Страница 39 из 118
Хотя, сказать по правде, три из этих четырех девушек, казались блаженно не сознающими свою музыкальную неуместность. Пенелопа лишь улыбнулась и захлопала в ладоши. Она, конечно, не собиралась уничтожать их коллективное заблуждение.
И если теория леди Данбери была верна, леди Уислдаун не напишет ни слова об этом музыкальном вечере.
Аплодисменты прекратились довольно быстро, и скоро все вокруг вежливо беседовали со своими соседями, периодически глазея на скудно заставленный стол с освежающими напитками, стоящий в конце зала.
– Лимонад, - пробормотала Пенелопа сама себе.
Превосходно. Ей было ужасно жарко - что она думала, когда одевала такой толстый бархат этим теплым вечером? - и к тому же прохладный напиток охладил бы не только ее, но и ее разгоряченные чувства.
Следует упомянуть, что Колин как раз попался в ловушку леди Данбери, и ему пришлось беседовать с ней, так что для Пенелопы это был идеальный момент, чтобы спастись бегством.
Но как только Пенелопа взяла стакан с лимонадом в руку, она услышала такой знакомый голос Колина позади себя, бормочущий ее имя.
Она обернулась, и прежде чем подумать, как ей следует вести себя с ним, она сказала:
– Я прошу прощения.
– Ты?
– Да, - заверила она его, - По крайней мере, я так думаю.
Его глаза весело блеснули.
– Беседа становиться все более интригующей.
– Колин!
Он протянул ей руку.
– Пройдешься со мной по комнате?
– Я не думаю -
Он придвинул свою руку поближе к ее руке на дюйм или около того, но намек был ясен.
– Пожалуйста, - произнес он.
Она кивнула, и допила свой лимонад.
– Ладно.
Они молча шли вместе почти в течение целой минуты, затем Колин сказал:
– Я хотел бы извиниться перед тобой.
– Это я грубо выскочила из комнаты, - указала Пенелопа.
Он наклонил голову к ней, и она увидела, как на его губах играла снисходительная улыбка.
– Я едва могу назвать это ‘грубо’, - сказал он.
Пенелопа нахмурилась. Она, вероятно, не должна была убегать в таком гневе, но теперь, когда она это сделала, она даже гордилась этим. Не каждый день женщина позволяет себе такой драматический выход.
– Ладно, я не должна была так сильно бушевать, - пробормотала она, сама не понимая, что бы это могло значить.
Он вопросительно выгнул бровь, но не стал спрашивать.
– Я хотел бы принести извинения, - повторил он, - Что был таким плаксивым маленьким сопляком.
От таких слов Пенелопа споткнулась и чуть было не упала. Она подхватил ее за руку, затем сказал:
– Я понимаю, что в моей жизни есть много, много всего, за что я должен быть благодарен. За что я всегда благодарен, - проговорил он, его лицо не улыбалось, выглядел он при этом немного робко.
– Было непростительно грубо жаловаться тебе на свою жизнь.
– Нет, - сказала она, - Я провела весь вечер, раздумывая над тем, что ты сказал, в то время, как Я…
Она сглотнула, облизнув губы, которые внезапно стали очень сухими. Она провела весь день, раздумывая над тем, что ему сказать, и как ей казалось нашла правильные слова, но сейчас, когда он стоял здесь рядом с ней, она не могла думать об их ужасно неудобном разговоре.
– Стакан лимонада? - вежливо спросил Колин.
Она покачала головой.
– Ты абсолютно прав в своих чувствах, - наконец выпалила она. - Возможно, они совсем не такие, какие ощущала бы я, будучи на твоем месте, но ты прав во всем. Но -
Внезапно она замолчала. Колин почувствовал, что отчаянно хотел бы узнать, что она собиралась сказать.
– Но, что, Пенелопа? - спросил он ее.
– Ничего.
– Для меня это не ничего, - ее рука была в его, и он легонько сжал ее, давая ей понять, что он хочет узнать, что она хотела сказать.
Сначала он не думал, что она отреагирует, а затем, когда он уже начинал думать, что его лицо треснет от вежливой улыбки, которую он так тщательно держал на лице - они все-таки были на публике, и ему не нужны были лишнее внимание - она вздохнула.
Это был чудесный звук, странно успокаивающий, спокойный и мудрый. И от этого он захотел узнать ее поближе, узнать о чем она думает, и услышать ее сердцебиение.
– Колин, - мягко сказала Пенелопа, - Если ты недоволен своей нынешней жизнью, ты должен сделать что-нибудь, чтобы ее изменить. Это, действительно, просто.
– Это то, что я и делаю, - сказал он, небрежно пожимая плечами, - Моя мать обвиняет в постоянных сборах и отъездах из Англии из-за прихоти, но правда в том -
– Ты уезжаешь, когда снова разочаровываешься в своей жизни, - закончила она за него.
Он кивнул. Она поняла его. Он не был уверен, как это произошло, или что это действительно было, но Пенелопа Физеренгтон поняла его.
– Я думаю, тебе стоит опубликовать свои дневники, - сказала он.
– Я не могу.
– Почему?
Он остановился, выпуская ее руку. У него не было нормального ответа, лишь небольшое странное покалывание в сердце.
– Кто захочет читать их? - в конце концов, спросил он.
– Я бы прочитала их, - ответила она искренне. - Элоиза, Фелиция…- добавила она, загибая свои пальцы на каждом имени. - Твоя мать, и, конечно же, леди Уислдаун, - добавила она с лукавой улыбкой. - Она так много пишет про тебя.
Ее светлый юмор был заразителен, и Колин не смог подавить улыбку.
– Пенелопа, если считать, что дневники будут читать лишь те люди, кого я знаю, то не стоит их издавать.
– Почему не стоит? - ее губы задрожали. - Ты знаешь много людей. К тому же, если подсчитать Бриджертонов -
Он схватил ее за руку. Он не знал откуда такой порыв, но он резко схватил ее за руку.
– Пенелопа, прекрати.
Она лишь засмеялась.
– Элоиза говорила мне, что у тебя просто кучи и кучи кузенов, и -
– Хватит, - предупредил он.
Но он улыбался, говоря это. Пенелопа посмотрела вниз на свою руку в его ладони, затем сказала:
– Много людей захотят почитать о твоих путешествиях. Возможно, сначала это будет из-за того, что ты довольно известный человек в Лондоне, но совсем скоро они поймут, какой ты хороший писатель. И тогда, они будут требовать еще.
– Я не хочу, чтобы у меня был успех, лишь из-за того, что ношу имя Бриджертон, - сказал он.
Она выдернула руку, и сердито уперла руки в бока.