Завет Холкрофта

— Заноза в теле «Одессы»?

— Поосторожнее, — прервал его Теннисон. — Лучше скажем так: группа усталых стариков, у которых слишком много денег и которые одержимы вендеттой, начало коей было положено в конце войны.

— Что мы будем делать?

— От нас потребуется самая малость. Об остальном позаботятся англичане.

— Им известно о Женеве?

— Нет. Они просто возвращают долги.

— Не слишком ли дорого мы оцениваем наши услуги?

— Не дороже, чем они того заслуживают, — ответил Теннисон. — Если можно так выразиться.

— Можно. Эти... старики... Они ответственны за все? И за Нью-Йорк?

—Да.

— Значит, я чист.

— Скоро будете.

— Слава Богу! — Ноэль взглянул на Хелден и улыбнулся. — Какие будут указания?

— Сегодня среда. В пятницу вечером будьте в Женеве. Там и встретимся. Я вылечу из Хитроу и прибуду в Женеву около полуночи. Свяжитесь с Кесслером и попросите его присоединиться к нам.

— А почему бы нам не встретиться сегодня? Или завтра?

— Мне надо успеть кое-что сделать. Это будет весьма полезно для нас. Пусть это будет пятница. У вас есть отель в Женеве?

— Да. Отель «Д'Аккор». Мама попросила меня остановиться именно в этой гостинице. Она тоже прилетает в Женеву.

На другом конце провода повисла пауза.

— Что вы сказали? — спросил, наконец, Теннисон шепотом.

— Моя мать собирается в Женеву.

— Поговорим об этом позже, — произнес брат Хелден еле слышно. — Мне пора идти.

Теннисон положил трубку. Он сидел в своей квартире в Кенсингтоне и с отвращением смотрел на телефон, сообщивший ему столь неожиданную весть. Новость, надо сказать, была поопаснее вторжения «Нахрихтендинст».

Что за безумие подвигло Альтину Клаузен на поездку в Женеву? Это никоим образом не входило в план действий — во всяком случае, так это понимала Альтина Клаузен. Или старушка думает, что ее поездка в Швейцарию не вызовет подозрений? Особенно сейчас.Или, быть может, с годами Альтина перестала быть осторожной? В таком случае ей не останется времени на то, чтобы раскаяться в своем неблагоразумном поступке, — уж об этом Теннисон позаботится. Возможно опять-таки, что она на старости лет изменила своим взглядам. В таком случае придется напомнить старухе перед смертью о тех преимуществах, которыми она пользовалась всю жизнь, понося своих соратников.

Будь что будет. У Теннисона тоже есть свои приоритеты; пускай старушка входит в долю. Завет «Вольфшанце» близок к воплощению. Теперь главное — рассчитать все по времени.

Сначала — списки. Их два, и они — ключи к «Вольфшанце». В первом — одиннадцать страниц: имена примерно тысячи шестисот влиятельных мужчин и женщин в разных странах. Это элитная часть «детей Солнца»; лидеры, которые ждут сигнала из Женевы, ждут миллионов, чтобы покупать на них выборы, формировать политику своих стран, становиться влиятельнейшими людьми. Этот список был главным, и в нем угадывались очертания четвертого рейха.

Но рейх должен развиваться не только вширь, но и вглубь. Лидеры нуждаются в последователях. Они-то и составляли второй список, представлявший собой сотни микропленок. Основной список. Все без исключения сподвижники «Вольфшанце», рассеянные по миру. Тысячи тысяч людей, потомки детей Третьего рейха, которых вывозили из Германии на кораблях, самолетах и подводных лодках.

Операция называлась «Дети Солнца».

Списки, имена. В единственном экземпляре, без права копирования, охраняемые подобно чаше Святого Грааля. Годами они хранились у Мориса Граффа, а потом были подарены Иоганну фон Тибольту на двадцать пятый день рождения. Церемония передачи списков знаменовала собой передачу власти. Новый лидер превзошел все ожидания.

Джон Теннисон перевез списки в Англию и, понимая, сколь важно понадежнее укрыть списки от посторонних глаз, поместил их не в банковские сейфы Лондона, которые не застрахованы от ревизий, а в укромное местечко в небольшом горняцком городке на юге Уэльса. Хранителем списка стал один из «детей Солнца», готовый пожертвовать жизнью ради драгоценных документов.

Звали его Ян Льюэллен. Он был братом Моргана, помощника Бомонта на корабле «Арго».

И вот наступило время, когда валлиец должен прибыть вместе со списками к Теннисону. Доставив ценный груз, славный «сын Солнца» сможет совершить то жертвоприношение, о котором столь страстно мечтал неделю назад по дороге из Хитроу. Убийство Льюэллена не подлежит обсуждению — никто не должен знать об этих списках и именах. Когда валлиец принесет себя в жертву, на земле останутся лишь два человека, имеющие ключи к «Вольфшанце»: тихий профессор истории из Берлина и еще один человек, перед которым благоговеет британская разведка. Оба — вне всяких подозрении.

Следующее по значимости дело — «Нахрихтендинст».

Теннисон взглянул на лист бумаги рядом с телефоном. Он лежал здесь уже несколько часов. Еще один список, подаренный Теннисону Пэйтон-Джонсом. «Нахрихтендинст».

Восемь имен, восемь человек. То, что британцам не удалось узнать за два дня, он раздобыл менее чем за два часа. Пятеро из этого списка уже мертвы. Из троих оставшихся в живых стариков один умирал в приюте неподалеку от Штутгарта. Полны жизненных сил лишь двое: предатель Клаус Фалькенгейм по кличке Полковник и восьмидесятитрехлетний отставной дипломат Вернер Герхард, мирно доживающий свой век в швейцарской деревушке близ озера Невшатель.

Но летали трансатлантическими рейсами, мимоходом подмешивая стрихнин в виски, конечно же не старики. И не они избили до полусмерти Холкрофта из-за фотографии; не они пристрелили человека во французской деревне; не старики нападали на Холкрофта в темном берлинском переулке.

Значит, «Нахрихтендинст» располагает юными, хорошо обученными фанатиками идеи. Преданными делу до мозга костей... как воспитанники «Вольфшанце».

«Нахрихтендинст»! Фалькенгейм, Герхард. Как давно они знают о «Вольфшанце»?

Завтра он выяснит все. Утром вылетит в Париж и позвонит Фалькенгейму — проклятому Полковнику. Совершенному актеру и совершенному дерьму. Предателю рейха.

Завтра он позвонит Фалькенгейму и сломает старика. А потом прикончит его.

На улице просигналил автомобиль. Теннисон подошел к окну, взглянув на ходу на часы. Ровно восемь. Под окном стояла машина Льюэллена, а в той машине — стальной кейс со списками.

Теннисон достал из ящика стола револьвер и сунул его в кобуру под мышкой.

Как ему хотелось, чтобы предстоящие сегодня вечером события были уже позади! Теннисону не терпелось вступить в схватку с Клаусом Фалькенгеймом.

Холкрофт молча сидел на кушетке в полутьме освещенной лунным светом комнаты. Было четыре часа утра. Ноэль курил. Проснувшись пятнадцать минут назад, он так и не смог уснуть, переполненный думами о девушке, которая спала рядом.

Хелден. С этой женщиной Холкрофт хотел провести остаток своей жизни, а она даже не удосужилась сказать, где и с кем живет. Все, хватит ветрености — ему теперь не до игр.

— Ноэль? — раздался из темноты голос Хелден.

— Что?

— Что с тобой, дорогой?

— Ничего. Так, думаю.

— Я тоже.

— А мне казалось, ты спишь.

— Я почувствовала, как ты встал с постели. О чем ты думаешь?

— Много о чем, — ответил Холкрофт. — О Женеве в основном. Скоро все закончится. И нам с тобой можно будет прекратить вечный бег.

— Я тоже об этом думала. — Хелден улыбнулась. — Хочу открыть тебе маленькую тайну.

— Тайну?

— Не такая уж это важная тайна, но я хотела бы видеть твое лицо, когда ты услышишь то, что я скажу. Иди сюда. — Она протянула к нему руки, и Холкрофт, сплетя свои пальцы с пальцами Хелден, сел, обнаженный, рядом.

— Что за тайна? — спросил он.

— Я хочу открыть тебе имя твоего соперника. Имя человека, с которым я живу. Ты готов?

— Готов.

— Это Полковник. Я люблю его.

— Старик?! — К Холкрофту вернулось дыхание.

— Да. Ты взбешен?