Адъютант его превосходительства

Юра спрятался за угол дома, затаился и, выждав время, осторожно выг­лянул. Загладин стоял нагнувшись, завязывая шнурок ботинка. Семен Алек­сеевич тоже остановился, засунул руки в карманы и с независимым видом разглядывал фасад ничем не примечательного дома. Юрино сердце тревожно забилось в предчувствии необыкновенного приключения. Его окончательно осенило: эти двое как-то связаны друг с другом. Впрочем, почему «как-то»? Яснее ясного: Семен Алексеевич выслеживает Загладина.

И тотчас же пришло решение. Юра уже и раньше догадывался, что в доме Сперанских кроме видимой, размеренной жизни идет и другая, вкрадчивая, непонятная, связанная с тайной. Об этом свидетельствовали и визит позд­него гостя, и красноречивое молчание родных при его появлении, и та­инственнее недомолвки при разговорах с тетей Ксеней, и многое другое. Обидно, конечно, что его в эту жизнь не пускают, может быть, от неверия в его силы, может, берегут от неприятностей. Но вот сейчас, когда нужно проявить выдержку и сметку, он непременно докажет свое право участвовать в ней – он найдет, он должен найти способ предупредить Загладина о слеж­ке. Да-да, он пойдет незаметно следом, улучит момент и шепнет Загладину о чекисте, а сам как ни в чем не бывало отправится дальше!

Юра еще раз опасливо выглянул из-за угла дома: Заглавии уже маячил где-то в конце улицы, Семен Алексеевич приблизился к нему почти вплот­ную. Юра бросился следом, стараясь держаться в тени улицы, под де­ревьями. Так они все трое миновали несколько улиц, словно связанные меж­ду собой невидимой нитью.

Потом Загладин, видимо не замечавший слежки, свернул на Сенной базар. И тут в людском водовороте Юра потерял из виду и его, и Красильникова. Он в отчаянии бросался то в одну, то в другую сторону… Ну как же так? Как же он мог зазеваться? Что же теперь будет? Что будет?

А вокруг бурлил, качался из стороны в сторону, зазывал кого-то и ко­го-то проклинал базар. И над всем этим бестолковым галдежом висело осле­пительно яркое украинское солнце.

Слышались визгливо-зазывные крики торговок и торговцев:

– Купите сапожки! На стройные ножки! Ходить не в деревне, а королев­не!

– Вот они! Вот они! Ночью работаны, днем продаются, а к вечеру даром отдаются!

Суета. Гул. Толкотня. Где тут кого отыщешь! Над самым Юриным ухом прозвенел истошный голос какой-то лотошницы:

– Пирожки! Пирожки! С горохом и с ливером!

Рядом с ней другая:

– Не блины, а заедочки – ешьте натюследочки!..

Юра бестолково метался в толчее и не находил ни Загладина, ни его преследователя…

На привозе было несколько тише. И людей здесь было поменьше, и торги шли по-крестьянски степенно и основательно.

В конце ряда мажар стояла телега с сеном. К ней и подошел Загладин, толкнул дремавшего под потрепанной шинелькой возницу. Тот поднял голову. Это был Мирон.

– Слышь, трогай! Поедешь за мной! – беззвучно, не разжимая рта, ска­зал Загладин.

Семен Алексеевич с безразлично-беспечным видом – мол, я не я и лошадь не моя – стоял неподалеку от телеги, и Мирон, разбирая вожжи, заметил его и насторожился. Этот человек в бушлате ничего не покупал и не прода­вал, не суетился, стоял спокойно и преувеличенно внимательно смотрел ку­да-то в сторону – туда, где ровным счетом ничего не происходило.

Какая-то женщина остановилась возле Семена Алексеевича, заинтересо­ванно спросила:

– Морячок, бушлат не продашь?

– Купи! – улыбнулся Семен Алексеевич, глядя на нее отсутствующими глазами.

Женщина привычным ощупывающим движением схватилась за полу бушлата, он распахнулся, и Мирон успел выхватить взглядом за поясом у морячка ребристую рукоять нагана. Остальное произошло мгновенно.

– Ты кого за собой привел, гад?! – ощерившись, прошипел Мирон в лицо Загладину и обеими руками с силой отбросил его от себя.

Загладин полетел под ноги Семену Алексеевичу, а Мирон метнулся в сто­рону, в гущу базара. Преследовать его было бесполезно, да и некому. Се­мен Алексеевич крепко держал Загладина, который катался по земле, бешено отбиваясь руками и ногами. На губах у него выступила пена.

Толпа забурлила, кинулась к месту происшествия и вынесла на пятачок, к брошенной Мироном телеге, Юру.

Юра видел, как Семен Алексеевич поднял за лацканы пиджака Загладина и прислонил его к телеге.

– Сбрасывай сено ты… покупатель! – толкнул чекист Загладина, но тот не шелохнулся.

Услужливые руки собравшихся быстро сбросили сено. Под ним на телеге рядами лежали винтовки и цинковые ящики с патронами…

Хоронясь за чужими спинами, Юра дождался, когда чекисты увели Загла­дина, а следом за ними, медленно продираясь сквозь галдящую толпу, дви­нулась телега с оружием. Проводив их взглядом, Юра бросился домой. Прямо с порога, не успев отдышаться, объявил Викентию Павловичу, что чекисты арестовали Загладина.

Как Юра и предполагал, известие это встревожило Сперанского, он бес­сильно опустился на диван.

– Боже мой! Все пропало! – прошептал Сперанский и, уткнув голову в большие ладони, несколько минут сидел молча, затем, с трудом подняв го­лову и глядя на Юру невидящими, недвижными глазами, стал расспрашивать его обо всем увиденном.

Юра рассказал, откуда он знает Семена Алексеевича, как увидел его на улице, как пошел за ним и за Загладиным и как потом потерял их в густой базарной толпе.

– Зачем столько подробностей? – нетерпеливо оборвал Юру Сперанский, нервно, до хруста заламывая руки. – Потом? Что было потом?

– Потом он его арестовал!.. – чувствуя, как подкатывает к его сердцу неприязнь, сказал Юра.

– Кто? – резко спросил Сперанский. – Боже мой, кто же?

– Чекист… Семен Алексеевич.

– Как арестовал? Подошел, наставил наган? Или схватил, связал? Откуда ты знаешь, что он его арестовал?

– Я видел! Они стояли возле телеги, а на ней – целая? гора оружия.

– Постой-постой! Ничего не понимаю! – Викентий Павлович нервно вско­чил, прошелся по комнате. – Ты их потерял в толпе! Так откуда же, они возникли? И потом… этот чекист… он шел за Загладиным? Телеги не бы­ло! Откуда она взялась? И при чем тут оружие?

Юра подумал немного и затем сказал: