Страница 58 из 122
Глава ДЕСЯТАЯ
Дол зеленый, ЙО-ХО!
Настоящее одиночество наступило через час с небольшим, когда Эмма Ивановна, вернувшись, домой, увидела стакан, на стенках которого собрались минеральные пузырьки. Это был его-стакан.
Эмма Ивановна машинально взяла стакан и воду допила; воды не стало в стакане. Побродив по комнатам, нашла носок. Его-носок - веселенькой такой расцветки с крохотной дырочкой на пальце. Дырочку надо было заштопать. Заштопала. Поискала второй носок, второго не оказалось. "Что же я буду с одним-то носком делать?" - спросила она вслух, стала на разные лады повторять эту фразу, боясь задать себе вопрос, что бы она делала с двумя.
Дмитрий Дмитриевич Дмитриев уехал из ее жизни на поезде. Эмма Ивановна долго смотрела перед собой, глаза начали слипаться - и поезд мысленно отходил, и вагоны мелькали - один, другой, третий, десятый… стосорокпятый: Господи, чтожеэтозадлинныйпоездтакой! Она очнулась от звонка в прихожей: Дмитрий-Дмитриевич-спрыгнул-с-поезда-и-пришел-за-носком!
- Кто там?
- Пожалуйста, откройте, Эмма Ивановна Франк.
- Кому? - хоть и знала уже кому: она вспомнила этот голос сразу.
Что ж такое-то: никого не было всю жизнь, никто не шел, а тут… Одна - заря - сменить -другую и так далее.
- Здравствуйте, магистр, - сказала она, стоя в дверях.
Посетитель как-то-даже-несколько-отшатнулся - и его рука, не приподнявшись, словно бы приподнялась, заслоняя лицо от взгляда Эммы Ивановны
- Вы… разрешите? - спросил он между тем, глазами показывая в прихожую.
- Да-да, конечно, - однако с места Эмма Ивановна так и не сдвинулась, не понимая, что возможности пройти не дает гостю. Тот продолжал оставаться в дверях, она же продолжала смотреть на него.
- Я не вовремя. Эмма Ивановна? Вы заняты чем-то?
- Нет… Да. Просто Вы позвонили очень неожиданно, вот я и…
- Мне прийти в другой раз?
Помотав головой, Эмма Ивановна отступила в прихожую - на один только шаг. Посетитель тоже сделал шаг - дверь не закрывалась. Эмма Ивановна еще отступила - гость еще немножко продвинулся. Проклятая дверь по-прежнему не закрывалась. Маленькими шагами прошли все же в прихожую - наконец закрылась дверь, чтоб ее!..
- Вот Вы и вошли, - констатировала Эмма Ивановна.
- Вы позволите мне снять пальто?
- Тут вешалка. - Она смотрела посетителю прямо в глаза.
- Где? - спросил тот, тоже не отводя взгляда.
- Сбоку.
- Спасибо. - Медленно расстегивал он пальто с тысячей, казалось, пуговиц. - Вы уходить куда-то собирались?
- Нет, а… что?
- Просто я подумал: Вы в шляпе…
Эмма Ивановна дотронулась рукой до головы, шляпу стянула: так и стояла со шляпой в одной руке и пестреньким нейлоновым носком в другой. Впрочем, не глядя, бросила шляпу на полку. Вошли в комнату.
- Присаживайтесь, - Эмма Ивановна кивнула на кресло, сама же в кресло это и опустившись - без сил. Гость поискал глазами стул, сел далеко от Эммы Ивановны. Молчали.
- Пожалуйста, говорите, - попросила Эмма Ивановна. - Спросите у меня о чем-нибудь.
- О чем бы, например?
- Я не знаю.
- Хорошо, спрошу. Вы помните мое имя?
- Да. Станислав Леопольдович.
- А имя Клотильда говорит Вам что-нибудь? Вы знаете это имя?
Эмма Ивановна кивнула. Гость молчал.
- Знаю. - Эмма Ивановна кивнула еще раз - на всякий случай. - Это такое немецкое имя. Довольно редкое теперь. И что?
- Да ничего, в общем. У Вас оно с чем связано?
Эмма Ивановна немножко подумала - самую малость:
- Клотильда… Будденброк. Она ела очень много.
- А еще?
- Еще… очень набожная была.
- Да нет, я не о Клотильде Будденброк, я о Вас. Что Вы еще можете об имени этом сказать?
- Ничего больше, - устало ответила Эмма Ивановна.
- Хорошо.
- Хорошо?
- Не знаю, впрочем. Почему Вы тогда назвали меня "магистр"?
- Потому что… сон. Я Вас так во сне называла. Несколько недель назад. Но при чем тут Клотильда?
- Видите ли, это имя моей жены.
- Вы женаты, - заключила Эмма Ивановна очень спокойно.
- Она оставила меня много лет назад.
- Вы были женаты, - так же спокойно исправилась Эмма Ивановна.
- Был. Вот Клотильда… Кло и называла меня тогда "магистр". Я подумал что Вы, может быть, с ней знакомы, раз… раз знаете домашнее мое имя.
- Нет, мы не знакомы.
- Значит, сон вещий.
- Как интересно, - без энтузиазма сказала Эмма Ивановна. Повременила и добавила: - Я догадалась, зачем Вы пришли.
- Это нетрудно: я ведь откликнулся на Ваше предложение.
- Вы послушны, - усмехнулась Эмма Ивановна. - Хоть, помнится, и заставляли себя долго упрашивать.
- Вы ничего не знаете обо мне, что же Вы так… - поморщился Станислав Леопольдович.
- Но и Вы ничего обо мне не знаете. - Эмма Ивановна вздохнула. - Я очень, очень устала. Два часа назад я проводила на поезд человека, который говорил, что любит меня и любил… и я думала, что люблю его, что могу любить его.
Станислав Леопольдович смотрел на носок в руке Эммы Ивановны.
- Носок, - сказал он. - Веселенькой расцветки. Трогательно.
- Как Вы можете! - тихо возмутилась Эмма Ивановна.
- Вы любите до сих пор? - почти смеясь.
- Это мое дело, - она защитила себя как смогла. И вдруг призналась: - Сама не пойму. Просто не было никого - и как-то уже неважно стало… люблю, не люблю.
- Важно. Это всегда важно. - Гость продолжал смотреть на носок.
Эмма Ивановна сжала носок в кулаке, сунула в карман платья.
- Он навсегда уехал. В Воронеж. Домой. И сразу Вы пришли, - она опять усмехнулась, - на освободившееся, так сказать, место… Вы тоже ко мне на месяц? Или нет, даже на вечер один - без чемодана!
- У меня нет ничего, Эмма Ивановна, никаких вещей. Но я к Вам навсегда.
- И он говорил, навсегда. А для Вас навсегда - это… сколько?
- Долго, - сказал Станислав Леопольдович.
- Как долго? До смерти?
- Больше, Эмма Ивановна. Больше. Правда, есть одно обстоятельство… Но потом об этом. Вы не думайте, я все понимаю: очень я поздно пришел. Надо было бы мне первому… до него… А после уже - я считал себя не вправе: я наблюдал немножко за вами - издалека. Вы были счастливы… Как и еще одна пара - молодых совсем людей, за которыми я тоже издалека наблюдал: Петр и Эвридика, мои подопечные, они-то уж точно счастливы, им не до меня. Я и не вмешивался… у них тоже все быстро…