Скандал

Вспыхнувшее вмиг новое ощущение, грозившее унести Эмили за какие-то неведомые пределы, было ошеломительным и дурманящим. Ей казалось, что она плывет по теплому морю. Она едва могла дышать, не то что думать. И только подчинялась тихим словам Саймона…

Мертвой хваткой Эмили вцепилась в белый шелк и потянула его изо всех сил. Чувство беспокойного напряжения там, внизу, становилось все нестерпимее.

— Еще сильнее, еще… Ты же у меня сильная… Тяни так сильно, как только можешь.

Палец Саймона скользнул в ее влажные глубины, отыскав маленький, крепко стоящий бутончик чувствительной женской плоти.

— Черт подери! — Эмили оказалась в вихре чувственной бури.

Яростно сжимая полные горсти белого шелка, она подчинялась тихим приказаниям Саймона. Чем сильнее она тянула, тем больше ей казалось, что она вот-вот сама превратится в пламя.

— Давай же, Эмили, еще чуть-чуть. Ты теперь такая влажная, такая напряженная. Теперь ты уже готова. Ты на грани… Лишь потяни немного сильнее. — Да, так…

Эмили ахнула, ощутив как Саймон ищет путь в ее тело. Крепко вцепившись в концы галстука, она взглянула сквозь ресницы на Саймона и увидела над собой его смутные очертания.

— Саймон!

— Не отпускай шелк, любимая. — Он очень медленно вошел в нее. — Какая же ты маленькая, мой эльф. Тебе не больно?

— Нет! Нет! Ох, Саймон, я не могу больше выносить этого, — задыхаясь произнесла она. И пальцы ее продолжали терзать шелк.

— Да? — Он начал выходить из нее.

— Саймон, останься! — Она ужаснулась при мысли, что он отстранится именно в тот момент, когда она была на пороге столь чудного, необыкновенного ощущения.

— Я совсем не собирался тебя покидать, эльф. А ты никогда не покинешь меня, правда? — Саймон медленно возвращался в нее.

— Никогда. Я никогда не оставлю тебя, Саймон. Ох-х! Черт подери!

— Сильнее за шелк. Чуть-чуть сильнее.

Он был невообразимо глубоко в ней. Он стал частью ее существа. Эмили погружалась в блаженство, пронзительное и пьянящее.

— Саймон!

Где-то вдалеке послышался треск — и шелковый галстук разорвался пополам. Руки Эмили внезапно освободились. Она порывисто обвила ими Саймона, приникнув к нему, и тут же невероятная сладостная дрожь облегчения сотрясла ее с ног до головы.

Она услышала хриплый удовлетворенно-торжествующий вскрик Саймона и ощутила, как он яростно заходил в ней. Эмили вцепилась в него, и волны страсти увлекли их в глубины теплого моря.

Целую вечность спустя Эмили почувствовала, как Саймон шевельнулся в ее объятиях. Она в истоме открыла глаза.

— Похоже, придется искать новый галстук, — заметил Саймон, откатившись на бок. Ухмыляясь, он подобрал растерзанные клочья белого шелка, бывшие когда-то чрезвычайно модной принадлежностью его туалета. Он водрузил эти обрывки Эмили на нос. — Вы и не подозреваете о своей силе, мадам.

— По-видимому, вы правы. — Она рассмеялась и сдула один из белых лоскутков. Тот затрепетал в воздухе. — Это, случайно, был не один из твоих любимых галстуков?

— Ну разумеется. Я просто потрясен потерей.

Эмили не сдержала смешок. Потянувшись, она уселась, сложив на груди руки и задумчиво склонив на них свою голову:

— Постараюсь восполнить твою потерю.

— Тебе придется немало постараться. — Зубы Саймона сверкнули в лукавой усмешке.

— Знаешь что, Саймон? По-моему, из тебя получился бы великолепный паша. В тебе порой проявляется что-то такое варварское…

— Да нет, право, я не варвар. — Саймон обнял ее за шею, привлек к себе и нежно поцеловал. — Я, пожалуй, вполне цивилизован в некотором смысле. Даже немного скучноват.

— Вот уж нет.

— Вы так считаете? Позвольте вам кое-что сообщить, моя страстная женушка. Мне бы ужасно хотелось хотя бы раз предаться с вами любви в постели, а не в библиотеке на полу. Этого, кажется, достаточно, чтобы считаться степенным и скучным?

— В постели? — нахмурилась Эмили. — Как это обыденно и лишено всякого воображения. Вношу поправку. В конце концов, вы, может, и скучноваты, милорд. Какой сюрприз. Вы меня определенно провели.

— Плутовка. — Он опрокинул ее обратно на мягкий золотой атлас и крепко поцеловал.

Поцелуй, задуманный как шутливое наказание, быстро перерос в нечто более значительное. Эмили, забыв обо всем, отдалась в его власть, пока Саймон наконец не оторвался от ее губ и не посмотрел ей в глаза уже не смеющимся, а скорее настороженным взглядом.

— Так как, Эмили? Это было больше, чем ты ожидала от занятий любовью? — тихо спросил он.

— О да, Саймон. Меня действительно «унесло к брегам любви, златым, манящим, чудным»! — Она застенчиво улыбнулась, сознавая, что все ее чувства, наверное, отразились в ее глазах. — Это было замечательно — истинно метафизическое ощущение. Чрезвычайно пробуждающее все чувства. Не дождусь, когда его можно будет повторить.

Саймон застонал и, смеясь, упал на подушки:

— Мне бы следовало знать, что женщина с такой пылкостью чувств, как у тебя, окажется крайне ненасытной. — Он сел, а потом поднялся с подушки и потянулся за рубашкой. — А сейчас, жена, отправимся наверх и хоть раз будем вести себя как цивилизованные супруги.

— Какая прекрасная мысль, милорд! — Эмили взяла очки и водрузила их на нос. — Вы только подумайте. В вашей спальне целый ящик битком набит галстуками.

— Совершенно верно. — Саймон взглянул на жену — на ней, кроме очков, ничего не было — и в который раз усмехнулся. — Мадам, обещаю вам, что вы еще будете приятно удивлены невероятной универсальностью превосходно сделанного галстука.

Уже почти рассвело, но Саймону все еще не спалось. Гибкое теплое тело спящей Эмили приникло к нему, и он ощущал ее аромат, смешавшийся с запахом утех их любви. Из ее рук, лежавших на его груди, все еще свешивались концы белого шелка.

В этот раз он осуществил все значительно лучше, решил Саймон. Он сдержал свою клятву вынудить Эмили первой обратиться к нему. И она сдалась — очень мило, с женственной грацией, так очаровавшей его. И что еще важнее, он сохранил самообладание до того самого момента, когда сам позволил себе наконец получить собственное удовлетворение.