Страница 17 из 72
Приходит женщина с тяжелыми от работы руками, на них взбухли вены - это Марья Андреевна, Володина жена. Она тяжело садится на табуретку и тоже про грустное:
- Меня Липа посылала пододеяльники продавать. Хорошая работа! А потом выгнала, говорит, что я документы украла. Я после этого лежала с сердцем в больнице... Сейчас я повар детсада. Там, правда, зарплату не дают с ноября.
Как вы понимаете, Володя и Марья Андреевна в такой обстановке просто не могли находиться. Они обиделись на Липу и ушли из коммуны.
Самое больное Седюкевичи мне сказали уж после всего:
- А мы ж с ней являемся родственниками. Наш сын Сережа - Липин зять. Так он с нами теперь не знается...
Да... Делили, делили деньги, считали, кто кому должен, и вот что вышло. Не то что брат на брата, а даже мать - на сына...
Между тем в вагончик Седюкевичей приходили все новые и новые гости. Они сурово смотрели на меня и говорили:
- Зачем Олимпиаду по ТВ показывают и в Думе? Напишите, чтоб никто к ей не шел! А то вдруг еще к ней кто приедет? Что ж они, тоже будут слезы мотать, как мы? Ей нужен поток: чем больше к ней едет людей, тем больше ей дают денег! Мы ехали сюда постоянно жить, а потом в уставе оказалось, что это - перевалочная база для дальнейшего расселения по России. Она этот бизнес заранее придумала, точно еще в Алма-Ате...
- А это все люди сами строят, - настаивали беженцы, разочарованные в бывшем харизматическом лидере, думая, что они такие одни. - Все сами! Мининковы, Пыпа, Яковлев, Мощеев, Шамсиевы, Клющева, Шашлыков, Кострица, Якубовы. И Седюкевичи тоже сами, но у них пока только коробка готова. А она, Липа, только себе построила и сестре. И еще, правда, помогла Жидкову и Москалеву. Но без отделки, заметьте!
Поругав сперва Липу, люди немного успокаиваются и уже спокойно рассказывают про свою жизнь.
- У нас в совхозе русскую школу закрыли, так пришлось перебираться в Алма-Ату. Там все было нормально с русским языком и со школой был порядок. Жили, правда, в общежитии. Но на квартиру я был в очереди первый. А потом же очередь отменили... Тогда корейцы и немцы поехали на свои родины, а мы - на свою. Я тут у Липы был каменщиком. А после работы еще развозил всем воду в цистерне. Мой сосед Тремасов у нас уже не работал, но я и ему воды завез. По-человечески в этом ничего плохого нет. А Липа меня за это палкой по голове... Правда, я ее тоже тяпкой по плечу. Но я не виноват, я ведь в таком состоянии был, что ничего не соображал.
Александр Мощеев еще помнит, что в прошлой жизни был милицейским сержантом. Как и Липа, отъезд он замыслил в 86-м.
- Помните, что тогда было в Алма-Ате? Побоище! Машины жгли, плиты разбивали на площади и кидали осколками, по Дому правительства из ракетниц стреляли. Обкуренные были, пьяные... Теперь им там памятник стоит - пантера. Три дня это продолжалось! Мы, милиция, не справились тогда своими дубинками. Потом туда работяг привезли с предприятий, и они разобрались с этими...
Ну а мы в Россию. Приехали сюда. Сначала было нормально, а потом она почувствовала власть и начала разделять и властвовать. Она как Мюллер, чужие мысли выдает за свои. Одну женщину она за то выгнала, что та придумала швейный цех открыть. И теперь вот шьет... А лесу куда делось 450 кубов? - внезапно вспоминает он.
- Нет, все 470! - кричит Седюкевич, поправляет.
Пришла Наталья Мининкова. И прямо с порога:
- Если будет на фото мой дом и напишете, что она помогла строить, я с вами судиться буду.
Она - предприниматель! Так в селе Ломовом называют себя люди, которые по ночам шьют пододеяльники, утром продают, днем сажают картошку, а вечером идут ночевать в сарай.
Но шьет она отдельно от швейной мастерской.
- Машинки швейные Липе дали для нас, но мы на своих плохеньких шьем. И автобус у нее "Мерседес", но она на нем только свое возит продавать, а наше не берет...
Вы нам только помогите: сделайте, чтоб ей денег больше не давали! А? Она и гуманитарку получает одна... Под нас пусть ей деньги не дают! - снова спохватывается она. Похоже, это главное, что беспокоит ее в жизни.
Вот Олег Тремасов пришел, вспоминает:
- Было дико поначалу. Эта нищета глубинки... Ну да нищета - дело наживное!
Сейчас у него есть своя лошадь. Я ездил в поле смотреть, как он на ней пашет и сажает картошку. Олег меня угощал самодельными белыми булками, а сало, говорит, было, да птицы склевали.
"Счастье - это когда
у других тоже нет денег"
Сижу я, слушаю и вижу: это ж не просто так люди поболтать зашли, это ж собрание, форум переселенцев! А я, так стихийно сложилось, как бы в президиуме. И решил, пользуясь ситуацией, дать себе слово:
- Товарищи собравшиеся! Если вам, как вы говорите, Липа не нравится, что б вам ее не переизбрать?
- Теперь никак нельзя... - качают они головами. - Все ж документы у нее. Вот мы тут сидим, учредители: Мощеев, Марья Седюкевич, Бродский, Кострица, а сделать не можем ничего.
- Тяжело! - вздыхает кто-то в углу. - Правда, в последнее время полегче стало: смотрим по ТВ на албанцев, и нам кажется, что мы в раю.
- При чем тут албанцы! У нас же какой договор был? Мы всем должны были строить дома по очереди! А она всех разогнала, и все...
- Да она-то вам зачем? Отчего ж вы без нее не можете объединиться? И стройте друг другу!
- Не... Мы теперь боимся... Страшно нам объединяться! После нее-то! Уж лучше теперь будем каждый сам по себе... Так вот нам узнать бы: дают ей еще деньги на нас? И подъемные ведь должны были нам...
- Да ну вас, - говорю. - Что ж за народ! Ну вот вы мне скажите, какая у вас в жизни мечта? Чего вы больше всего на свете хотите, какого счастья?
Они подумали совсем чуть, им просто сначала был непонятен вопрос. А ответ им был и так известен.
- Чтоб денег Липе не давали! - дружно загалдели переселенцы счастливыми голосами. Представление о полном счастье у них было еще проще, чем даже у Шуры Балаганова. Они вообще себе не попросили ни копейки, им главное - чтоб у другого отняли. Сильная сторона у этой мечты только одна: ее очень легко осуществить.
Конечно, заехал я в райцентр. Поговорил там с районным чаплыгинским начальством про судьбы России и ее переселенцев, про Липу, про "Зов". Про суды и обидные заявления, которые обе стороны пишут друг на друга. И в свете этих разборок фамилий своих собеседников приводить не буду.
И ничего не стоит ее осуществить...
- Строят, надрываются эти переселенцы, а смысл? - недоумевала в беседах со мной чаплыгинская элита. - Мы им предлагали занять пустующие села, в хорошем состоянии, да хоть то же Урусово! Это, правда, чернобыльская зона, но уж ее почти совсем сняли!
Да, может, и сняли специально, чтоб беженцам помочь, это ж сколько усилий! Но разве кто оценит? Только бы ругать...
- Этот "Зов" - темная, криминальная орга-низация! - жаловались мне отдельные начальники, анонимно, пугаясь страшной Липы. - Там круговорот семейств, она на них, видно, что-то получает. Потом она их спроваживает, а деньги ей остаются. Она их крутит...
- Так а что ж вы туда не засылаете комиссию с проверкой?
- Куда! Разве ж она проверку допустит?
Тут, может, кто-то неприятно удивится: вот куда докатились, вот до чего домечтались, вон у нас какие неприятные порядки и какая взаимная ненависть у публики и бывшего всеобщего любимца.
А я так наоборот - приятно удивился. Тому, что чаплыгинские ветви власти не додумались ни райисполком обстрелять, ни чеченцев своих местных разгромить, ни порнофильм насчет районного прокурора спродюсировать, ни хотя бы банально украсть международный транш. А ведь могли бы, глядя на старших товарищей! Одно страшно - как бы не загордились они там, в своем Чаплыгинском районе...
????????ЧАСТЬ II ???????
Верхи
ГЛАВА 6
Правительство
Почти как у взрослых
Однажды Ельцин пообещал уволить трех министров. Для чего и собрал расширенное заседание правительства. Все испугались и пришли. И я тоже пошел посмотреть.