Иван Калита

Обстановка на соборе была так накалена, что, по выражению автора «Жития Петра», «вмале не безместьно что бысть» (6, 211). Проще говоря, дело чуть не дошло до рукоприкладства.

Энергичную поддержку Петру оказала московская делегация во главе с молодым князем Иваном. Даниловичи вообще в эти годы очень внимательно следили за внутрицерковной борьбой. По некоторым сведениям, они посылали в Константинополь послов, убеждая патриарха не возводить на митрополию тверского игумена Геронтия (120, 13).

Уникальные сведения о соборе 1310 года и участии в нем князя Ивана сообщает В. Н. Татищев. «Митрополит Петр созва на Переславль собор велий, быша ту всии епископи, игумены, попы, диаконы и чернцы, и от патриарха Афанасиа клирок ученый. И многу прению бывшу, и едва преосвясчен-ный Петр... от божественного писания и помосчию и заступлением князя Ивана Даниловича преодоле и проклят того еретика» (38, 72). Татищев смешивает два известия: о соборе по делу Петра и о суде над новгородским еретиком Вавилой. Однако суть дела ясна: с помощью москвичей Петр оправдался от обвинений. Присланный патриархом Афанасием «ученый клирик», подводя итог прениям, признал его невиновным.

Исход переяславского собора князь Иван мог по праву считать и своей победой. После собора митрополит имел все основания смотреть на московских Даниловичей как на своих друзей и соратников. Переяславская победа досталась Ивану нелегко. В этой связи интересен вопрос: на чьей земле князь Иван одержал свою бескровную победу? Согласно убедительно обоснованному мнению историка В. А. Кучкина, Переяс-лавль в результате московско-тверской войны 1305 года надолго ушел из рук московских князей и стал частью территории великого княжения Владимирского. Победа над Акин-фом, одержанная князем Иваном в 1304 году, была перечеркнута успешными действиями Михаила Тверского в 1305 году (91, 138).

Исходя из этого, становится понятным, почему для собора был избран именно Переяславль. Здесь существовал своего рода баланс сил: формальная власть великого князя Владимирского Михаила Тверского уравновешивалась сильными промосковскими настроениями горожан. Ясно и то, почему Юрий Московский не явился на собор лично: риск попасть в капкан был слишком велик.

Вскоре после кончины митрополит Петр стал почитаться как святой. Вероятно, еще Иван Калита построил в Переяс-лавле близ древнего белокаменного храма Спаса Преображения (в котором и проходил собор 1310 года) церковь во имя святого Петра-митрополита. В 1585 году по указу благочестивого царя Федора Иоанновича на смену деревянной пришла существующая и ныне каменная церковь – памятник важнейшему событию в истории возвышения Москвы.

Вмешательство митрополита Петра в 1311 году в спор между Юрием Московским и Михаилом Тверским о Нижнем Новгороде можно объяснить желанием иерарха отомстить тверичам за их вражду к нему. Однако это объяснение «от худшего». Между тем ничуть не менее убедительно и объяснение «от лучшего». Петр действовал как миротворец, ибо считал это своим пастырским долгом. Он ощущал огромную личную ответственность перед Всевышним за все, что происходило вокруг. Уже в брянской междуусобице он смело встал между воюющими сторонами, но не сумел смирить обезумевших властолюбцев и сам едва не погиб. В нижегородском споре можно узнать тот же поведенческий почерк Петра: смелость, твердость, вера. Однако здесь, после переяславского собора и своего торжества на нем, он имел уже больше опыта и авторитета, больше уверенности в своих силах. И он победил, ибо предотвратил большую войну между Тверью и Москвой.

Летопись не указывает точной даты нижегородского конфликта. Вероятно, он произошел зимой 1310/11 года. События развивались быстро, и к весне все уже было улажено. После этого митрополит решил приехать в Тверь, чтобы восстановить нормальные отношения с ее правителями. Рогожский летописец датирует события этих лет с опозданием на один-два года. Сообщение о приезде Петра в Тверь он помещает под 1312 годом. Однако сочетание числа и дня недели указывает на 1311 год. В субботу 20 марта 1311 года Петр вместе с тверским епископом Андреем рукоположил во епископа Харлампия (на какую кафедру – неизвестно) (23,36). А на следующий день, в воскресенье, был возведен в сан новый ростовский епископ Прохор.

И вновь всплывает образ преподобного Иоанна Лествичника как любимого святого митрополита Петра. 21 марта 1311 года – четвертое воскресенье Великого поста, переходящее празднование автора «Лествивд». Служба ему начиналась вечером накануне, то есть 20 марта.

Назначение нового ростовского владыки весьма примечательно. Ему предшествовал уход с кафедры (вероятно, по воле Петра) прежнего ростовского владыки Симеона. Этот Симеон был ставленником митрополита Максима и до 1300 года занимал владимирскую кафедру. Перебравшись из Киева во Владимир, Максим перевел Симеона в Ростов, а Владимир с округой включил в состав митрополичьей епархии. Новый ростовский владыка Прохор (1311 – 1328) известен как ревностный почитатель митрополита Петра, автор первой редакции его жития. Кроме того, он отличался любовью к монастырям. В 1314 году Прохор основал знаменитый Толгский монастырь под Ярославлем. Заметим, что почти все епископы, поставленные Петром, проявили себя как ревнители монашеского устроения.

Заменив в 1311 году ростовского владыку, Петр на другой год свел с кафедры и сарайского епископа Измаила, поставив на его место Варсонофия. Епископская кафедра в столице Орды была учреждена в 1261 году. Занимавшие ее иерархи имели прямой доступ к хану, часто оказывались в центре всевозможных дворцовых интриг. На этом месте митрополиту нужен был достойный и преданный делу православия человек. Впрочем, и сам Петр «у царя бысть в чести велице» (22, 178). Поддержка Орды заставляла князей считаться с мнением митрополита не меньше, чем авторитет приславшего его константинопольского патриарха.

Примирившись с митрополитом Петром на словах, тверские правители тайно продолжали интриговать против него. Весть о низложении его константинопольского покровителя патриарха Афанасия подала им новые надежды на успех. Михаил Тверской вместе с епископом тверским Андреем отправили к новому патриарху Нифонту 1(1310 – 1314) монаха Акиндина с жалобами на Петра. Главным обвинением вновь была симония – взимание платы за поставление в сан. Возможно, поводом послужили какие-то подарки, полученные Петром во время хиротонии епископов в Твери в марте 1311 года. Патриарх вызвал Петра в Константинополь для объяснений. Конец этой истории доподлинно неизвестен. Одни историки полагают, что Петр ездил к патриарху и был оправдан, другие – что он не спешил исполнять повеление Нифонта и был избавлен от этой заботы его кончиной в 1314 году. Как бы там ни было, Петр знал о тверских кознях, однако относился к ним с благодушной снисходительностью. Известно, что после переяславского собора он благословил своего главного недруга епископа Андрея Тверского и отпустил его со словами: «Мир ти, чадо. Не ты бо сие сотвори, но диавол» (120, 25).

В воскресенье 28 марта 1316 года тверской епископ Андрей объявил собравшемуся в собор народу о своем решении покинуть кафедру и уйти в монастырь (22, 408). Историки обычно объясняют это решение конфликтом Андрея с митрополитом и представляют дело так, что именно Петр заставил Андрея сложить епископский сан (ПО, 124). Однако при этом упускают из виду, что Петра в момент отречения Андрея попросту не было в Северо-Восточной Руси. Цепь событий, предшествовавших уходу епископа, заставляет рассматривать его решение прежде всего в моральной плоскости. Эта цепь выстраивается следующим образом. В феврале 1316 года князь Михаил Тверской разгромил новгородское войско под Торжком. Но радость победы была омрачена злодеянием. Вероломно захватив в плен своих недругов – новгородских бояр и их военного вождя князя Афанасия Даниловича Московского, – Михаил Тверской совершил клятвопреступление. Этим он навлек на себя и на свой город гнев Божий. Возмездие не заставило себя ждать. В пятницу 19 марта 1316 года в Твери вспыхнул сильный пожар. Горела сама деревянная крепость – кремль (24, 408). Огонь удалось сбить общими усилиями сбежавшихся горожан. Но все эти события произвели очень сильное впечатление на епископа Андрея. Впереди он увидел новые бедствия для Твери. Несомненно, Андрей был человеком незаурядной духовности. Летопись не случайно называет его «преподобным» (24, 408). Владыка остро почувствовал свою личную вину перед Богом за грех князя и вызванную им кару. Уход в монастырь был прежде всего его личным покаянием.