Гонец

Джевиньски Анджей

Гонец

Анджей Джевиньски

ГОНЕЦ

Артемид не мог сказать, как долго длилось его унижение. Меткий пинок канейского солдата казалось отбил ему все внутренности. А всепоглощающую боль усиливали безжалостные толчки и рывки копья, на котором его несли, привязанным за руки и ноги. Он открыл глаза. В свете факела нельзя было разглядеть, куда его тащили. Да и какая разница? На что может рассчитывать побежденный воин? Он застонал от внезапно проснувшейся ярости. Допустить такой разгром! Армия разбита наголову. Все погибли.

Если бы на него не свалился подыхающий конь и не придавил всей тушей:

Тишина подсказала, что они уже находятся у цели.

Те, кто его нес, с кем-то разговаривали, он не понимал языка. Он слышал только пьяные возгласы и человек, разящий недобродившим пивом, поднес пламя факела почти к самому его лицу.

Затрещали опаленные волосы, а тело изогнулось, пытаясь уйти от огня. Издевательских смех и кто-то плюнул ему в лицо, но промахнулся. Один из носильщиков опустил свой конец копья и тело Артемида сползло на землю. Заскрипели дверные петли и одним мощным ударом его зашвырнули внутрь какого-то помещения. Дверь закрылась.

От грязного пола несло навозом, какая-то цепь, а может быть сбруя, впивались ему в живот, но у него не было сил перевернуться на спину.

Сначала он решил, что находится в темнице или в погребе, и лишь когда глаза привыкли к темноте, увидел стоящие вдоль стен лохани. Но это не имело значения. Главное, что в углу, освещенном струйкой лунного света, сидели люди. Один из них, смахивающий на огромного паука, полз к нему.

- Кто ты?- наконец-то к нему обратились на родном языке.

- Центурион Артемид. А ты кто?

- Я солдат. А зовут меня Плебо.

Солдат ощупал его путы, а потом перерезал их неведомо откуда взявшимся лезвием. Артемид приподнялся и шипя от боли отрывал впившиеся в тело конопляные волокна.

- Сколько нас здесь?

- Вместе с тобой - восемь.

- Еще офицеры есть?

Плебо поколебался.

- Вроде есть один.

- Почему вроде?

- Он с нами не разговаривает.

Подымаясь на ноги, Артемид всю силу воли сосредоточил на том, чтобы не упасть. Идя вслед за Плебо, он с удивлением отметил ширину плеч воина. Он бы не отказался иметь в своей команде такого солдата, да только будет ли он еще когда-нибудь командиром?

Офицера среди пленных он выделил еще на подходе.

Невысокий человек со светлыми волосами и сломанным носом одиноко сидел под окном около перевернутой лохани. Солдаты даже не пошевелились, когда Артемид подошел к ним.

Плебо остановился и склонился над стонущим раненым.

Артемид подошел к офицеру.

- Центурион Артемид,- назвался он, возможно излишне громко.

Светловолосый неохотно посмотрел вверх.

- Какое это сейчас имеет значение?

Садись.

Ощупывая пол в поисках сухого места, он увидел на шее офицера металлическую цепочку. Это открытие так ошарашило Артемида, что на секунд он даже перестал замечать нестерпимую вонь, царящую в помещении.

- Трибун,- произнес Артемид, тыча пальцем в сидящего.- Ты трибун!

Человек под окном покосился на медальон и нехотя кивнул.

- Забыл выбросить,- пробормотал он и ухватил Артемида за полу.- Да, я трибун Луций, но что с того?

Артемид не успел осознать смысл его слов, когда почувствовал на плече ладонь. Это был Плебо.

- У одного из наших сильное кровотечение.

Нам нужна рубашка, чтобы его перевязать.

Артемид сбросил его руку с плеча.

- Ты что?! Хочешь, чтобы я остался в одной куртке?

- Оставь центуриона, солдат,- сказал Луций и принялся неловко стягивать с себя одежду.- Ему рубашка может еще пригодится.

Артемид покраснел. Какое унижение, подумал он, но пока Плебо был рядом, не сказал ни слова.

- Трибун Луций,- заявил он позже, подчеркивая слова.- Вы позорите свое звание:

Ответом был скрипучий смех. Артемид мог бы присягнуть, что его собеседник от души веселится.

- Центурион,- услышал он,- как это получилось, что мы проиграли битву, имея таких безупречных и отважных офицеров?

- Как это получилось?- прошипел Артемид сквозь зубы.

Он перестал искать сухое место на полу и опустился на сырую глину, смешанную с гниющими отбросами..

- Это произошло, потому что мудрецы из нашего командования проглядели прозрачный маневр канейцев и как детишки позволили обвести себя вокруг пальца. Потому что мы дали их коннице возможность обойти наши фланги и все центурии оказались в котле.

Луций перестал смеяться и с интересом разглядывал лицо Артемида.

- Потому что после часа сражения, когда у нас был еще перевес в людях, консул приказал атаковать тяжеловооруженных, вместо того, чтобы начать отход. А у нас уже не было копий.

Луций поиграл медальоном.

- В чем-то ты прав, центурион, но только в чем-то.- Он поднял ладонь и принялся загибать пальцы.- Во-первых, легче всего кричать после битвы, как надо было действовать.

Во-вторых, прими во внимание. Что сначала именно наша конница была хитростью и предательством оторвана от главных сил, а потом уничтожена в том ущелье.

В-третьих, консул Марк погиб в первые минуты, когда лично пытался прийти на помощь.

Артемид отклонился назад, его затылок коснулся стены хлева.

- Во время битвы я слышал другое.

В глазах Луция блеснула ирония.

- Во время битвы всегда рождаются самые разные слухи.

Оба замолчали. От группы лежащих солдат доносилось чье-то хриплое дыхание.

Казалось, что его обладатель задыхался.

- Как ты полагаешь, центурион, зачем нас здесь держат?

Вопрос был явно риторическим и даже издевательским. Артемид не понял издевки.

Он долго вглядывался в лицо трибуна, прежде чем ответить.

- И для чего?

- А ты не догадываешься?

- Нет, не догадываюсь!

Луция, казалось, веселил его гнев.

- Воевать вас учат, а вот ознакомить с обычаями врага никто не догадался,- говоря так, он перебирал пальцами звенья цепочки.- У канейцев есть обычай даровать волю одному из пленных. Его выбирают из тех, кто остался в живых. Надо признать, что при их способе ведения войны, выбор этот бывает не слишком велик. Чтобы у тебя не оставалось иллюзий, скажу, что остальных пленных убивают, а выбранного отправляют гонцом к своим.

- Зачем?

Луций укоризненно посмотрел на Артемида.

- А ты представь себе: ты находишься в столице, войска выступили навстречу врагу, которого должны остановить. В городе беспокойство, все ждут известий. А тут возвращается солдат, один-единственный оставшийся от целой армии. Он рассказывает о поражении и, волей-неволей, о мощи врага. Запуганный, он невольно восхваляет врага и ослабляет дух и веру тех, которые должны выступать в решительной битве за отечество. Тебе понятно?

- Клянусь богами, этого нельзя допустить!

Мы оба знаем, какое настроение в столице.

Лучше пусть тот человек сам вскроет себе вены.

- Оставь! Никто этого не сделает. Думаю, даже и ты. Вот скажи честно - ты сможешь?..

- Луций,- шепот становился почти неслышимым,- кого они выберут?

- Не знаю. Кажется, никаких правил на этот счет нет. Выбирает и клеймит раскаленным железом сам Остерон. Завтра все сами увидим.

Артемид стоял у стены и в задумчивости ковырял глину. Наконец он широко раскрыл глаза и, повинуясь какой-то своей мысли, повернулся к остальным. Казалось, что все спят, только Луций дышал слишком часто.

- Солдаты,- крикнул Артемид, забыв о страже,- вы знаете, для чего они нас тут держат?

Они молчали, поэтому он ответил сам себе.

- Слушайте! Завтра этот убийца Остерон выберет одного из нас и выпустит на волю, чтобы тот мог отнести нашим матерям и братьям страшную весть о поражении. Не спрашивайте даже, что Остерон сделает с остальными. Кто сражался сегодня, у того не может быть сомнений.