Страница 111 из 144
В небесно-голубом мундире, склонный к полноте, но элегантный генерал Журуа сидел слева. Он с доброжелательным любопытством осматривал сидящих за столом.
Ковалевский встал и, выждав секундную паузу, заговорил. Он приветствовал генералов иностранных союзных держав. Выразил уверенность, что их приезд в Харьков будет обоюдно полезным как для Добровольческой армии, так и для стран, которые уважаемые генералы представляют.
– Я считаю, – говорил он, – войну с большевизмом – святым и справедливым делом. Все цивилизованные нации заинтересованы в искоренении большевизма. И скоро, очень скоро мы освободим мир от красной чумы. Недалек день, когда знамена наших полков взовьются над стенами древнего Кремля…
Аплодисменты и крики «браво» заглушили туш оркестра. И в это время распахнулась дверь, в зал вошел Кольцов.
Увидев его, Колен с облегчением вздохнул. Он вспомнил! Иначе, впрочем, и быть не могло: человек, попавший однажды в поле зрения его фотоаппарата, запечатлялся не только на пластинке негатива, но и в сознании. Не подвела его профессиональная память и на этот раз: теперь он был уверен, что хранящийся в его лондонской квартире негатив красного командира, сделанный в Киеве минувшей весной, обеспечит ему одну из величайших в репортерской практике сенсаций. Прикрыв глаза, он представил два портрета на первой полосе своей газеты и набранную крупным кеглем шапку: «Наш корреспондент разоблачает большевистского агента в штабе русской Добровольческой армии?»
Ковалевский ждал Кольцова значимо, все это видели и оттого затихли.
Печатая шаги, Кольцов подошел к командующему.
– Ваше превосходительство, депеша от генерала Бредова! – громко доложил он и передал в руки генерала лист бумаги.
Ковалевский прочитал депешу, лицо его просветлело, он поднял голову, торжественно объявил:
– Господа, рад сообщить вам, что час назад Киев – мать городов русских – взят доблестными войсками нашей армии.
Ликующе прогремело «ура». Взметнулись в потолок пробки от шампанского. Зазвучали взаимные тосты, поздравления. Архиерей Харлампий провозгласил здравицу, закончив ее словами:
– Осени, господи, крестом своим воинов – защитников веры! Благослови, о господи, воинство твое, идущее к вратам первопрестольной…
– Аминь! – раздался чей-то зычный голос. И тут с бокалом в руках поднялся Рябушинский.
– Господа! – попросил он внимания. – Господа, я пью за тот день, когда колокола церквей первопрестольной оповестят мир, что с большевизмом покончено, что Россия вновь обрела себя!..
От имени русских патриотов-промышленников я объявляю, что полк, который первым войдет в Москву, получит приз – биллион рублей!
Зал взорвался аплодисментами. Оркестр грянул «Варяга». Ковалевский про себя продекламировал: «Так громче музыка играй победу!..»
Когда снова наступила тишина, поднялся бригадный генерал Брике. Он торжественно обратился к Ковалевскому:
– Уважаемый генерал! Король Англии и мое правительство поздравляют вас со званием лорда и награждением вас орденами святых Михаила и Георгия. Отныне ваш вензель будет навечно красоваться в церкви святого Михаила в Лондоне.
И снова грянул оркестр. Снова засверкали яркие вспышки магния. Колен фотографировал вставших из-за стола ликующих участников банкета. Затем он быстро направил фотоаппарат на Кольцова, и еще одна яркая вспышка вспыхнула в праздничном зале.
На протяжении банкета Кольцов не раз замечал, с каким пристальным вниманием вглядывался в него Колен.
«Спокойствие, Павел! – невозмутимо приказывал себе Кольцов. – Он все еще приглядывается… Надо опередить его… Опередить, пока он не попытался ни с кем поделиться своими сомнениями. В этом, пожалуй, спасение. Вернее, шанс на спасение…»
Колен вдруг увидел, что интересующий его офицер, встретившись с ним взглядом, стал сквозь толпу пробираться к нему. Это удивило и насторожило его. Он почувствовал, что офицер ведет себя не совсем так, как следовало бы в его положении…
Остановившись рядом с журналистом, Кольцов спросил:
– Господин Колен, если не ошибаюсь?..
Еще не решив, как следует ему вести себя дальше, Колен молча склонил голову.
– Генерал Брике передал командующему вашу просьбу… Его превосходительство даст вам интервью завтра в десять часов утра.
«Да нет же, он не узнал меня! – успокаиваясь, подумал Колен.
– Назначенное время меня устраивает, – кивнул он. – Благодарю.
– А я, признаться, думал, что вы меня узнали, – с шутливой укоризной в голосе произнес Кольцов.
Этот вопрос смутил Колена. Притворяться, что он не понимает, о чем его спрашивают, теперь не имело смысла.
– Как же, я прекрасно все помню! – сказал он, с вызовом глядя на Кольцова. – И крайне удивился, встретив вас здесь.
– Догадываюсь, о чем вы подумали… – Кольцов негромко, но с таким веселым безыскусственным удовольствием рассмеялся, что журналист окончательно растерялся.
– Разве мое предположение лишено основания?
– Ах, господин Колен, господин Колен!.. – с легкой улыбкой сказал Кольцов. – В Киеве у каждого из нас были свои дела. Мы здесь читали ваше интервью с главным чекистом Украины Лацисом. Я адъютант командующего, а не начальник контрразведки. Но даже нашим контрразведчикам не пришло бы в голову подозревать в вас агента красных. – Он помолчал, закуривая, и каким-то странным тоном добавил: – Извините, должен идти. Надеюсь, мы еще продолжим эту нашу беседу. Или… – Кольцов многозначительно, в упор, посмотрел в глаза Колену, – или – ее продолжат мои друзья. Они постараются сделать ваше пребывание здесь приятным.
– Благодарю, – сухо ответил Колен. Он понял, что это угроза. И быстрее, чем Кольцов, затерялся в толпе гостей, решил не ввязываться в это дело. Пока не ввязываться. Черт их разберет, этих русских! От них всего можно ожидать. Еще когда он первый раз ехал сюда, редактор сказал ему: «Будьте осторожны с русскими, Колен. Русская душа – потемки». Похоже, он был прав.
И все же для себя Колен твердо решил: по возвращении в Англию он обязательно опубликует эти две сенсационные фотографии. Туда, в Англию, руки этого русского уже не дотянутся.