрельба, но тотчас смолкла.
- Что это? Что это?! - закричала, бледнея, Лиза.
- Ничего особенного, - ухмыльнулся Свиридов. - Наши люди расстреливают своих врагов.
- Каких врагов? Какие люди? И вы действительно кто такой? Я вас где-то видела, кажется.
Свиридов не ответил.
Антон появился неожиданно, вывернулся из толпы.
- Лиза! Сынок! - Он подхватил Юрку, поднял, прижал к себе. Потом обнял жену. - Лиза, Лиза! Что у вас тут происходит? Почему стреляют? Что здесь происходит?
- Ничего особенного, - ответил Свиридов, подходя к Антону. - Уничтожают Советскую власть.
- Вы, Свиридов? - Антон отступил на шаг. - Что вы сказали? Свиридов еще медлил какие-то секунды и сказал вяло, как бы нехотя:
- Взять его. Забрать и этих двух баб. Да и этого щенка тоже на всякий случай.
* * * *
Белочешская контрразведка зверствовала в городе вовсю. В лесу за речкой Каменкой день и ночь шли расстрелы.
После переворота прошло три недели. Полипов жил в подвале окраинного домика, принадлежавшего пожилому новопиколаевскому извозчику и старому члену РСДРП Василию Степановичу Засухину, в город почти не выходил.
- Проворонили! Всю Советскую власть проворонили, - каждый вечер говорил Засухин, принося Полипову еду. - Считай, всю городскую парторганизацию вырубили.
- Не всю. Мы вот с тобой еще живы. Субботин, говоришь, на воле, - возражал Полипов. - Свяжи меня с Субботиным. Надо же что-то делать.
Засухин молчал, сидел на табурете, опустив голову, дымил табаком, отравляя и без того затхлый воздух подвала.
Субботин сам появился однажды в подвале - обросший за три недели, в растоптанных сапогах, в стареньком картузе, какие носили обычно городские извозчики.
- Жив? - спросил он, здороваясь. - И хорошо. Мало нас осталось. Мы ввели тебя, Петр, в члены подпольного горкома.
- Наконец-то! - вздохнул Полипов. - А то думал, так и прокисну здесь.
- Ну, киснуть теперь некогда. Надо собирать остатки наших сил, надо фактически начинать все заново. И мы начнем. Мы тысячу раз начнем все заново! А Свиридов-то каков?! Я никогда не верил, что он искренне порвал с меньшевизмом. В бытность Свиридова в Томске там провал следовал за провалом. Сколько наших хороших товарищей погибло! Теперь ясно, чьих рук дело. И вот логический финал - следователь в белочешском застенке теперь. Старается. Антона Савельева, имеем сведения, особенно зверски истязает. И жену его.
- Лизу? Живы они? - Полипов был бледен, голос его пересох.
- Пока живы, кажется. А Митрофан Иванович погиб... - Субботин встал. - На днях собраться надо всем, поговорить кое о чем.
- Когда и где?
- Нетерпеливый какой!
- Надоело сидеть в этой яме.
- Василий Степанович вот скажет, когда и где. Ну, рад я был повидать тебя, Петро.
...Через несколько дней, глубокой ночью, выбирая переулки поглуше, Полипов торопливо шел в сторону вокзала, где в крепком особняке с дубовыми ставнями жил Свиридов.
Открыла ему жена Свиридова, полная женщина с заплаканными глазами. Полипов рассчитывал увидеть возле дома какую-то охрану, но охраны не было, и дверь открыли сразу, без всяких предосторожностей, едва он сказал, кто ему нужен. Все это показалось Полипову странным.
Сам Свиридов лежал на кровати в брюках и нижней рубашке. Он был пьян, на столе стояли две бутылки, тарелка с огурцами.
- А-а, господин доносчик! - проговорил Свиридов. - Давно вас жду. Ну, какие новости?
И тон и слова - все было непонятно Полипову, они испугали его.
- Подпольный горком собирается завтра... В доме наборщика городской типографии Корнея Баулина, по адресу...
- Хорошо, хорошо. Я знаю этого наборщика. Не хотите водки?
- Послушайте, Свиридов! Что все это значит?
- А что? - Свиридов опустил ноги на пол, но с кровати не встал.
- Вы пьете, как... как последний пьянчужка! Живете без всякой охраны, будто в мирное время. И вообще...
- Вообще-то не надо бы пить. Гастрит у меня. Кишки будто ножницами стрижет... - И он потер живот. - А охрана есть.
- Послушайте, - еще раз сказал Полипов. - Я пришел по делу, а вы пьяны, невменяемы! Извините, я в таком случае пойду... Я ничего не понимаю.