Страница 7 из 9
Не удивляйтесь, что с вами никто не считается. Потому что вас давно уже нет. Вы пустота.
– Антон, быстро слезай. – Вадим начал подпрыгивать, пытаясь схватить меня за руку. Изредка он поворачивался к толпе, натужно улыбался и извиняющимся тоном говорил:
– Он просто пьяный, не обращайте внимания, телевизора насмотрелся, я сейчас его уведу, не обращайте внимания, он сейчас слезет.
Я вырвал руку и заорал на Вадима:
– Ты что мне рот затыкаешь? Ты же как никто другой знаешь, что я прав, разве не так?
– Знаю, знаю. Я тебя прошу, пойдем. Завтра на работе договорим.
– Завтра? Нет, давай уж сейчас. Давай сегодня с ними поговорим. Иди, иди, отсоси у каждого из них. Может быть, мозги им вдуешь таким образом? Что ты стоишь? Это же твоя аудитория, нет? Потрещи с ними по-товарищески, выпей водочки. Уговори пойти на выборы, проголосовать за твоего кандидата. Расскажи, как много ты сделал за последние полгода, чтобы запудрить им мозги напрочь. Только будь ласковей. Расскажи им, что твой кандидат цены на водку и пиво снизит, например. Иди, хули ты тут стоишь, лицемер херов. Это же не просто быдло – это же, ёптыть, ЭЛЕктоРАТ. Скажите, вы электорат или овцы? Ну, раз, два, три: МЫ… Да я и так знаю, что вы овцы.
– Надо милицию вызвать, – сказал кто-то из прохожих.
– Отличная идея, – поддержал я, – только не милицию, а зондеркоманду. Для окончательного решения электорального вопроса. А знаете что? Мне пришла в голову отличная мысль. Родненькие мои! Дорогие вы мои россияне! А что, если вам всем взять и умереть сейчас? А? Ну что вам стоит? Взять и исчезнуть с лица земли, а? Вас же все равно не существует? Вы даже «голосами» на выборах уже быть не хотите.
В этот момент из толпы вышла девушка, подняла на меня голову и тихо сказала:
– Простите, что перебиваю. А вы хотите? А что вы делаете для того, чтобы всем стало чуть лучше?
– Я? Что я делаю? Да я… да я ежедневно думаю над тем, как сделать так, чтобы вы окончательно превратились в биороботов. Я хочу научиться манипулировать вами с помощью этих дурацких ящиков, не затрачивая при этом ни одной калории. Вот чего я хочу. А еще, еще я очень хочу, чтобы все вы умерли…
– А вам никогда не приходила в голову идея о том, что мы тоже люди? Такие же, в общем, как вы? И еще одно. Если все мы умрем, что станется с вами?
– Со мной? Со мной ничего не станется. Потому что я разделен с вами броней сильнее танковой. Я нахожусь по ТУ СТОРОНУ ЭКРАНА.
К памятнику подошел тот самый усатый мужик, бросил на асфальт жестяную банку, отодвинул рукой девушку и сказал прищурясь:
– Так ты, сука, телевизионщик, да?
– Да, и что?
– А я думаю, что ж ты, падла, всех ублюдками да скотами ругаешь. А ну слазь, поговорим вдвоем.
– В тебе, никак, гражданская позиция проснулась, урод?
С этими словами я прыгнул на мужика, вцепился ему в одежду, и мы покатились по асфальту. Толпа стремительно расступилась. Мы наносили друг другу удары, тут же подбежали его дружки, которые принялись охаживать меня ногами, приговаривая:
– На, сука! На, козел, блядь, вонючий. Учить нас вздумал, за кого голосовать.
В общем, это было последнее, на чем я успел сконцентрироваться.
Очнулся я уже в машине. Рядом со мной сидел Вадим:
– Ну что, очнулся? Народный трибун… Гай Тиберий Гракх… Легче тебе стало?
– Куда мы едем?
– Домой тебя везу. Ты как? Ничего не сломал?
Я принялся ощупывать себя. Все тело болело, но не сильно. Видимо, я все еще был пьян. В машине играла «Enjoy the Silence», «Depeche Mode». Точнее, ее роковый ремикс. Я прислонился к боковому стеклу и тихо сказал:
– Я устал, Вадик. Мне очень тяжело и все надоело. Я хочу тишины. Просто тишины, чтобы все это кончилось и никогда не возвращалось, понимаешь?
– Понимаю, Антон. Все когда-то устают. Это бывает. Со мной тоже. Ты это…
– Помолчи пока. Доедем, ляжешь спать, и завтра все как рукой снимет. Только выспись, у нас в два часа клиенты приедут.
– Клиенты… Работать с клиентом, слушать клиента, предлагать клиенту позицию… Ты знаешь – мы с тобой две проститутки. Старые, но все еще достаточно дорогие бляди. Нет, даже хуже проституток. От простых московских блядей ты можешь подцепить сифилис, а мы заражаем людей сифилисом мозга, понимаешь?
– Понимаю, понимаю. С другой стороны, кто тебе мешает уйти?
– Ты считаешь, это возможно, Вадик? Мы не оставляем друг другу ни одного шанса, родной.
– Возможно. Другой вопрос – готов ли ты к этому? Ты же специалист только в одной области, правда?
– Да, специалист. Ты знаешь, Вадим, я придумал для нас с тобой название. Ты знаешь, кто мы?
– И кто же?
– Мы специалисты по беспорядочным половым связям с общественностью.
В машине повисла тишина. Водитель, видимо, увлеченный нашей беседой, даже приглушил радио. Я смотрел в окно, Вадим периодически хмыкал, собираясь с мыслями. Пока он готовился ответить мне, я водил пальцем по запотевшему от перегара стеклу, выводя на нем свою роспись. В тот момент когда Вадим начал говорить «А знаешь…», я уже отрубился. Кажется, что он сказал напоследок что-то вроде:
– А знаешь, не так уж это и плохо…
Я открываю глаза уже дома, лежа в собственной кровати. У меня жутко ломит глаза и болит голова. Спотыкаясь, я плетусь на кухню, выпиваю два стакана воды и смотрю на часы – 04:32. Я иду обратно, падаю лицом в подушку и снова засыпаю. Мне снится, что я нахожусь в Останкино, в студии программы «Пусть говорят» и слушаю, как Андрей Малахов представляет участников шоу.
Малахов: Здравствуйте! В эфире шоу Андрея Малахова «Пусть говорят». Наши сегодняшние героини Елена Ивановна Петухова и Мария Александровна Дорохова из села Стаканкино. Перед тем как мы узнаем их историю, я хочу показать вам документальные съемки.
На экране возник утренний пейзаж простого русского села. Несколько изб, покосившийся клуб, коровники, два трактора, распахивающих поле, дети, бегущие за гусями, и героини передачи, ведущие к местному медпункту своих маленьких дочерей. Голос за кадром:
– Стаканкино почти не отличается от прочих русских сел и деревень. Те же проблемы, те же радости. Многие молодые уехали в город, потому что село ветшает. В нем нет работы, нет перспектив, и, в общем, заняться людям особо нечем. Но некоторым его жителям работы, как оказалось, хватает…
Картинка сельского утра сменяется ночной магистралью, проходящей рядом с селом. Героини передачи стоят у дороги с ведрами в руках, мимо проезжают машины. Тормозит «КамАЗ». Из него вылезают дальнобойщики, Петухова и Дорохова идут к ним, качая ведрами. Между водителями и женщинами завязывается диалог. Одна из них влезает вместе с водителем в кабину, другая удаляется с его напарником в сторону ближайших кустов. Голос за кадром:
– Елена Петухова и Мария Дорохова приходят сюда почти каждый вечер. Как на работу. Хотя это и есть их работа. Лена и Маша оказывают водителям-дальнобойщикам услуги интимного характера. Попросту выражаясь, Лена и Маша – проститутки.
В зале начинается движение. С верхних рядов закричала женщина:
– Шлюхи!
Вслед за первым криком из разных рядов ей вторят другие:
– Да как вам не стыдно!
– А с виду и не подумаешь!
Петухова и Дорохова начинают кричать в ответ, оправдываясь:
– Да это вранье все! Сама ты шлюха! Мы картошкой ходили торговать!
Начавшая перепалку худая визгливая тетка с верхнего ряда встает во весь рост, поправляет лежащий на плечах платок, тычит в стаканкинских баб указующим перстом и гневно верещит:
– Знаем мы, чем вы торговать ходили! Пи (пииип) ой вы ходили торговать!
Малахов: Женщина в верхнем ряду, прекратите орать! Прекратите, я сказал, я вас из зала удалю! Зал тем не менее продолжает:
– Как дочерям-то своим в глаза будете смотреть, шлюхи?
– А мужу?
– У таких и мужей-то не бывает!
– За коровой надо ходить, а не мужей чужих по кустам ублажать!
– Да картошкой мы в кустах торговали, у меня там лоток с овощами стоял!