Окрайя

Четвертый переход был посложней, потому что тогда поднялся сильный встречный ветер, запуржило. А когда мои сородичи наконец остановились на привал, развели костры и только приготовили еду...

Как из темноты вдруг показался странный человек. Он шел мимо костров и всех приветствовал по именам... хотя никто его не знал! А был он из себя ничем не примечательный - плащ, под плащом кольчуга, меч, а на лицо он был не стар, но и не молод, был как все мы белобров и как все бородат. Других примет у него не было.

И вот этот странный и никому не известный человек подошел к костру Торстайна и сел там, не спросясь и не представившись. Он только сказал:

- Торстайн, я очень голоден.

Торстайн велел подать ему еды, и незнакомец ел. Торстайн был очень недоволен, но молчал. У нас ведь так заведено: кто бы к тебе зимой ни пришел, пусть это будет даже твой самый злейший враг, ты все равно должен кормить его до тех пор, пока он окончательно не насытится.

А незнакомец ел и ел и ел! И мы уже почуяли неладное...

Но гость, это на то и гость, тем более гость незваный. Если к тебе пришел незваный гость, значит, тебя испытывает Винн. А может, это и сам Винн к тебе пришел! И потому, когда незнакомец съел все, что было в наших котлах, Торстайн велел развязывать мешки с припасами, и незнакомец снова ел - уже холодное, сырое. А ветер завывал и завывал. А снег сыпал все гуще и гуще. Мороз крепчал...

И незнакомец съел все до последней крошки! Встал и утер ладонью рот, сказал:

- Прощай, Торстайн!

- Прощай.

Незнакомец надел рукавицы, поправил капюшон плаща, неспешно развернулся...

И тут же исчез! Исчезли и последние сомнения: конечно, это к ним являлся Винн. Но для чего? Торстайн сказал:

- Он нас испытывал. Но пусть и не надеется! Да, у нас не осталось припасов. Но зато настойчивости нам не занимать! Мы пойдем и без припасов, налегке. Подумаешь - четыре дня поголодать! Случалось и похуже.

Да, несомненно, это так. Но, говорили многие, Винн нас пока что только предупредил, Винн показал, что он не хочет пускать нас на Шапку Мира. Но если мы будем упорствовать, он снова придет к нам, и этот второй его приход принесет нам немало беды!

- Нет! - возражал Торстайн. - Он больше не придет. Он же сказал: "Прощай!"

- Да, - соглашались, - этот - да. Но Винн-то не один, их трое!

Только Торстайна разве переспоришь? Он дал им отдохнуть, а после сам развел костер и приказал бросать в него дары. Бросали. А после запрягли собак и двинулись прямо в пургу. Пурга не унималась. Но свет от Шапки Мира был уже так ярок, что заблудиться было уже просто невозможно.

А на привале развели костры и только полегли...

Как снова появился незнакомый человек, прошел мимо лежащих, всех поприветствовал, потом подсел к Торстайну и сказал:

- Я очень голоден.

Торстайн сказал:

- Вчера я уже угощал тебя...

- Нет, - усмехнулся незнакомый человек, - то был не я.

- А кто?

- Мой младший брат. А то, что у тебя сегодня нет никакой приличной для гостя еды, так ты не волнуйся, я не привередливый. Я съем твоих собак.

- Всех?

- Да.

Торстайн не спорил. И Средний Винн съел всех собак, утерся, встал - и исчез. Дружинники, опомнившись, кричали:

- Назад! Домой!

- Пешком? - со смехом спрашивал у них Торстайн. - Недалеко же вы уйдете!

- А что, - кричали все, - ждать, когда Старший явится?

- Да, получается, что так. И я с ним буду разговаривать. Я, а не вы.

- Ты уже дважды разговаривал! Мы видели, чем эти разговоры кончились.

- Еще не кончились!

- Да уж!

- Уж да!

И так они кричали, спорили...

Вдруг ветер стих, небо очистилось, и им открылась Шапка Мира. И эта чудесная гора была уже так близко от них, что теперь мои сородичи видели не только ее сияющую вершину, но и ее покрытые вечным льдом склоны. Но, говорят, это не лед, а волшебный хрусталь, в бесчисленных гранях которого отражается такое же бесчисленное множество судеб людей уже умерших, а также ныне живущих и даже тех, кто еще только когда-нибудь может родиться. Разве можно при виде такого кричать? Все притихли. Даже Торстайн, и тот тогда не вымолвил ни слова - смотрел, смотрел...

А после подошел к своим саням, перевернул их и поджег. Таков был его дар богам - последний. Он, значит, собирался идти дальше...

Но тут из темноты вдруг снова показался незнакомый человек. Теперь уже все совершенно точно знали, что это Старший Винн, и потому поспешно расступились перед ним. Старший Винн прошел через толпу дружинников, присел перед горящими санями и сказал:

- Я очень голоден.

- Ты опоздал, - сказал Торстайн. - Один твой брат съел все мои припасы, второй - моих собак.

- Да, - согласился Старший Винн, - все это так. Но я так сильно голоден, что не побрезгую съесть самого тебя.

- Ну, это вряд ли.

- Почему?

- А вот...

И тут Торстайн вскочил, и ловко вырвал меч из ножен, и - р-раз! пронзил Винна насквозь! И - гр-рохот! Гр-ром!..

...А после - тишина и тишина и тишина, скрипят полозья, тявкают собаки, дружина едет на санях, летит поземка, холодно, вокруг - ни зги. То есть совсем, точь-в-точь как это было восемь дней назад. И так же, как тогда, все их мешки полны разных припасов. А Шапка Мира где? Где Винн? Или все это - сон? Торстайн сошел с саней, остановил свою упряжку, велел и всем другим остановиться. Они долго стояли, мерзли на ветру и озирались...

Вдруг Дарки закричал! И указал рукой! И все опять увидели, что где-то очень-очень далеко над горизонтом горит полоска ослепительного света. Но на этот раз никто уже не ликовал - все молчали. Торстайн нахмурился, сказал:

- Чего глазеете? Да нет там ничего! Мерещится! - и, возвратившись к своим саням, он развернул их и велел: - Домой! Хей, хей!

И вот они вернулись. Пьют, веселятся. Счастливы! Один Торстайн был хмур. Да это и понятно - он поднял меч на старшего из Виннов, такое не прощается, теперь он в любой момент может умереть. А мы тогда достанемся...

Кому? Ведь сыновей у него нет и не было, есть только дочь, да и та еще не замужем. Значит, нужно спешить! И вот, вернувшись из похода, Торстайн сперва три дня молчал и думал, а после собрал нас всех и сказал:

- Мне скоро уходить, вы это знаете. И меня мой уход нисколько не печалит - я в этой жизни совершил немало славных дел, я даже сразил хитроумного Старшего Винна - пронзил его насквозь невзирая на то, то под плащом у него была надета двойная кольчуга. Но, правда, в одном - и, может быть, едва ли не в самом главном - моя жизнь сложилась весьма неудачно: я не имею сыновей. Так что как только я уйду, Счастливый Фьорд станет ничьим. Нет, даже больше, чем ничьим, потому что принадлежать незамужней женщине это, скажу я вам...