Покойница для куклы

– Книжка у тебя?

Хейдвиг только кивнула в ответ.

– Вот и хорошо. Больше ты ничего не видела?

– Нет, – твердым голосом ответила Хейдвиг, чтобы звучало убедительнее.

На этот раз, кажется, Икол купился. А то, что она видела – обыкновенный бред, даже не глюк.

– Ты очень быстро вернулась. Это хорошо. Авто нас ждет. Едем в город. Там будет твоя мастерская. Тебе понравится, – таким же соблазняющим тоном сообщил ей Икол. – Готова?

Конечно, готова, – ответила Хейдвиг.

– Тогда поехали. Все готово к переезду, твои вещи собраны, и нам остается только покинуть этот дом. Ты не хочешь еще что-нибудь сказать мне, Хейдвиг?

– Нет. Я уже все сказала.

– Вот и хорошо. Поехали.

***

Машина остановилась возле пешеходной зоны старого города с его узкими улочками и старыми домами, самые высокие из которых были трехэтажными. Хейдвиг скорчила недовольную мину, на которую Икол никак не отреагировал. Он открыл дверцы и подал Хейдвиг руку, чтобы помочь ей выйти.

– Мне в таком виде топать пешком через весь город? – сердито спросила она. – В меня будут все тыкать пальцами как на припадочную.

– А ты забыла, что должна обеспечивать пиар своего бренда? – ответил Икол. – В таком виде ты придешь и на экзамен. Скажи, кто обратит на тебя внимание, если ты будешь подобной среди подобных?

– Я требую достойных условий: душ, туалет, канализацию, газ, электричество, джакузи, нормальное помещение без всей этой потусторонней лабуды!!!!! Я от нее устала, – крикнула Хейдвиг, все еще сидя в машине.

– Ее и не будет, – успокоил Икол. – Условия тут приличные, хотя дом очень старый. Удовлетворена?

– Да, и если мне придется ходить по городу в таком виде, то я согласна на любую моральную и материальную компенсацию.

Хейдвиг медленно подала Иколу руку и покинула машину. Поверх платья она натянула теплый плащ, потому что зима решила укоротить осень на целый месяц. Икол, в отличие от Хейдвиг, был одет в легкое пальто и совсем не боялся холода, он словно купался в нем. Холод был его стихией, Хейдвиг это уже поняла. И холод был в его крови.

– Так мы идем? – спросила она.

Икол не отвечал. Он наслаждался ветрами, кружившими над королевским холмом, а его золотистые волосы, как будто были их продолжением. Наконец, он обратил внимание на Хейдвиг, которая совсем замерзла.

– Идем, – весело сказал он, указывая тростью вниз, куда бежали дома.

Хотя на Хейдвиг и смотрели искоса одинокие прохожие, она мало-помалу привыкла к их вниманию и скоро перестала стыдиться своего вида. Более того, она чувствовала, как растет уверенность в своих силах и возможностях. Она говорила себе: «Оглянитесь, вы видите меня сейчас такой, а что будет через несколько дней? Я очень скоро буду управлять вашими мыслями и возможностями покупать мои изделия. Я добьюсь этого, благодаря своему таланту, потому что я выше вас всех – серых и будничных крыс». Ей было приятно ступать по ледяной корке на булыжниках мостовой, наблюдать, как мелкий снег покрывает плечи Икола, и выдыхать изо рта теплый пар. Вниз, вниз по королевскому холму бежал их путь – и старинные дома, из труб которых поднимался дым, уже не казались Хейдвиг атавизмом в современном мире: она покинула его и попала туда, где все принадлежало прошлому. Она ненадолго остановилась – и оглянулась. В полусвете хмурого дня возвышались шпили готического собора, освещенные холодным солнцем, что на миг вышло из-за тучи, вот только в его свете они говорили не о возвышении, а о падении, но что было Хейдвиг до этого: ведь она была счастлива в эти мимолетные минуты, и все прочие вещи были для нее сейчас лишними. Она положила руку Иколу на плечо и звонко засмеялась, и ее смех распался на тысячи льдинок в морозном воздухе.

– Не время, – пытался урезонить ее Икол, хотя он и не скрывал, что ему на самом деле приятно. – На месте нас ждет много народу.

Но разве Хейдвиг его слышала? Сейчас какая-то корпорация была для нее пустым местом: она была счастлива по-настоящему. Со стороны могло показаться, что в этот миг какая-то сумасшедшая с раскрашенным лицом без причин прыгает вокруг молодого мужчины и пытается повеситься ему на шею. Эти прохожие были бы недалеки от истины, посчитав, что она добьется своего, потому что Икол взял ее под локоть и повел дальше вниз по улице. Обогнув чумной столб, они свернули налево и спустились по ступенькам, покрытым снегом и сухой листвой с тех немногих деревьев, что росли по обе стороны. Никого, кроме этих двоих здесь не было. Хейдвиг посмотрела на Икола, как будто спрашивая его: «Мы пришли?»

– Еще нет, – вслух ответил Икол. – Спуск только начался. Вот когда увидим реку, тогда считай, что мы на месте.

Спускаться пришлось долго. Ступени были с обеих сторон стиснуты домами, которые шли вниз по склону террасами. Хейдвиг брела, рассматривая старый город, топ-игнор ее списка, где не бывала даже тогда, когда нужно было копировать и делать всякие этюды со скульптурами. Да и зачем, если у знакомых был Wi-Fi – прикольная возможность изучать эти старые глыбы в трехмерном измерении, сидя в тепле, с банкой пива под рукой. Что изменило ее взгляд на все это? Она не понимала, да и не хотела понимать. Но привыкать, видимо, придется. Потому что именно среди этих старых глыб будет ее новый дом.

Ступени вывели их на широкую площадку, с которой открывался вид на серую зимнюю реку, что не могла укрыться подо льдом из-за каскадов и шлюзов. Серое небо, затянутое тучами, и пронизывающий ветер царили над городом. С этой террасы над набережной на все эти суровые чудеса любовались те двое, которых сюда привело дело. Был еще один спуск, на набережную, но Икол взял направление влево, где в ряду одинаковых сувенирных и продовольственных магазинов над одной из дверей ветер раскачивал деревянную вывеску, на которой готическими буквами было написано «Кукольный рай». Хейдвиг смотрела, как ветер раскачивает вывеску, нанизанную на металлический штырь, и от скрипа ей стало не по себе. Почему-то припомнилась песенка, услышанная сегодня. Она тревожно посмотрела на Икола, а он не обратил на нее внимания, только распахнул незапертые двери, ведущие в лавку.

Да, именно лавку, а не в магазин. Хоть здесь и провели электричество, и помещение было ярко освещено, казалось, что покупатель должен был попасть если не в светлую эпоху средневековья, то, наверное, в лавку ремесленника темного Ренессанса («Ну этого мудака Вазари! Я лучше знаю, что к чему», – подумала Хейдвиг, причем это имя, как и многие другие, она использовала явно не по назначению). Прихожей, разумеется, не было. Все помещение было в деревянных полках с тонкой резьбой, а на них красовались обитатели и обитательницы этого рая – от детей до взрослых. Из шелка, соломы, фарфора, тканей, дерева, металла, пластика… В разных костюмах, из разных эпох… Разных народов и племен. На Хейдвиг произвело впечатление то, что это были не антикварные куклы, а уменьшенные копии людей, чей характер был таким же ветреным, как и у особ, с которых их скопировали.

– Я так не смогу сделать, Икол, – растерялась Хейдвиг. – Я делала совсем другие вещи, а тут даже ювелир кажется грубым каменотесом.

– Не так это трудно, как кажется. Господин В никогда не ошибается, – иронически улыбнулся Икол в ответ. – Ты должна создавать новые образцы, руководствуясь своим представлением о прекрасном, и не нужно делать тухлые копии всего, что окружает тебя. Провоцируй покупателя – и все у тебя получится. Эй, куколки, не хотите поприветствовать вашу новую хозяйку по имени Хейдвиг? – шутя, обратился он к товару.

Неожиданно произошло то, от чего Хейдвиг сразу же захотелось оказаться в своих бывших апартаментах. Куклы, как по команде, открыли рты и хором механических голосов ответили:

– Добрый день, фрекен Хейдвиг.

Глаза у Хейдвиг расширились. Такого она не ожидала. И тут куклы запели ту самую песню, которую она уже слышала сегодня в лесном доме:

Мэри тает, как ручей бежит,

Летти вышла – заживо горит,

Августу с мельницы мелют жернова…