Память

Да, от этого человека Майлзу никакой информации, кроме предписанной, не получить. Но ежели у него столько времени… его маленький хитрый план, о котором он в последние дни старался не думать, – вырваться на Эскобар для тайного лечения, – вновь всплывает на поверхность. – Хм, свободен? А есть ли у меня время – и разрешение – навестить родителей на Сергияре?

– Боюсь, что нет. Вы должны быть готовы доложиться здесь в течение часа после получения предписания. Так что лучше вам не покидать города, – И в ответ на полный смятения взгляд Майлза он добавил: – Мне очень жаль, лейтенант Форкосиган.

«И вполовину не так жаль, как мне.» Он с усилием отделался от вертевшегося у него в голове собственного афоризма – «ни один план боевых действий не выдерживает первого столкновения с противником».

– Что ж… тогда скажите Иллиану, что я хотел бы с ним встретиться при первой же возможности.

– Непременно, – секретарь сделал пометку.

– Как поживают ваши родители, лейтенант Форкосиган? – радушно поинтересовался генерал Гарош. Это был седеющий мужчина лет пятидесяти, его повседневная зеленая форма была чуть измята. Майлзу нравился голос Гароша, низкий и глубокий, в котором порой проскальзывал юмор и чувствовался легкий провинциальный акцент западных районов, не сглаженный до конца даже годами жизни в столице. Работа Гароша создала ему грозную репутацию во внутренних кругах СБ, хотя за ее пределами он был практически неизвестен; подобная дилемма была Майлзу близка и понятна. Он получил постоянную должность в штаб-квартире СБ примерно на год раньше Майлза; но за десять лет на такой работе, как у Гароша, решил Майлз, кто угодно поседеет, да еще получит язву желудка.

– Наверное, у вас имеется более свежая информация про них, нежели у меня, сэр. Думаю, моя почта летела домой вслед за мной, а прежде – накапливалась в ДДГ на Комарре.

Гарош развел руками: – Вообще-то говоря, нет. Иллиан изъял Сергияр из ведения моего департамента и создал отдельный Департамент по делам Сергияра – такой же, как и для Комарры.

– Уверен, там не там много дел, чтобы создавать отдельный департамент, – сказал Майлз. – Колонии меньше тридцати лет. Население пока не достигло даже миллиона, верно?

– Едва достигает, – вставил секретарь.

Гарош с легкой мрачностью улыбнулся: – Лично я полагал, что это преждевременно, но то, чего хочет прославленный вице-король граф Форкосиган… обычно сбывается. – Он полуприкрыл глаза, словно кинув в сторону Майлза многозначительный взгляд.

«Не вздумай нести эту чушь о протекции, Гарош. Ты знаешь, в чем состоит моя настоящая работа. И насколько хорошо я с ней справляюсь.» – На мой взгляд, звучит как очередная синекура, кабинетная работенка СБ. Колонисты слишком заняты насущными делами, чтобы поднять восстание. Может, мне стоит подать заявление на эту должность.

– Боюсь, она уже занята. Полковником Ольшанским.

– О? Я слышал, он человек уравновешенный. Сергияр, несомненно, занимает важную стратегическую позицию в сети П-В туннелей, но я думал, что этим аспектом занимается департамент по делам галактики. Полагаю, Иллиан смотрит в будущее. – Майлз вздохнул. – Уверен, с тем же успехом я могу отправиться домой. Когда в конторе решат, что я им нужен, меня можно будет найти в особняке Форкосиганов.

Губы секретаря растянулись в зловещей ухмылке. – О, мы сумеем найти вас где угодно.

Собственная СБ-шная шуточка. Майлз послушно рассмеялся и сбежал.

К последней перед выходом лифтовой шахте он подошел одновременно с неким одетым в повседневную зеленую форму капитаном – темноволосым субъектом средних лет с внимательными, полускрытыми тяжелыми веками орехово-карими глазами и римским профилем с мясистым, резко очерченным носом: знакомая физиономия, которую он совершенно не ожидал увидеть.

– Дув Галени! – воскликнул Майлз. – Что вы здесь делаете?

– О, привет, Майлз. – Галени улыбнулся, насколько он вообще умел улыбаться, то есть радостно скривился. С того последнего раза, как Майлз его видел, он слегка постарел и пополнел, но выглядел совершенно не напряженным и уверенным в себе. – Работаю, конечно. Я попросил, чтобы меня перевели сюда.

– Ваши занятия в прошлую нашу встречу были ограничены сферой контрразведки на Комарре. Значит, вас повысили? В вас внезапно обнаружилась тяга к кабинетной, а не полевой работе? Или вы прибыли сюда погреться в лучах, исходящих из самого центра имперской власти, – а они, кстати, несколько радиоактивны?

– Все вышеперечисленное плюс… – Галени огляделся вокруг, словно желая убедиться, что они одни. Что же это за неприкосновенный такой секрет, о котором приходится говорить шепотом даже здесь, в самом центре лабиринта? – Есть одна женщина…

– Боже правый, звучит словно реплика из уст моего кузена Айвена. Итак, вы, женщина, – и что?..

– Не смейте надо мной смеяться. Разве вы сами до сих пор не связаны… э-э… этими завидными отношениями с великолепной Куинн?

Майлз вспомнил об их с Элли последней ссоре и сдержался, чтобы не скривиться. – Более-менее. – Ему необходимо вернуться и уладить отношения с Куинн при первой же возможности. Она достаточно успокоилась, чтобы прийти к стыковочному узлу «Перегрина» проводить его, но их прощание было официальным и натянутым.

– Тогда вы поймете, – смягчившись, продолжил Галени. – Она комаррианка. Из семьи Тоскане. Она получила на Комарре докторскую степень по теории бизнеса, а затем пришла работать в семейный концерн, занимающийся перевозками. А теперь она находится в Форбарр-Султане как постоянный представитель торговой группы, в которую входят все комаррские концессии по космическим перевозкам. Своего рода посредник между ними и Империей. Умнейшая женщина.

В устах Галени, который сам получил докторскую ученую степень по истории еще до того, как стал первым комаррцем, принятым на военную службу Барраяра, это было немерянной похвалой.

– Так что… вы за ней ухаживаете или думаете взять на работу в свой департамент?

Майлз готов был поклясться, что Галени едва не залился краской. – Это серьезно, Форкосиган.

– И честолюбиво. Если она из семьи тех самых Тоскане.