Маргелов

Пожалуй, главное значение проведенного Военного совета заключалось в том, что впервые после войны командиры и политработники Воздушно-десантных войск имели возможность не только познакомиться друг с другом, но и определить единые подходы в боевой подготовке, в организации десантирования частей и подразделений. На фоне обсуждения общих бед и ссылок на отсутствие опыта выделяется своей конкретностью и деловитостью выступление командира 76-й гвардейской воздушно-десантной дивизии генерал-майора В. Ф. Маргелова. Приведем его тезисы:

«– В 1948 году в дивизии было много чрезвычайных происшествий. Причина – низкая дисциплина, в том числе и командирская, исполнительская. Основные ошибки – слабая воспитательная работа с личным составом. Командование дивизии разработало план, и я, как командир, от него не отступлю, недостатки и упущения будут устранены.

– Мои соображения по огневой подготовке Воздушно-десантных войск. Решая схожие задачи, что и стрелковые войска, ВДВ имеют значительно меньше артиллерийских и минометных средств. Предлагаю в программу по огневой подготовке включить только такие упражнения, которые необходимы для Воздушно-десантных войск, а если необходимо, то ввести новые, например, стрельбу с воздуха по наземным целям. Если Военный совет мне разрешит, то к осенней проверке я подготовлю две роты…

– Карабины, находящиеся на вооружении, – военного выпуска и требуют замены на автоматическое оружие.

– Предлагаю ввести в воздушно-десантные дивизии разведывательный батальон, а в парашютно-десантных полках – разведроту.

– В воздушно-десантной дивизии есть рота связи. Считаю, что эта рота со своими задачами в бою не справится.

– Предлагаю ввести в штат воздушно-десантной дивизии ба тальон в составе: радиороты, телефонно-кабельной учебной роты.

– Считаю необходимым лыжную подготовку в Воздушно-десантных войсках ввести как обязательную и снабдить войска доброкачественными лыжами.

– Считаю совершенно необходимым ввести в программу групп командиров дивизий вопросы общевойсковой подготовки… такие, как ввод в бой механизированных армий наступление стрелковой дивизии и корпуса с целью прорыв фронта противника.

– Считаю совершенно необходимым ввести в состав воз душно-десантной дивизии третий полк, так как такая система оправдала себя на протяжении ряда войн.

– Констатирую. Наши воздушно-десантные дивизии укомплектованы так, что примерно 30 процентов негодны к службе в ВДВ. Считаю такое положение неприемлемым Вся дивизия до одного человека должна прыгать с парашютами.

Хочу передать Военному совету просьбу солдат и офицеров и лично мою просьбу о пересмотре формы одежды воздушно-десантных войск. Я предлагаю ввести авиационную форму, так как она является традиционной».

Забегая вперед, можно сказать, что многие из поставленных проблем В. Ф. Маргелову пришлось решать самому, уже после того, как он стал командующим ВДВ. Конечно, тогда комдив 76-й воздушно-десантной дивизии о таком повороте событий не помышлял, и многие его предложения, в том числе о введении в курс огневой подготовки стрельбы при снижении на парашюте, командиры частей и соединений поддержали. Близка им была и затронутая болезненная тема вооружения десантника – карабин с появлением с уникального автомата АК-47 конструкции М. Т. Калашникова стал анахронизмом. Но задача массового оснащения им десантников наряду с внедрением других модификаций в последующем также легла на плечи самого Маргелова.

Генерал-полковник С. И. Руденко, слушая выступление комдива 76-й гвардейской Черниговской дивизии, что-то записывал в блокнот. Сразу же после совещания Военного совета он, не откладывая дела в долгий ящик, заглянул в выводы, сделанные аттестационной комиссией. По ним, как мы помним, генерал-майор В. Ф. Маргелов был рекомендован «кандидатом на должность командира корпуса». Надо ли говорить, что без согласования кандидатуры у военного министра такое назначение не могло состояться. С марта 1949 года оборонное ведомство страны возглавлял маршал Василевский, не терпевший волокиты в кадровых делах, тем более что речь шла о выдвижении на вышестоящую должность шла о боевом генерале, который за два года командования дивизией доказал, что он в ВДВ человек не случайный.

15 апреля 1950 года В. Ф. Маргелов был назначен на должность 37-го гвардейского Свирского Краснознаменного водушно-десантного корпуса. Как ни грустно было, пришлось расставаться с теми, кто учил его десантному делу и кого он обратил в свою, маргеловскую веру. Впереди ждал Дальний Восток.

Корпус, которым предстояло командовать Василию Филипповичу, был сформирован накануне войны из десантников 11-й, 14-й и 15-й дивизий. Оказался он на Дальневосточном театре военных действий в результате переброски туда войск, победоносно завершивших войну в Европе. В истории Великой Отечественной войны есть немало примеров исключительного героизма, но случай, когда в одном стрелковом батальоне воевало двенадцать Героев Советского Союза, – редчайший. Все они были удостоены этого звания за форсирование реки Свирь в июле 1944 года. Имена гвардейцев-свирцев мы находим среди участников Парада Победы. После завершения разгрома Квантунской армии корпус под тем же наименованием вновь перешел в состав Воздушно-десантных войск. Дивизиям также были оставлены их порядковые номера – 98-я и 99-я. 13-я воздушно-десантная дивизия была включена в состав корпуса во время мероприятий по усилению ВДВ в 1948 году.

После завершения войны с Японией три советских фронта – Забайкальский, 1-й и 2-й Дальневосточные – были преобразованы в военные округа. Одним из них, Забайкальско-Амурским с управлением в Хабаровске, командовал дважды Герой Советского Союза Маршал Р. Я. Малиновский, который после нескольких реорганизаций, в основном связанных с увольнением в запас старших призывных возрастов, возглавил Главное командование войсками Дальнего Востока. Вот так пути В. Ф. Маргелова и Р. Я. Малиновского пересеклись вновь. А непосредственным начальником комкора Маргелова стал командующий 1-й отдельной Краснознаменной армией дважды Герой Советского Союза А. Д. Лелюшенко. Одержимый любовью к бронетанковым войскам, обладавший завидной храбростью и властным характером, Лелюшенко воспринимал 37-й воздушно-десантный корпус как некую вынужденную обузу, личный состав которой «закопался в тряпках» и от командиров которой ис ходили постоянные просьбы о необходимости строительстве парашютных хранилищ.

Все просьбы, которыми Маргелов атаковал Лелюшенко, диктовались главным образом заботой о жизни и здоровье десантников. Будучи сам человеком отважным, Дмитрий Данилович прекрасно понимал, с чем связаны парашютные прыжки, так как не раз наблюдал за учениями гвардейцев-десантников. Впрочем, желания самому сесть в гондолу аэростата он не выказывал.

А вот для В. Ф. Маргелова прыжки стали делом обычным. В корпус приходили офицеры из общевойсковых училищ и академий, спецподразделения пополнялись командирами, не имеющими понятия о воздушно-десантной подготовке. Один из таких офицеров, ставший впоследствии начальником разведки ВДВ, А. В. Кукушкин, вспоминает:

«Вместе с войсками учился и штаб корпуса – к десантной подготовке подключили и нас, новичков. Формальная медкомиссия в медсанбате, две тренировочные укладки парашюта ПД-47, и вот мы уже на предпрыжковой подготовке, точнее, на только что построенном тренажере – „костоломе Проничева“. Опытные десантники наотрез отказались прыгать с него и со смехом предложили опробовать тренажер на новичках.

Первым поднимаюсь по скрипучим ступеням на нелепое сооружение на высоких столбах. На самой верхотуре напяливаю на себя подвесную систему… Складываю руки на запасном парашюте и по команде инструктора прыгаю вниз. Метра через 3–4 свободного падения меня тряхнуло так, что слетела шапка и валенки. Я, как дурак, босой и с голой головой, болтался на тросах в метрах трех-четырех над землей. Внизу, забыв о морозе, хохотали офицеры. Напялив кое-как брошенные мне валенки, старательно выполнил команду инструктора: «Развернуться по ветру!», а затем по команде «Земля» снова кирпичом полетел вниз и шлепнулся на кучу опилок.

Товарищи со смехом и шутками поздравили меня с «первым прыжком»…

Вторым прыгал другой новичок. Его первый опыт был более печален. Разбитый нос и ушибленное колено вынудили прекратить «тренажерный эксперимент»…

2 марта 1952 года где-то часов в десять мы, офицеры корпуса, прибыли на площадку приземления «Украинка». Прыжки шли уже вовсю. Работали два аэростата, третий, запасный, огромным перезрелым огурцом стоял в загородке высоченного забора. Комкор Маргелов был уже на площадке и распекал командира корпусного батальона связи. Этот «отец солдату» половину батальона вывел на прыжки в сапогах. Досталось от комкора и кое-кому из корпусных начальников за бесконтрольность и наплевательское отношение к здоровью и заботе о солдатах.

Разобравшись с начальниками, Василий Филиппович пошел к связистам, весело поздоровался с ними и шутливо попросил: «Что это, товарищи десантники, скрючились? Радуйтесь, на прыжки пришли. А что в сапогах, то домой бежать будет легче!» – Потом добавил какую-то байку о десантнике и… пожелал им мягкого приземления. А командиру батальона приказал: «Всех в сапогах пропустить на прыжок вне очереди!» – чем еще больше подбодрил замерзающих связистов.

Обычная предстартовая суета с парашютами, проверка готовности, и мы уже на старте.

Первым на прыжок пошел комкор. В гондолу с ним сел начальник парашютно-десантной службы (ПДС) подполковник Паньков Н. П. – он всегда лично выпускал командира корпуса.

Впервые я видел, как поднимается аэростат, и с замиранием сердца ждал, когда генерал отделится от гондолы. Наверное, за прыжком комкора следили сотни глаз. Наконец аэростат остановился, развернулся по ветру, еще мгновение, и вот черная точка отделилась от него. Еще миг, и над человеком вспыхнул зонтик парашюта. Вздох облегчения. Невольная гордость за генерала всколыхнула, наверное, не только меня, но и многих… Ведь комкор был уже в летах, избит на войне и обременен массой забот… Возникла подленькая мысль, а нужно ли командиру корпуса лезть вперед и рисковать здоровьем и даже жизнью? И тут же возник ответ: надо! Вот так и только так должен поступать настоящий командир!»