Память

– Как дендарийские офицеры, – продолжала Елена, – мы, конечно, можем просто подать соответствующий рапорт и уйти в отставку. Но как принесшие присягу вассалы, мы обязаны подать прошение об оказании нам Особой Милости.

– Э-э… я… я не уверен, что флот готов потерять сразу двух старших офицеров одним ударом. Особенно База. Когда я отсутствую – а меня половину времени здесь не бывает, – то полагаюсь на него. И не только в отношении техники и снабжения, но чтобы контролировать происходящее. Чтобы быть уверенным: наши частные контракты не ущемляют ни одного из интересов Барраяра. Чтобы быть в курсе… всех секретов. Не понимаю, как я смогу его заменить.

– Мы посчитали, ты можешь разделить нынешние обязанности База на две части, – подсказала Елена.

– Да. Мой заместитель по инженерной части вполне готов к повышению, – заверил Баз. – Формально он даже лучше меня. Моложе, знаешь ли.

– И всем известно, что ты вот уже много лет готовишь Элли занять командный пост, – продолжила Елена. – Она жаждет повышения. И готова к нему. Думаю, она более чем доказала это за последний год.

– Она… не барраярка. Может, Иллиан примется дергаться по этому поводу, – тянул время Майлз. – Это такой решающий пост…

– До сих пор он этого не делал. Безусловно, к нынешнему моменту он достаточно хорошо ее знает. И в штате СБ есть множество агентов – не-барраярцев, – ответила Елена.

– Вы уверены, что хотите именно официальной отставки? Я хочу сказать, это вправду необходимо? Не хватит дополнительного или годичного отпуска?

Елена покачала головой: – Когда люди становятся родителями, они меняются… Я не знаю, захочу ли вернуться.

– А я думал, ты хотела стать солдатом. Хотела всей душой, больше всего на свете. Как и я. – «Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, насколько все это создавалось для тебя, и только для тебя?»

– Хотела. И получила. Я… выдохлась. Я знаю, «достаточно» – не тот принцип, к которому ты имеешь хоть какое-то отношение. Не знаю, хватит ли даже величайшего успеха, чтобы тебя насытить.

«Это потому, что я так опустошен…»

– Но… все мое детство, всю юность Барраяр вбивал мне в голову, что быть солдатом – единственное стоящее занятие. Самое важное, что есть или даже может быть. И что я никогда не стану чем-то важным, потому что никогда не стану солдатом. Что ж, я доказала, что Барраяр был неправ. Я стала солдатом, и чертовски хорошим солдатом.

– Верно…

– И теперь я дошла до того, что захотела узнать – в чем еще ошибался Барраяр? Например, что же действительно важно и кто важен? Когда ты в прошлом году был в криостазисе, я много времени провела с твоей матерью.

– А-а. – Да, она приехала на родную планету, куда некогда страстно поклялась ногой больше не ступать.

– Мы с ней много говорили. Я всегда считала, что восхищаюсь ею потому, что она в молодости была солдатом, воевала на стороне Беты во время эскобарской войны, еще до того как иммигрировала и вышла замуж за твоего отца. Но однажды, вспоминая, она пустилась в перечисление, кем же ей пришлось побывать. Астрокартограф, исследователь, капитан корабля, военнопленная, жена, мать, политик… список длился и длился. «Никогда нельзя сказать, кем ты станешь следующим», – вот что она произнесла. И я подумала: «Я тоже так хочу». Хочу быть, как она. Не кем-то одним, а целой вселенной возможностей. Я хочу выяснить, кем еще могу стать.

Майлз украдкой взглянул на База, который гордо улыбался, глядя на жену. Нет сомнений, что это ее желание привело к такому решению. Но Баз абсолютно всегда был преданным рабом Елены. Чтобы она ни сказала, для него сойдет. Да пропади все пропадом.

– А ты не думаешь… что тебе может захотеться вернуться, потом?

– Через десять, пятнадцать, двадцать лет? – воскликнула Елена. – И ты еще полагаешь, что дендарийские наемники столько просуществуют? Нет. Не думаю, что захочу вернуться. Я захочу идти дальше. И я уже знаю, насколько далеко.

– Наверняка тебе захочется какой-нибудь работы. Чего-то, где пригодятся твои умения.

– Я подумывала стать капитаном торгового корабля. Там пригодится большая часть моей подготовки – только не та, что связана с убийством. Я устала от смерти. Хочу переключиться на жизнь.

– Я… уверен, что ты будешь замечательна во всем, за что ни возьмешься. – Какое-то сумасшедшее мгновение Майлз обдумывал, можно ли отказаться их отпускать. «Нет, вы не можете уйти, вы должны остаться со мной…» – Как вы понимаете, формально я могу лишь освободить вас от этой службы. Но освободить от статуса вассалов не могу – не больше, чем император Грегор может освободить меня от звания фора. Это не значит, что мы не в состоянии… согласиться забыть о существовании друг друга на продолжительный период времени.

Елена одарила его сердечной улыбкой, на мгновение жутковато напомнив Майлзу его мать, – словно и она видела в системе форов лишь иллюзию, юридическую фикцию, которую можно корректировать по своему усмотрению. Взгляд той, чья сила самодостаточна; той, которая не ищет ничего вне себя самой.

Так нечестно – люди уходят, люди меняются по отношению к нему, пока он их не видит, пока он мертв. Меняются безо всякого предупреждения, не спросив даже разрешения. Он бы взвыл от этой потери, если бы не… «Ты потерял ее много лет назад. И эти изменения длились целую вечность. Ты просто патологически не способен признать поражение.» Для полководца это порой весьма полезное качество. А любовника – или потенциального любовника – оно превращает в зануду.

Однако, сам удивляясь, почему его это заботит, Майлз исполнил с ними все должные форские церемонии: оба по очереди встали перед ним на колени, вложив руки ему в ладони. Майлз раскрыл ладони и смотрел, как узкие, вытянутые кисти Елены вспорхнули, словно выпущенные из клетки птицы. «Я и не знал, что держал тебя взаперти, моя первая любовь. Прости…»

– Что ж, желаю вам всяческого счастья, – закончил Майлз, когда Елена поднялась и взяла мужа за руку. Он исхитрился подмигнуть. – Назовете первенца в мою честь, а?

Елена усмехнулась: – Не уверена, что она это оценит. Майлзанна? Майлзия?

– Майлзия звучит, словно какое-нибудь заболевание, – признал ошарашенный Майлз. – В таком случае не стоит. Мне бы не хотелось, чтобы она росла, ненавидя меня заочно, in absentia.