Страница 46 из 122
- Почему "притворился"? Может быть, действительно не узнал.
- Нет, узнал. Когда я ему протянул ее, лицо его исказилось злобой. Ну, знаете, как бывает у человека, когда он видит злейшего врага.
- И однако сказал, что не узнает?
- Вот то-то и оно! Отсюда я заключил, что Эл жив.
- Не рановато ли?
- Вряд ли Эл мог вызвать в нем ненависть тогда, когда он сидел в лагере и всецело зависел от воли и настроения Брюла. По-видимому, между ними что-то произошло уже потом.
- Дальше!
- Дальше я сделал вид, что больше не интересуюсь Элом. Показал ему еще ряд других фотографий людей, которых он, естественно, не мог знать. Потом поинтересовался цветами. Мы с полчаса поговорили с ним о том, как выращивать цветы. Затем я, как бы невзначай, поинтересовался его здоровьем. Он сказал, что ему вырезали чуть ли не полкишечника. Мы стали с ним наперебой ругать "коновалов", то есть, врачей. И нашли на этой почве общий язык. Он тут-то мне и сказал, когда и где ему вырезали кишечник. Из-за этого, - сообщил он, - у него постоянные поносы. Я вернулся в столицу и побывал в больнице, куда его, как оказывается, доставила в бессознательном состоянии "Скорая помощь", подобрав на улице. Разыскал хирурга. Им оказался симпатичный молодой парень. Я назвал ему Брюла, он сразу же его вспомнил. - Вы знаете, - сказал он, редчайший случай бумагофагии. В литературе почти неописан.
- Что это такое? - говорю.
- Есть, - отвечает, - такие психические заболевания, когда человек ест, а вернее, пожирает, несъедобные вещи. Чаще всего бывает копрофагия, это когда едят свои же экскременты, называемые в просторечье, простите, говном.
- Что, есть даже такие? - удивился полковник.
- Представьте себе, есть. Ну так вот, он и говорит, что такого случая еще не было в мировой практике. Брюл, оказывается, съел ни много ни мало, а килограмм десять бумаги. В результате развилась острая непроходимость кишечника. Он пытался избавиться от нее, но не удалось. Его случайно обнаружили в городском туалете. Спасти Брюла могла только радикальная операция.
- Он что, псих?
- В том-то и дело, что нет. Как только он стал приходить в себя, вызвали, естественно, психиатра. Тот не обнаружил патологических отклонений в психике. Вот и возникла загадка, зачем Брюлу понадобилось есть столько бумаги.
- Интересно! Никогда бы не подумал... Ну, дальше что?
- А дальше... я еду в тот самый лагерь, которым командовал раньше Брюл. Там, естественно, новое начальство, но остались старожилы среди охранников и рецидивистов. Выяснилось, что Брюл имел хобби - писать стихи. Он-то и невзлюбил Эла за то, что тот заснул во время чтения. За два дня до своей операции Брюл внезапно собрался в столицу. В журнале "Факел" были опубликованы его стихи. Один майор из старого состава рассказал мне, что Брюлу написал зав. отделом поэзии журнала, чтобы тот приехал и привез все свои произведения для издания отдельной книгой. Как потом выяснилось, редактор этого отдела и не думал писать Брюлу.
- А как попали стихи в журнал?
- Вот тут самое интересное. Журнал испытывал острую нужду в средствах и стал практиковать издательство стихов и рассказов за счет самих авторов. Это тогда как раз разрешили. И вот однажды к нему приходит человек и предлагает крупную сумму за печатание своих стихов, называя себя Брюлом. Редактор не сообразил проверить документы, но надо сказать, что оснований к этому он не имел.
- И ты показал ему фотографию Эла?
- Да! Он не узнал его...
- Ну вот, видишь!
- Подождите. Я тогда показал ему лагерную фотографию Дона, и он сразу же его узнает.
- Дон? Постой...
- Ну, конечно! Это один из тех, кто бежал с Элом!
- Ты думаешь, что Эл поручил ему провести такую шутку с Брюлом?
- Здесь могут быть два варианта. Эл жив и послал Дона. Но может быть, он погиб и завещал месть своему другу.
- Сомнительно.
- Я тоже так подумал и продолжил поиски.
- Подожди, вернемся к этому случаю. Ты думаешь, что Эл и Дон...
- Накормили Брюла его же произведениями? Уверен, что все было именно так.
- Однако они жестокие садисты!
- Как сказать. Если учесть, что оба были несправедливо осуждены, и те издевательства, которые они пережили в лагере, то это еще мягкая кара. Кроме того, у них, по-видимому, не притупилось чувство юмора.
- Ничего себе юмор!
- Каждый шутит в силу своих возможностей. Но откровенно, после того как я узнал, что пришлось пережить Элу в лагере, скажу, что на его месте поступил бы так же!
- Учти, я никогда не буду писать стихов, - с серьезным видом пообещал полковник.
Рок рассмеялся.
- Но я продолжу?
Полковник кивнул и закурил сигарету.
- В одной из тюрем я разыскал Пада. И вот тут - удача! Пад узнал Эла на фотографии.
- Это ничего не доказывает. Он мог его знать раньше.
- Мог, конечно, но он знал Эла только по имени и никогда раньше до ареста его не видел. Дело в том, что Пад узнал на фотографии человека, который приходил к нему за месяц до его ареста.
- Вот как? Значит, он все-таки жив!
- Жив был, во всяком случае до ареста Пада.
- О чем же они говорили?
- Здесь начинается полная бессмыслица. По словам Пада, этот человек приходил к нему с предложением принять участие в розыске спрятанных сокровищ. Дальше вообще какая-то чертовщина. Эл, это был, конечно, он, предложил Паду пригласить своих друзей к участию в поисках сокровищ и их дележу. Потом начал называть Паду общих знакомых. Причем, что интересно, эти знакомые оказались именно теми людьми, которые входили в преступную шайку Пада.
- Чертовщина какая-то!
- Вот о чем я и говорю!
- Странно, - протянул полковник.
- Очень, - согласился Рок. - Это совсем не соответствует тому мнению, которое у меня сложилось об Эле.
- Авантюрист, искатель сокровищ?
- Если судить по его разговору с Падом, то... Но между прочим, вспомнил очень кстати, у Брюла при себе было десять тысяч.
- И что, пропали?
- В том-то и дело, что нет!
- Тогда совсем непонятно. Отказаться от реальных десяти тысяч и заниматься поисками эфемерных сокровищ? Это все?
- Нет! Самое главное впереди. Я подумал, что если Эл причастен к аресту Пада, то ему было бы интересно убедиться, насколько эффективным оказалось его письмо.