Коридор до Рождества

Полными ненависти глазами она моргнула два раза, Боксон вытащил кляп.

- Чего ты хочешь? - проговорила Анджела, и Боксон приложил ладонь к её губам:

- Помолчи, пожалуйста, пока я говорю... Тебе удобно?

- Нет! Развяжи меня!

- Рано! По крайней мере - пока! А теперь слушай...

Боксон спокойно, стараясь не повышать голоса, рассказал Анджеле некоторые подробности создания "Фронта пролетарского освобождения", незначительные детали из жизни команданте Пеллареса, его соратника Хорхе Латтани, а также о других персонажах, прямо или опосредовано связанных с гватемальской революцией, многонациональной американской мафией и гватемальскими же "эскадронами смерти". Всю эту увлекательнейшую информацию ему передал разговорившийся Хосе-Рауль Мартино. Примерно на середине рассказа Анджела начала кричать:

- Заткнись, ты все врешь!..

Боксон закрыл её рот ладонью и показал салфетку:

- Не перебивай меня, ещё не время!..

Закончив рассказывать, он спросил:

- Итак, начнем сначала: где Пелларес?

- Я не знаю, развяжи меня!.. - завизжала она.

- Сейчас...

Он снова заткнул ей рот салфеткой, достал нож и одним длинным взмахом разрезал платье сверху донизу.

- У тебя красивая грудь, - сказал Боксон. Потом он сделал ещё несколько разрезов и лохмотья одежды полетели в угол.

- Подожди, я сейчас что-нибудь найду... - Боксон легко шлепнул Анджелу по обнаженному заду, отчего она содрогнулась всем телом, огляделся по сторонам, подошел к деревянной табуретке, отвинтил ножку.

- Вот смотри... - он показал эту деталь мебели Анджеле. - С этим инструментом ты сейчас займешься энергичным сексом. В том числе - анальным. Я буду содействовать изо всех сил, а потом выломаю тебе все зубы и трахну сам. Мне однажды рассказывали, что секс с окровавленной кричащей женщиной невероятно стимулирует интеллектуальную активность...

(Эти подробности Боксон слышал в Легионе от бывшего американского морского пехотинца Стивена Ларса, сбежавшего из Сайгоне от американской же военной полиции, арестовавшей склонного к садизму соотечественника за преступления против мирных вьетнамских жителей.)

Он полминуты смотрел в её полные ужаса глаза, потом тихо произнес:

- Сейчас я достану салфетку и ты ответишь на все мои вопросы... По-моему, тебе уже надоело быть жертвенной пешкой у зажравшегося мафиозных боссов, нет? Только не кричи...

Он осторожно вынул кляп, укрыл её одеялом и положил под голову подушку.

- Извини, я пока не могу тебя развязать...

Из её глаз потекли слезы.

- Ну, вот!.. Все в порядке, малышка, - он достал платок и начал вытирать ей лицо, - пока я с тобой, тебя никто не обидит...

- Развяжи меня... - она хлюпнула носом.

- Только после твоей исповеди... Не бойся, я не падре из конгрегации, интимных вопросов задавать не буду...

- Я тебе не верю...

- Я бы тоже не поверил, но как-то уж красиво все складывается... Давай не будем обманывать сами себя...

За окном раздался длинный автомобильный сигнал, потом какой-то грохот и крики. Боксон осторожно приблизился к окну и захохотал: десятка полтора колумбийцев навалились на коричневый "понтиак" и перевернули его вверх колесами. Изрыгающие страшные проклятия автомобилисты вылезали сквозь окна, размахивая полицейскими жетонами и револьверами. Боксон поставил на стереофон другую пластинку ("Лед Зеппелин-1") и вернулся к Анджеле.

- Где Пелларес?

Анджела рассказывала недолго - не успела закончиться одна сторона пластинки.

- Будем считать, что на этот раз ты не соврала. - Боксон разрезал веревки и начал растирать ей лодыжки. Анджела попыталась ударить его ногой, но он уверенно перехватил движение, и улыбнулся:

- Не дергайся, со мной тебе не справиться...

- Обязательно надо было меня связывать, да?.. - обиженно спросила она, заворачиваясь в простыню.

- А иначе ты бы молчала как камбала в марсельском супе... Не огорчайся, истинные гватемальские кабальеро из "эскадрона смерти" разговаривали бы с тобой иначе... Точнее, они бы совсем с тобой не разговаривали - ну что такого ты могла бы им рассказать, чего они уже не знают?..

- Дай сигарету... - попросила она.

- У меня только армейские, - он протянул пачку "Лаки Страйк", щелкнул зажигалкой и выключил стереофон.

- Что дальше? - спросила она, выдохнув облачко дыма.

- Я продолжу свои поиски. А тебе рекомендую взять длительную командировку куда-нибудь в Калифорнию. Прятаться среди нелегальных иммигрантов не советую ты красивая, сутенеры будут преследовать тебя день и ночь... Вернись в Лос-Анджелес, по вечерам танцуй румбу и пиши книгу о революции... Реально против тебя ничего нет, так что можешь начать новую жизнь... Наверное, свои возможности ты знаешь гораздо лучше, чем я. А пока завершим одно дело...

Боксон достал из кармана почтовый конверт.

- Напиши, пожалуйста, адрес.

Она встала с кровати, поправила обмотанную вокруг тела простыню, села за письменный стол.

- Диктуй!

- Старшему инспектору Клоду Дамерону...

- Что!?

- То, что ты услышала! - подтвердил Боксон. - Я пошлю во Францию твою схему, пусть похоронят убиенных богоотступников по христианскому обряду...

- Да ты сошел с ума, полиция начнет дело об убийстве, ты же единственный подозреваемый!..

- Если надпись на конверте будет сделана твоей рукой, то при неблагоприятных обстоятельствах ты сможешь ссылаться на факт помощи следствию...

- А тебе-то какая выгода?..

- А я позвоню во Францию и попрошу господина старшего инспектора отнестись к этому письму со всей серьёзностью... Таким образом, я тоже буду косвенно причастен к помощи следствию... В конце концов, весной трупы и так найдут, поэтому мы всего лишь перехватим инициативу у случайности...

Анджела вдруг улыбнулась:

- Мне понравилось твое выражение: "перехватить инициативу у случайности"...

- Я дарю его тебе! Когда будешь претендовать на Пулитцеровскую премию, используй это словосочетание в своей книге...

- Ты считаешь, я могу претендовать?..

- А иначе и не следует заниматься настоящей журналистикой, проще сочинять некрологи и клепать обзоры из материалов других газет...

- Не слишком ли ты строг?

- Ничуть, ибо только стремление к недостижимому совершенству есть источник великих деяний...

- У кого ты украл эту фразу?

- Я сочинил её сам... - с грустной улыбкой произнес Боксон. - Год назад, в учебном марше по великой пустыне Сахара... И на эту откровенность меня подвигло созерцание твоего обнаженного тела... Люблю испанский язык, он позволяет ваять необыкновенные лексические конструкции...

- О, англичанин, да ты, наверное, пишешь стихи!.. - лукаво прищурилась Анджела.

- Нет, мексиканка, я слишком хорошо знаю свои способности к творчеству и не опущусь до сколачивания беспомощных виршей... Что же до прозы, то о ней надо подумать... Пожалуй, когда-нибудь я напишу мемуары... Если останусь жив...

Взгляд Боксона упал на календарь на столе.

- Анджела, обрати внимание - через три дня Рождество! Ты будешь ставить елку?

- У меня есть маленькая пластмассовая елочка, я ставлю её каждый год...

- На Рождество пойдешь куда-то в гости, или сама будешь принимать гостей?

Анджела пожала плечами:

- Не знаю, наверное, куда-нибудь пойдем с ребятами из редакции... А ты что будешь делать?

- Тоже не знаю... Надо ещё прожить эти три дня...

Боксон ушел через несколько минут; на выходе из подъезда кивком попрощался со скучающими колумбийцами (не переставая жевать, они молча кивнули в ответ); сел в "датсун"; посмотрел в зеркало заднего вида на перевернутый коричневый "понтиак" и копошащихся вокруг него полицейских; с места сорвал машину в сторону аэропорта. В аэропорту купил билет на ближайший рейс до Ричмонда, сдал в камеру хранения сумку с оружием, в оставшиеся до вылета два часа отправил письмо, позвонил во Францию (старшего инспектора Дамерона он оторвал от утреннего сна и за десять минут своего монолога одарил стойкой бессонницей), потом позвонил в поместье Трэйтолов. Эдвард был уже дома.