Скандал

— Блэйд не опасный, — раздраженно возразила она. — Не могу понять, откуда у всех такое впечатление о нем.

— Так вы, значит, не боитесь мужа?

— Конечно же нет. Иначе бы я никогда не вышла за него замуж, — парировала она.

— А почему вы вышли за него, Эмили?

— Мы две родственные души, нам дано общение самого высшего порядка, — пояснила она. — Нас связывает мистический, трансцендентальный союз.

— Когда-то и между нами существовала связь высшего порядка… — со значением напомнил ей Эшбрук.

— Ха! Вот уж нисколечко! Я тогда была гораздо моложе и не понимала ни истинного значения, ни самой природы метафизического союза.

— И вы наслаждаетесь им со своим мужем? Простите, но мне как-то трудно поверить, что Блэйд способен на такие утонченные чувства.

— Ну, мы над этим работаем, — пробормотала Эмили. — Для развития истинно трансцендентальной связи требуется некоторое время, знаете ли.

— У нас все свершилось мгновенно, насколько я помню. По крайней мере, с моей стороны.

— Вот как, милорд? — Эмили гордо вздернула подбородок. — Почему же тогда, скажите на милость, вы решили напасть на меня в ту ночь?

Эшбрук резко остановился посреди зала и за руку увлек ее через открытую дверь в сад. Тут он повернулся и посмотрел ей в лицо.

— Я не нападал на вас, — решительно заговорил он. — Я пришел к вам той ночью, потому что вы позволили мне поверить, что наши сердца уже навеки соединены идеальным союзом. Я думал, что в метафизическом мире мы уже вместе, и возжелал, чтобы это свершилось и в физическом мире. Если бы мы провели ту ночь вместе, вы познали бы, что такое истинно трансцендентальный союз.

Эмили сдвинула брови, хмурясь при мысли о своей первой брачной ночи:

— Ричард, я знакома с теорией, и мне известно, что происходящее на одном уровне влияет на то, что происходит на другом. И у меня есть большие сомнения в справедливости этой философии.

— Возможно, вы еще недостаточно овладели наукой метафизики, — не сдавался Эшбрук, — Эмили, вы все еще балуетесь стихами?

Она поколебалась:

— Ну, вообще-то я сейчас работаю над поэмой.

Эшбрук развеселился:

— Хотите составить мне конкуренцию?

Эмили почувствовала, что розовеет от смущении. Какой бы он ни был, но он поэт, его произведения печатаются, а она еще не опубликовала ни одной строчки.

— Вряд ли, — пробормотала она.

— И как же называется ваша поэма?

— «Таинственная леди».

— Звучит многообещающе, — глубокомысленно признал Эшбрук.

Эмили быстро взглянула на него в лорнет, чтобы увидеть выражение его лица:

— Вы полагаете?

— Определенно. — Эшбрук помедлил, приняв решительный вид. — Прекрасное заглавие. Весьма привлекательное для тех, кто покупает подобные вещицы. Знаете, Эмили, я не отказался бы взглянуть на ваше произведение, чтобы убедиться, на самом ли деле оно что-то из себя представляет. Если так, я был бы счастлив рекомендовать вас моему издателю, Уиттенстоллу.

— Ричард! — Эмили была поражена этим великодушным предложением. — Правда?

— Ну разумеется. — Эшбрук улыбнулся с небрежной самоуверенностью. — Словечко от меня непременно поможет привлечь внимание Уиттенстолла.

— Ричард, вы сама любезность. Не верится, что все это происходит на самом деле. Я немедленно снова примусь за работу над «Таинственной леди». Я подумываю о том, чтобы ввести в поэму привидение и потайной ход. Как вы считаете?

— Привидения и потайные ходы пользуются большой популярностью. Я сам иногда ввожу их в сюжет.

— Я еще никому не давала читать «Таинственную леди». Надо ее немного доработать, прежде чем представить на ваш суд. — Эмили вспомнила обо всех изменениях, добавлениях и исправлениях, которые она хотела бы сделать в поэме. — Но я немедленно начну. Ричард, как замечательно!.. Не могу выразить, как важно для меня ваше предложение познакомить меня с вашим издателем. У меня просто нет слов…

— Ну, это лишь маленькая услуга для старого Друга.

— Не знаю, как вас благодарить, Ричард. Он небрежно пожал плечом:

— Право, не стоит благодарности. Но если уж вам так хочется, можете выразить свою благодарность тем, что согласитесь посетить маленький литературный салон, где я бываю по четвергам.

Эмили пришла в восторг:

— Настоящий лондонский литературный салон? Я была бы счастлива. Я очень скучаю по заседаниям нашего литературного общества. В Литл-Диппингтоне они проходили тоже по четвергам. Внезапно ее охватило смущение. — А ваши друзья не будут против моего присутствия? Они, наверное, гораздо более начитанны и умны. И не покажусь ли я им настоящей провинциалкой?

— Нисколько, — пробормотал Эшбрук. — Уверяю вас, леди Тернбулл и другие мои друзья примут вас с радостью. Они, без сомнения, сочтут вас совершенно очаровательной.

Эмили счастливо вздохнула:

— Просто не верится: мой первый бал, приглашение в литературный салон и возможность показать свою рукопись настоящему издателю. Пожалуй, столичная жизнь все-таки интереснее провинциальной.

— Да, — подтвердил Эшбрук. — К тому же для замужней женщины, — тихо добавил он. — Вы найдете в Лондоне гораздо больше свободы, чем было у незамужней затворницы в Хэмпшире. Единственное правило здесь, дорогая моя, — соблюдать осторожность.

— Да-да, конечно.

Но Эмили меньше всего волновала проблема осторожности — просто потому, что она не собиралась совершать ничего неосторожного, и уж менее всего с человеком, который когда-то так бездумно ее опорочил. Никакая женщина, вышедшая замуж за мужчину, подобного Блэйду, не заинтересуется столь легковесным типом, как Эшбрук.

Эмили задумчиво нахмурилась:

— Ричард, вы действительно считаете название моей поэмы удачным? Я согласна его заменить, если, по вашему мнению, это сделает мое произведение более привлекательным для издателя.

— Мы обсудим название позже — после того как у меня будет возможность прочесть вашу поэму. — Эшбрук смотрел поверх ее головы в ярко освещенный бальный зал. — А сейчас — к вопросу об осторожности — нам, я полагаю, пора вернуться на бал.

— Вы совершенно правы. Селеста, наверное, уже теряется в догадках, куда я исчезла.