Покойница для куклы

По знаку Икола они прекратили пение и начали раскачиваться на местах, наполняя лавку шумом. Хейдвиг схватила Икола за руку. Она тряслась от страха.

– Давай покинем это место… Я не хочу здесь находиться. Эти маленькие монстры, они поют, их пение у меня в голове… Я не хочу здесь жить!

– Обязана! – Икол обвел лавку взглядом, чтобы заставить кукол замереть на местах. – Тебя, Хейдвиг, они уже тревожить не будут. Обживайся, знакомься со своими владениями и изучай записи в книжке. Все мосты сожжены. А сейчас, чтобы немного тебя успокоить – краткая экскурсия по дому.

Он провел Хейдвиг к двери, почти незаметной на фоне высоких дубовых панелей. За ними оказалось помещение со столом и оборудованием. У окна с витражными стеклами стояла швейная машинка, приводившаяся в движение нажатием стопы на педаль. По стенам были развешаны разные шкафчики.

– Твоя мастерская, – ответил Икол. – Дизайн и оборудование допотопные, зато надежность свою доказали не один раз. Все работает гораздо лучше гаджетов и прочей модерновой хрени. Позже ты в этом убедишься сама, а сейчас пора на кухню.

Дом оказался большим, чем он был на самом деле. Кухня находилась за перегородкой, которую Хейдвиг приняла за каменную стену. На самом деле одну большую комнату разделили на три с помощью таких перегородок, при этом их покрыли звукоизолирующим материалом. В отличие от предыдущих двух помещений оснащение кухни оказалось современным, в стиле high-tech – серый металлик сочетался с красным. Печка и рабочая зона находились посреди помещения, над плитой весела огромная электровытяжка. Холодильник был забит едой, можно было бы сейчас что-то приготовить, если бы Хейдвиг имела к этому склонность. Но она привыкла переносить свои абстракции и в область кулинарии. Поэтому, у нее и впрямь получалось нечто экстравагантное, к примеру, такое блюдо напоминало зеленую слизь цвета соплей – наверное, это было что-то из овощей, а вот на вкус… Видом кухни Хейдвиг была довольна, хоть и не понимала, зачем отводить столько места под пищеблок.

На второй этаж вела лестница. В коридоре было три двери. В одной из комнат уже поместили одежду от мадам Дисгайз – те же вешалки и серые чехлы на них. Поскольку в комнате больше никого не было, Хейдвиг зевнула от скуки и пошла осматривать остальные оставшиеся.

Самая большая из комнат оказалась гостиной. Для такого дома она тоже были ультрасовременной. Особенно диссонировала с типом дома огромная плазменная панель с дистанционным управлением, к которой была подключена акустика, поддерживающая стандарт Dolby 7. На мебель Хейдвиг не обратила внимания, как будто ей было все равно, ведь, согласно ее же взглядов, это была обычная филистерская нора, убивающая дух искусства в зародыше.

О спальне она была такого же мнения: все банальненько. Кровать, зеркало, шкаф-купе, тумбочка… Правда, мебель из дерева, дорогущая и стандартная. Без фантазии. Без личного взгляда на жизнь. В ванную, куда вела вторая дверь из спальни, Хейдвиг заглядывать не стала.

– Мне здесь жить? – в ее глоссе мелькнули нотки притворного безразличия.

– Да, если не пугает пение кукол, – усмехнулся Икол.

– Я же здесь от скуки подохну! – не выдержала Хейдвиг.

– Скука и твоя карьера – вещи несовместимые, – ответил Икол.. – Ты будешь мастерить и продавать, к тебе будут заходить уже со следующего дня, и твое первое задание – кукла к Рождеству.

– Придурочный Санта-Маразм и его глюкнутые эльфы? – Хейдвиг села на кровать в чем была. – Ну, не верю я в этот долбанный рождественский бред.

– Такой банальности от тебя и не ожидают. Сделай куклу из себя самой, в таком же виде, в каком ты сейчас, – предложил Икол. – Спорим, не сделаешь?

Хейдвиг побелела от ярости. Да кто он такой и кто – она? Она не сделает?

– А вот и сделаю, и если выиграю, с тебя… новый дом без этой занудистики!

– Что ты понимаешь под занудистикой? – поинтересовался Икол, развалившись в одежде на кровати. – Ты за нудизм?

– Классику и нормы ненавижу.

Икол рассмеялся.

– Сваргань-ка мне «Кровавую Мэри» из мартини, уникума и соли.

Хейдвиг глянула на Икола так, будто он съехал с катушек.

– Я знаю, как делать «Кровавую Мэри», а твой рецепт – черт знает что.

– Тогда, представь человека, у которого вместо носа почки, вместо глаз – клюв какаду, а вместо ног – ветки с листьями.

– И что это будет за мутант?..

– Не такая ты уж и продвинутая, каковой ты себя возомнила. Люди происходят от деревянных колод, которым подарили души, и поэтому тебе сделать куклу из самой себя будет гораздо легче, чем тебе кажется.

– Раз надо придерживаться этих тупых стандартов, я буду, – ответила Хейдвиг. – Но заруби себе на носу раз и навсегда, что с моими куклами я буду делать то, что захочу, и этих идиоток в лавке я выброшу на помойку прямо сейчас.

Икол спрыгнул с кровати. Он смотрел на Хейдвиг сверху вниз, как на напроказившую девчонку, а потом произнес:

– Этого ты не сделаешь: все в лавке – товар, а его надо реализовать. И потом, как поживает твой плюшевый мишка, которого ты повесила за шею, а потом распорола ножницами и выпотрошила из него всю набивку?

Хейдвиг ничего не поняла.

– Ты сбрендил? Вот сейчас я точно уверена, что ты – маньяк.

– Нет, – холодно ответил он. – В этой комнате есть маньяк, но это не я. Скоро ты поймешь, почему. Твое поведение, Хейдвиг, удивляет меня. Голову потеряла от радости и дурости одновременно? Я ухожу и вернусь через восемь суток вместе с господином В. Не забывай об экзамене и о скором Рождестве. Прощаться не буду.

– Пошел ты… – но дверь быстро захлопнулась, и оскорбление оборвалось на половине фразы.

Через некоторое время Хейдвиг спустилась в лавку и еще раз осмотрела помещение. Нет, в ней не было ничего особенного. Куклы мирно отдыхали на полках. Почему бы не улучшить настроение и не начать продажи прямо сейчас? Но погода стояла такая, что ни один человек не захочет идти так далеко ради приобретения какой-то куклы. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, Хейдвиг нашла покрытую пылью табличку с надписью «Открыто», вытерла ее и повесила на двери так, чтобы ее можно было видеть с улицы. Потом она включила свет.

Удивительно, однако, ждать пришлось недолго. Через каких-то двадцать минут, когда Хейдвиг отлучилась в мастерскую, мелодичный звон дал ей знать, что появился первый клиент.

В лавке появилась женщина средних лет, и ее лицо напоминало кремовую розу с торта. Зеленоватые глаза были такого неестественного цвета, что возникала мысль о контактных линзах. Толстые губы напоминали лепестки, накачанные ботоксом, а щеки, покрытые морщинами и шрамами от многих неудачных пластических операций, – подтаявший крем. Ее походка, невзирая на состояние, которое можно было бы назвать полнотой энной степени, была на удивление проворной. Пепельные волосы, припорошенные снегом, меховое манто, пахнущее нафталином и знавшее лучшие времена… Рядом с теткой ревел детеныш, а может, и младенец, трудно было сказать. Существо было в зимнем комбинезоне и вязаной шапочке, сползающей на глаза. Едва Хейдвиг вышла к ним, как детеныш – наверное, от испуга – зашелся так, что если бы где-то был пожар, его слез вполне бы хватило, чтобы потушить очаг возгорания, а тетка – ноль внимания.

– Августа, как я рада тебя видеть. Ты что, мать моя, опять имидж поменяла? Эта худоба так тебе идет, так идет, что я сама бы с радостью поменялась с тобой местами. Ты до сих пор мастеришь? Как твои новые детки? Я вижу. Что их у тебя очень много, но ни на чем не могу остановить взгляд – все так изумительно, так прекрасно. Клара разревелась, я решила ее успокоить, велела ехать к тебе, но ты же знаешь, какой тут подъем… я так задыхаюсь, но ни слова не могу сказать, кстати, хотелось бы твоего фирменного имбирного чаю и поболтать с тобой. Но такие заботы, такая морока, мне даже нечего тебе толком рассказать, потому что завтра у меня прием, и я просто обязана кое-что прикупить. Чтобы не осрамиться. А у тебя такой безупречный вкус – просто бездна безупречности, что, мне кажется, ты подберешь для меня что-нибудь по старой дружбе.