Страница 47 из 50
"Раскрыть черты общества в целом через биологические понятия - это не совсем "современный синтез". В евро-американском обществе это соединение осуществляется в диалектической форме начиная с XVII в. По крайней мере начиная с Гоббса склонность западного человека к конкуренции и накоплению прибыли смешивалась с природой, а природа, представленная по образу человека, в свою очередь вновь использовалась для объяснения западного человека. Результатом этой диалектики было оправдание характеристик социальной деятельности человека природой, а природных законов - нашими концепциями социальной деятельности человека. Человеческое общество естественно, а природные сообщества любопытным образом человечны. Адам Смит дает социальную версию Гоббса; Чарльз Дарвин - натурализованную версию Адама Смита и т. д.
С XVII века, похоже, мы попали в этот заколдованный круг, поочередно прилагая модель капиталистического общества к животному миру, а затем используя образ этого "буржуазного" животного мира для объяснения человеческого общества... Похоже, что мы не можем вырваться из этого вечного движения взад-вперед между окультуриванием природы и натурализацией культуры, которое подавляет нашу способность понять как общество, так и органический мир... В целом, эти колебания отражают, насколько современная наука, культура и жизнь в целом пронизаны господствующей идеологией собственнического индивидуализма" [36, c.123,132].
Интересно сравнение образов животных у Льва Толстого и Сетона-Томсона. Толстой, с его утверждениями любви и братства, изображает животных бескорыстными и преданными друзьями, способными на самопожертвование. Рассказы Сетона-Томсона написаны в рамках идеологии свободного предпринимательства в стадии его расцвета. И животные здесь наделены всеми чертами оптимистичного и энергичного предпринимателя, идеального self-made man. Если они и вступают в сотрудничество с человеком, то как компаньоны во взаимовыгодной операции.
Итак, первый вывод, который приходится сделать: наша либеральная интеллигенция в лице ее делегатов, сочинивших проект конституции, предлагает положить в основу нашего жизненного устройства самую тоскливую и разрушительную философскую идею Гоббса. Ибо даже фашизм не доходит до идеи войны всех против всех, а предполагает хоть и извращенную, но солидарность части людей. это, кстати, означает и отказ от демократии: по Гоббсу, предотвратить разрушение общества, заставить вести войну по правилам должно государство-Левиафан. А. Тойнби пишет об этом замещении христианства культом Левиафана:
"В час победы непримиримость христианских мучеников превратилась в нетерпимость... Ранняя глава в истории христианства была зловещим провозвестником духовных перспектив западного общества ХХ века... В западном мире за падением австразийской машины Карла Великого, в чем-то сопоставимой с достижением Льва Исаврийца, в конце концов последовало появление тоталитарного типа государства, сочетающего в себе западный гений организации и механизации с дьявольской способностью порабощения душ, которой могли позавидовать тираны всех времен и народов... В секуляризованном западном мире ХХ века симптомы духовного отставания очевидны. Возрождение поклонения Левиафану стало религией, и каждый житель Запада внес в этот процесс свою лепту" [7, с. 526-527].
Второй, не менее грустный вывод в том, что наша интеллигенция погналась за идеологическим блуждающим огнем чуждого нам и тоскливого мироощущения (похоже, не понимая этой тоски). В англичан уважение к священной частной собственности вколачивалось топором, петлей и огнем. Большой гуманист и моралист Адам Смит по-новому определил и главную роль государства в гражданском обществе - охрана частной собственности. "Приобретение крупной и обширной собственности возможно лишь при установлении гражданского правительства, - писал он. - В той мере, в какой оно устанавливается для защиты собственности, оно становится, в действительности, защитой богатых против бедных, защитой тех, кто владеет собственностью, против тех, кто никакой собственности не имеет" [38]. А еще говорят, что классовую войну придумал Маркс.
Как же английская демократия защищала собственников? Прежде всего, железом. В 1700 г. по английским законам 50 видов преступлений карались смертью, в 1750 - втрое больше, а в 1800 - 220. Подавляющее большинство разные виды покушения на собственность. При этом законы были сформулированы так расплывчато, что на практике область применения смертной казни расширялась минимум в три-четыре раза. В 1810 г. один лорд, изучавший вопрос, докладывал парламенту, что в мире нет другой страны, где бы так широко применялась смертная казнь, как в Англии. Для защиты собственности "культурными средствами" привлекались философы и ученые. В 1802 г. сам великий Хэмфри Дэви произнес вердикт в терминах физических понятий: "неравное распределение собственности и труда, различия в ранге и положении внутри человечества представляют собой источник энергии в цивилизованной жизни, ее движущую силу и даже ее истинную душу". Какой раскол в обществе и душе каждого человека собираются создать советские либералы, внедряя эти представления в образ жизни и мыслей народов России, воспитанных на общинных представлениях, догмах православия и ислама! Фитиль какой войны поджигается сегодня!
Запад был намного осторожнее. Хотя основанная на конкуренции рыночная экономика на деле и следовала заветам Гоббса (а потом добавились мальтузианство, социал-дарвинизм и прочие "научные" обоснования, чтобы топтать ближнего), положить метафору войны в основание права буржуазия не решилась. И накануне французской революции Руссо выступил с новой теорией общественного договора (или "социального контракта"). Именно идея общественного договора, компромисса, принимающего разные формы в разных культурах, и легла в основу представления о собственности. Из сферы естественного (т. е. не зависящего от времени и места, а заданного объективно, вне воли людей) права собственность была выведена. И если вы сегодня откроете какую-нибудь иностранную энциклопедию на слове "собственность", то первая фраза гласит: "Собственность - социальное явление". Социальное, а не природное. Конечно, ни Христос, ни Руссо, ни Маркс нашим либералам не указ. Но ведь даже отцы-основатели США считали собственность предметом общественного договора. Неужто и их не уважим?