Белая береза

- А в чем же? - нервно спросил Руденко.

- Прежде всего в отсутствии хорошего взаимодействия между танками, пехотой и артиллерией, - ответил Озеров. - И затем в отсутствии маневра.

- Ты считаешь, что мы напрасно бьем в лоб?

- Да, напрасно!

- Может быть, ты об этом хочешь доложить генералам?

- Да, непременно! А ты думаешь, я побоюсь высказать старшим командирам свое мнение о бое?

Вновь подбежал адъютант. Он сообщил, что противник полностью отбил атаку наших танков и мотострелкового батальона. Не прощаясь с Озеровым, Руденко бросился к рации - докладывать командиру бригады о положении у Барсушни.

На 14.00 была назначена новая атака.

В бой вводились, хотя и преждевременно из-за постигшей неудачи, два батальона из полка Озерова: батальону Головко предстояло наступать в направлении деревни Горки, батальону Шаракшанэ - атаковать Барсушню с северо-запада и прорваться в Скирманово.

Времени для подготовки к атаке было мало, приходилось дорожить каждой минутой, и поэтому все делалось с той предельной напряженностью, какую выносят люди только в боевой обстановке. По всему лесу в разных направлениях, где быстрым шагом, а где и бегом, двигались цепочки пехотинцев; обливаясь потом, минометчики тащили на себе тяжелые трубы и плиты; пулеметчики волокли целиной станковые пулеметы на лыжах; ездовые, покрикивая вполголоса, помогали своим коням вытаскивать из сугробов сани, груженные боеприпасами...

Гитлеровцы, конечно, хорошо видели с Барсушни, что наши части не успокоились, а готовятся к новой атаке. С целью маскировки и, видимо, сохранения боеприпасов вся их артиллерия, стоявшая на переднем крае, молчала. Активно действовала дивизионная артиллерия: над лесом, в глубину нашей обороны, на позиции наших батарей с тяжким стоном и воем проносились тяжелые снаряды. По лесу, где скапливалась наша пехота, били главным образом минометные батареи, стоявшие в глубокой низине за Скирмановом. Заметив где-нибудь в лесу группу наших бойцов, они немедленно открывали огонь. В такие минуты лес наполнялся грохотом, треском, свистом, снежной метелью, будто врывался в него ураган.

Петя Уралец осторожно приблизился к майору Озерову и со стороны посмотрел на него просительным и одновременно осуждающим взглядом.

- Что ты на меня смотришь так? - не вытерпев, закричал на него Озеров. - Что ты на меня уставился?

- Уйдите в блиндаж, товарищ майор, - очень серьезно сказал Петя Уралец. - Я там все прибрал... Да и закусить пора.

- Вот репей, а? - воскликнул Озеров, обращаясь к Шаракшанэ. - Уйди, Петро, не доводи до греха! Что ты мне не даешь подышать свежим воздухом?

Петя вздохнул и отошел прочь.

Майор Озеров поудобнее уселся на еловом лапнике и некоторое время, согнувшись, изучал карту, развернутую на коленях. Комбат капитан Шаракшанэ сидел перед ним, по-восточному подвернув ноги, и поглядывал то на Озерова, то по сторонам быстрым взглядом, как, бывало, оглядывал с седла родную бурятскую степь. Они сидели вблизи блиндажа, врезанного в скат заросшего ольшаником оврага, - в нем находилась рация и сидели связисты.

Озеров оторвался от карты.

- О чем я говорил?

- О разведке.

- Да, о разведке, - заговорил Озеров с живостью, делавшей его лицо, особенно на морозе, очень молодым. - Конечно, только по ее вине и могло быть принято решение бить в лоб, без всякого маневра, на Скирманово, не придавая особого значения этой высоте... И вот - всем наука! Да, наука тяжелая, как все науки. Но теперь мы должны доказать, что можем исправлять свои ошибки непосредственно в бою. Немедленно! И генерал Бородин и генерал Батюков уже приняли все меры, чтобы танки не вырывались вперед, а шли вместе с пехотой, чтобы артиллерия сопровождала их огнем и колесами. Гвардейцы будут штурмовать высоту теперь с северо-востока, а мы, Володенька, вот здесь!

Озеров опять нагнулся над картой и, точно колдуя, пошевелил над ней пальцами.

- Трудный нам достался участок, - сказал Шаракшанэ.

- Не достался, а я сам его предложил...

На смуглом, худощаво-скуластом лице капитана Шаракшанэ отразилось усилие мысли...

- Удивляешься? - спросил Озеров. - Кстати, он совсем не трудный, этот участок...

Из блиндажа выскочил телефонист: на проводе - начштаба полка капитан Смольянинов. Кое-как, согнувшись, могучий Озеров залез в блиндаж. Через три минуты он вылез обратно, хватаясь руками за края траншеи, и тут же услышал свист мины над головой.

Мина ударилась в вершину елки на другой стороне оврага - брызнул огонь, заклубился дым, и в воздухе стонуще пропели осколки. Проходившие по дну оврага стрелки заметались в поисках укрытия.

- Вперед! - закричал на них Озеров во всю мощь своего голоса. - Живо вперед! Не прятаться! Не стоять на месте!

Стрелки бросились по оврагу дальше.

- Звонил от Головко, он там... - сообщил Озеров о Смольянинове, вновь усаживаясь на свое место.

- Как там дела, товарищ майор?

- Вышли на рубеж. Связного к ним послал?

- Полчаса назад. Связь будет.

- Так вот, Володя, если хочешь знать, взять высоту легче всего именно вот с этой, с нашей стороны... - продолжал Озеров. - Здесь самое слабое место в их обороне. С севера и востока подходы к высоте совершенно ровные и чистые - негде голову укрыть. Только там, конечно, и есть танкопроходимая полоса на Скирманово. Немцы это отчетливо понимают и поэтому поставили там так много противотанковой артиллерии, да и для пехоты приготовили немало огневых средств... Там нужен страшный удар, чтобы разгромить оборону! А вот здесь, где мы... здесь совершенно непроходимое для танков место: тут глубокий овраг, а за высотой, перед самой деревней, овраг еще больше. Немцы знают, что здесь не могут и не пойдут наши танки! Вот поэтому здесь, с нашей стороны, у них и нет артиллерии. Здесь, кажется, только один большой дзот и открытые площадки для пулеметов. Так вот скажи, откуда же легче взять высоту?

- Да, но дзот... - Шаракшанэ почему-то опустил и полуприкрыл глаза. Ведь наша артиллерия, товарищ майор, может и не разбить его во время артподготовки. Тогда что?

- Это верно, может и не разбить, - согласился Озеров. - Дзот есть дзот... Но если даже его не разобьют, мы его возьмем! Ты хорошо осмотрел подходы к высоте?

- Хорошо, товарищ майор...

- Видел взлобок вроде вала на склоне?

- Его хорошо видно.

- Теперь слушай и мотай на ус! - продолжал Озеров, сделав порывистое движение всем корпусом вперед. - Одной ротой ты должен ударить на рощицу... Вот эту, видишь? Другой ротой - на высоту. От нашего оврага до высоты примерно триста метров. Если после артподготовки подниматься в атаку отсюда, мы не успеем дойти - немцы очухаются и пустят в ход пулеметы, особенно в дзоте, если он уцелеет...

- Нет, не успеем, - согласился Шаракшанэ. - Бежать в гору, да и снег глубок...

- Но мы перехитрим немцев! - со стиснутыми зубами, сдерживая голос, сказал Озеров. - Сколько будет до того взлобка на скате высоты? Метров сто или побольше? Так вот, не дожидаясь конца артподготовки, одна твоя рота должна достигнуть взлобка и приготовиться там для атаки. Таким образом, останется преодолеть только около двухсот метров до дзота.

- Побить могут, - вздохнув, заметил Шаракшанэ.

- Кто? Кого?

- Своя своих.

- Чепуха! Убежден, что ни один снаряд, ни одна мина не упадут ближе этого взлобка! Наши артиллеристы ошибаются, но это отличные артиллеристы! Надо им верить! И надо учить солдат без всякой боязни прижиматься к своему огню!

Опять переждали грохот взрывов за оврагом.

- А дальше все дело в быстроте и натиске нашей атаки, - продолжал Озеров. - Пока немцы, побитые и оглушенные, успеют схватиться за оружие, наши солдаты должны быть на высоте! Надо идти в атаку от взлобка со всей силой, со всей яростью! Меньше двухсот метров! Меньше двухсот! Да неужели мы упустим одну-две минуты и дадим немцам возможность взяться за оружие? Не дадим!