Страница 18 из 21
Однако вскоре деревья, обиженные на нерадивость человека и вовсе пропали и место их на взлобке заняли заросли колючего шиповника, а кое-где терна. Тропа, ведущая вниз с горы, была протоптана в усыпанных зелеными, едва покрывающимися краснотой ягодами, кустах шиповника. Некоторое время спустя пологий склон сошел на нет и впереди прямо под горой Святозар увидел раскинувшиеся небольшие участки земли, огороженные низкими плетенными из ветвей заборами. На участках поросшими травой, какими-то не высокими кустами, находились кособокие, низкие дома и такие же кособокие, низкие хозяйственные постройки. Что дома, что постройки были неопрятного, неприятного на вид темно-бурого цвета. Риолий спустившись со склона, повел следующих за ним, повдоль одного из заборов, и наследник хорошо смог разглядеть жилище неллов. Оно было построено из глины вперемежку с сухой травой, а вместо крыши лежал в виде шатра высохший переплетенный меж собой камыш. Одно оконце, было настолько малюсенькое, что наверно в доме всегда царил полумрак. Стекло в нем смотрелось выпукло-бурым, и даже издалека было заметно, что оно покрыто толстым слоем грязи и пыли. Дверь плетеная из более толстых веток, до конца не прикрывала проем в дом, а потому просматривались широкие щели как вверху над ней, так и внизу под ней. Из крыши торчала короткая, наполовину развалившаяся, и вся закопченная труба. Рядом с домом поместился и вовсе крохотный ушедший в землю, низкий сарай, обнесенный загоном из веток. В том загоне прямо в перемешанной, землей и навозом, грязи лежала худющая и такая же немытая свинья. Святозар перевел взгляд с построек, с несчастной, словно умирающей свиньи, которая не просто не поднимала головы, но уже даже и не хрюкала и посмотрел на участок. На участке почти ничего не росло, лишь несколько коротких кустов, с почти облетевшей листвой, да невысокое, ужасно-нелепо обрезанное или обломанное дерево. Сам участок вес порос бурьяном, и на нем ничего кроме зеленовато-бурой травы не различалось.
А рядом с дверью дома, на такой же перекошенной и кособокой, как и само жилище, лавке, опершись на стену спинами, сидели женщина и мужчина и очень тихо разговаривали. Однако увидев проходящих мимо двора людей они на миг прервали свой разговор, испуганно и удивленно уставились на идущих, а после указывая пальцами на Риолия, что-то зашептали друг дружке. Святозар посмотрел на этих людей и тяжело вздохнул, потому что не только их дом, их земля, их свинья, но и сами они были неопрятные, немытые и худющие.
Риолий шел, не обращая не на кого внимания, вдоль забора, а когда он закончился, повернул налево и вышел на земляную дорогу с огромными ямами и рытвинами по поверхности, и только тогда остановился. Святозар ступил на дорогу и огляделся, деревня в которой жил мальчик была небольшой, дворов пятнадцать. Дворы лежали вдоль дороги справа и слева от нее. Сами дворы были узкими и короткими, справа также как и слева, они краями выходили, упираясь в пологие и высокие горы, поросшие почти до середины склона зарослями шиповника и терна. Святозар безмолвно посмотрел на эти колючие кустарниковые взлобки и подумал о том, что неллы, постарались на славу, превратив некогда богатые лесами, зверьем и птицами Ултакские горы, в бедные, безжизненные места, где за все утро лишь там, на вершине горы, где пока еще рос вяз и могучие красавцы деревья, слышал он тихое щебетание и трели птиц. Даже дети Пана Виевича, которые когда-то захватили Ултакские горы, не позволив поселиться тут гомозулям, были к природе и то более благосклонны, и на протяжении веков не уничтожали красоту этого края. «Интересно, – подумал наследник. – Живут ли они еще в Ултакских горах, или убежали от безумия неллов. Вот же смех, дети Пана, бояться неллов и Есуания… вот это извратил Чернобог веру, вот это натворил делов».
– Святозар, – прервал раздумья наследника Риолий, и, протянув руку вперед, указал на находящийся справа от дороги пятый по счету дом, такой же низкий и кособокий, как и все другие. – Это дом деда.
Наследник глянул туда, куда указал мальчик и увидел около дома деда, привязанных коней, да небольшую крытую повозку, похожую на восурский рыдван, которую даже не распрягли, наверно ожидая скорого отъезда. На облучке той повозки сидел маленький, худенький, с непомерно большой головой, седенький старичок, попеременно т-пркающий и осаживающий лошадей.
– Лесинтий, Винирий, – подозвал воинов Святозар. – Подойдите ко мне, – воины тотчас повиновались, и, приблизившись, встали подле Риолия. – Помните вы дали клятву, оберегайте вашего правителя, и идите втроем чуть позади, а я и Оскидий пойдем первыми.
Оскидий поравнялся со Святозаром, восхищенно посмотрел на него и тихим голосом спросил:
– Может мне вас, ваша милость, представить Ивникию, он до смерти боится, всякие длинные слова и титулы.
– Представить, – раздумчиво произнес наследник. – Что ж представь, пусть знает сразу с кем будет разговаривать. – Святозар потер пальцами свой шрам на щеке, посем перевел взгляд на свой перстень, оный несмотря на возвращение из Пекла, и несмотря на такой яркий, солнечный день, продолжал тускло гореть кроваво-красным светом и поморщившись, убрав руку от лица, добавил, – но скажешь, ты, вот как. – Он приблизил губы к уху Оскидия и тихо шепнул, что-то лишь слышимое ему.
– Хорошо, ваша милость, так и скажу, – довольным голосом отозвался Оскидий, и так как Святозар уже пошел, двинулся следом, не отставая от него ни на шаг.
Святозар шел и оглядывал кругом дворы, наблюдая одинаковые убогие дома и постройки, неухоженные участки, грязных животных и таких же грязных, неухоженных людей. Этот день был необычайно солнечным и теплым, не единого облачка на голубом небе, но в эту затхлую деревню, казалось и вовсе, не опускались лучи солнца, и окрест было как-то сумрачно, блекло, и даже холодно, а воздух был наполнен стойким запахом навоза, грязи и сырости. И, что больше всего поразило Святозара так это необычайная тишина в деревне… Не было слышно ни блеянья овец, ни меканья коз, ни хрюканья свиней, ни кукареканья петуха. Создавалось впечатление, что в деревне не было не только домашней скотины или птиц, но даже и людей. Наследник огляделся, и в некоторых дворах, заметил мужчин и женщин, и даже стариков, все эти люди либо недвижно сидели возле своих домов, либо также бесшумно, что-то делали на участке, Святозар на миг остановился, и, обернувшись, посмотрел на дворы, что остались позади него и догадался, почему так тихо в деревне… В деревне было тихо, потому как тут не было детей, не раздавалось громких, веселых криков малышей, смеха отроков, разговоров дев и юношей. Запустение царило не столько в жилищах и на земле, сколько в душах жителей деревни.
И сызнова тяжело вздохнул Святозар, глянул на светлое лицо Риолия, на его серьезный, чуть обжигающий взгляд голубых глаз, и, развернувшись, пошел вперед по дороге прямо к крытой повозке, которую неллы называли колымагой. Подходя ближе к колымаге, наследник услышал страшный храп плывущий из нее, и на морг почудилось ему, что это из Пекла вырвался Горыня, залез внутрь повозки и заснув, теперь издавал эти ужасные хрипы и бульканье. Возле дома деда на лавке сидели три воина, небрежно одетые. Они воткнули в землю свои пики и повесили на них шлемы. Воины, увидев идущих, поднялись и неторопливо направились к плетенной из веток калитке, а подойдя к ней, один из них, шедший первым, злобно пнул ее ногой. Створка калитки распахнулась, открывая путь воинам, и благоразумно зацепилась одним концом за забор. Воины все также неспешно вышли на дорогу, двое из них немного прошли по ездовой полосе навстречу наследнику и Оскидию и остановились, а третий встал на подножку колымаги, и, заглянув вовнутрь нее, негромко принялся будить паярыжку. Хрипы и бульканье в тот же миг прекратились, дверь колымаги открылась, и из нее вылез не высокий, полноватый человек, с очень красным лицом, маленькими глазками и седыми волосами. Он был одет в темно-серое, как и у Оскидия одеяние, а прямо на волосах у него сидела плоская, круглая шапка ярко-свекольного цвета.