Мирные действия

Матушка Кости мягко выпроводила их обратно, и Форкосиган провел Катриону через изумительную анфиладу официальных комнат для приема снова в выложенный плиткой вестибюль. – Это – общественные области, – он сказал ей. – Второй этаж – целиком моя личная территория. – С захватывающим энтузиазмом он потащил ее наверх по изгибающейся лестнице, чтобы похвастаться апартаментами, которые раньше, как он ее заверил, занимал сам знаменитый генерал граф Петер Форкосиган, и которые были теперь его собственными. Он специально показал ей, какой превосходный вид на задний сад открывался из окна его гостиной.

– Есть еще два этажа плюс чердаки. Чердаки Дома Форкосиган – это нечто, на что стоит посмотреть. А вам хотелось бы? Хотели бы вам посмотреть что-то определенное? Что именно вам особенно интересно?

– Я, не знаю, – сказала она, чувствуя себя слегка ошарашенной. – Вы здесь выросли? – Она оглядела хорошо обставленную гостиную, пытаясь представить здесь маленького Майлза и решила, что благодарна ему за то, что он остановил экскурсию и не повел ее через свою спальню, видную через последнюю дверь.

– Фактически, первые пять лет мой жизни мы жили в Императорском дворце вместе с Грегором – ответил он. – Мои родители и дед были в некоторых, гм… разногласиях в первые годы регентства, они потом они помирились, как раз когда Грегор отправился учиться на подготовительные курсы при Академии. А мои родители вернулись сюда, и заняли третий этаж – так же как я сейчас занимаю второй. Привилегия наследника. Несколько поколений лучше всего уживаются в одном доме, если это очень большой дом. Мой дед занимал эти комнаты до самой своей смерти, мне тогда было около семнадцати. А у меня была комната на этаже моих родителей, только в другом крыле. Они выбрали ее для меня, потому что Иллиан сказал, что там самый неудачный угол обстрела… гм, и хороший вид на сад, разумеется. – он обернулся и показал, улыбнувшись через плечо и вывел ее из комнаты, наверх по другой лестнице, за углом, в направлении длинного зала.

В комнате, куда они пришли, был действительно хороший вид на сад, но любые следы маленького Майлза были стерты. Теперь это была элегантная комната для гостей, со скудной индивидуальностью, не считая той, которая отличала дом в целом. – И как долго Вы здесь жили? – спросила она, оглядевшись.

– Фактически до прошлой зимы. Я переехал вниз после того, как был уволен по медицинским показаниям. – Его подбородок дернулся в привычном возбужденном тике. – В течение последних десяти лет я служил в Имперской Безопасности и бывал дома так редко, что мне никогда не требовалось большего.

– По крайней мере, здесь есть собственная ванная. В этих домах Периода Изоляции иногда… – она осеклась, так как за дверью, которую она небрежно открыла, оказался гардероб. В ванную должна была вести дверь рядом. Автоматически зажегся мягкий свет Гардероб был увешан форменными мундирами – старыми военными формами лорда Форкосигана, как она определила по размеру и превосходному покрою. В конце концов, стандартно пошитая форма ему не подходила. Она узнала черный мундир, Имперскую форму и зеленую армейскую униформу, а также блестящий парадный красно-синий дворцовый мундир. Штабель обуви стоял на страже, заполняя помещение от стены до стены. Все одежда и обувь была вычищена перед тем, как ее убрать, но теплый воздух замкнутого помещения, дуновение которого ласково коснулось ее лица, весь пропитался его запахом. Она ошеломленно вдохнула этот армейски-мужской аромат. Этот запах, казалось, проникал из ее носа непосредственно в тело, минуя мозг. Лорд Форкосиган встревожено шагнул к ней, глядя на ее лицо; хорошо подобранный запах его парфюмерии, который она почувствовала еще в прохладном воздухе его лимузина, чисто мужской пряный цитрусовый запах, был внезапно усилен его близостью.

Это был первый момент непроизвольной чувственности, который она ощутила с момента смерти Тьена. И за много лет до его смерти. Это смущало ее, одновременно успокаивая; в конце концов, жива я ниже шеи или нет?. Она внезапно поняла, что эта комната была спальней.

– А это что? – Она удержала голос от писка, и протянула руку к вешалке с незнакомой серой униформой: тяжелая короткая куртка с эполетами, большим количеством закрытых карманов и белой отделкой, и такие же брюки. Шевроны на рукавах и соответствующие им петлицы на воротнике говорили о незнакомом ей звании, но ей показалось, их было достаточно много. Ткань создавала странное ощущение несгораемой, присущее только настоящему полевому обмундированию.

Его улыбка смягчилась.

– Ах да, вот эта – Он снял куртку с вешалки, которую она схватила, и взял ее в руки. – Вы никогда не встречались с адмиралом Нейсмитом, да? Он был моим любимым персонажем тайного галактического оперативника. Он – я – годами возглавлял Свободный Флот Дендарийских наемников по заданию Имперской Безопасности.

– Вы изображали галактического адмирала..?

–… лейтенант Форкосиган, да? – искаженно закончил он – Это начиналось как притворство. Я сделал это реальным. – угол его рта дернулся и, пробормотав – почему бы и нет?, – он повесил куртку на ручку двери и снял свой серый китель, оставшись в дорогой белой рубашке. Наплечная кобура – она и не предполагала, что он ее носил – поддерживала слева ручное оружие. Он вооружен, даже здесь? Это был только служебный, табельный парализатор, но он, казалось, носил его так же привычно, как и рубашку. Вот, значит, что приходится надевать каждый день, если ты Форкосиган Он повесил свой китель на вешалку и натянул куртку; его брюки от костюма так близко соответствовали ей по цвету, что не стоило даже надевать вторую часть формы, чтобы произвести такой эффект, или усилить это представление. Он подтянулся, и сделался сам не похож на себя, каким она видела его прежде: расслабленный, вытянувшийся, каким-то образом заполняющий все пространство вокруг себя, несмотря на небольшое тело. Одной рукой он небрежно оперся о дверной косяк, и его кривая улыбка превратилась в нечто ослепительное. С совершенно невозмутимым видом и четким бетанским акцентом человека, который, казалось, в жизни не слышал о форском кастовом принципе, он произнес – А, не позволяйте этим унылым грязеедам-барраярцам сбить вас с толку. Держитесь меня, мадам, и я вам покажу галактику. – Пораженная, Катриона отшатнулась.

Он дернул подбородком, все еще безумно усмехаясь, и стал застегивать пуговицы. Его руки достигли талии мундира, поправили полу и замерли. Полы не сходились на пару сантиметров, а застежки заметно тянули, даже когда он украдкой их подергал. Он взглянул ей в глаза в такой очевидной тревоге за этот вороватый жест, что Катриона подавила смешок.

Он поглядел на нее, и жалкая улыбка зажгла его глаза в ответ на ее дрогнувшие от смеха губы. Его произношение вновь стало типичным барраярским. – Я не одевал ее больше года. Кажется, мы перерастаем наше прошлое многими способами. – Он стянул с себя форменную куртку. – Хм, ну, вы видели мою кухарку. Еда для нее не работа, а священное призвание – Наверное, она села после стирки – предложила она в попытке его утешить.

– Да благословит вас бог за доброту. Нет. – Он вздохнул. – Глубокое прикрытие адмирала было катастрофически нарушено еще до его гибели. Так что дни Нейсмита были так или иначе сочтены.

Его голос был пронизан этой потерей, но она уже видела шрамы от иглогранаты на его груди. Ее мысли вернулись к приступу, случившимся с ним на ее глазах на полу гостиной в тесной комаррской квартире, где они жили с Тьеном. Она помнила выражение его глаз после эпилептического припадка: замешательство, позор, беспомощный гнев. Этот человек владел своим телом далеко за пределами его возможностей, очевидно веря, что сам сможет справиться с чем угодно.

Значит, это возможно. На какое-то время. Тогда время ушло… нет, время продолжало свой путь. У времени нет никакого конца. Но вы приходите к своему собственному концу, а время убегает мимо и покидает вас. Ее годы, проведенные с Тьеном, преподали ей этот единственный урок.