Страница 11 из 16
Во времена становления первых послепотопных культур, индоевропейцы и семиты были в пределах недосягаемости для современной археологии. Возможно, 10 тысячелетий назад эти группы племен находились на столь низкой стадии развития, что ходили в звериных шкурах и жили охотой. Звездный час воинственных ариев и семитов наступит много позже, а пока Европу заселяли палеоевропейцы, из которых нам известны творцы балканских цивилизаций (Триполье-Кукутени, Винча и др.), критяне, пеласги-лелеги. Древние египтяне в целом были родственны семитам, входя в общую с ними афразийскую языковую семью. И тем не менее существуют черты, объединяющие всех творцов древнейших цивилизаций. Это их атлантский корень. Шаманы-атланты, спасшиеся от потопа, находят новые места обитания, вступают в контакт с местным населением, принося им основы высокой, более организованной культуры. Постепенно эти очаги цивилизации становятся первыми государствами.
Неолитическая «женщина с чашей» – вероятная наследница палеолитической «женщины с рогом». Предшественница друидов, изображавшихся с символом луны в руке, а также – всех «чародеев». Позже европейские рыцари грезили «Священным Граалем» – очередной трансформацией идеи чащи со священным напитком. Изображение из книги Б. Рыбакова «Язычество древних славян».
О родстве строителей древнейших цивилизаций может говорить сравнение их языков, хотя многие из них утеряны, а другие известны очень фрагментарно, иногда лишь по нескольким словам. Древние греки, поражающие разум достижениями своей культурой, многие слова и мифы унаследовали от своих предшественников, которых называли пеласгами и лелегами. Эти древние жители Балкан, несомненно, были родственны критянам – преемникам атлантов (некоторые исследователи прямо называют критян пеласгами), и трипольцам Украины и Румынии, тоже тяготевшим к Балканам. У греков и славян, хранящих, таким образом, наследие атлантской культуры, обнаруживаются следы родственных шумерскому языку корней. Так, у шумерцев «уруду» – медь, а у славян «руда» (первоначальное значение «красный», т. е. цвет меди). Шумерское «бида» – горе, полностью совпадает с украинским «біда». Название хищной птицы «киб» у шумерцев совпадает со славянским «кобчик». Шумерское «кур» – гора, того же корня, что и наше «гора», а в шумерском «уммиа» – учитель, слышим наш корень «ум», который, без сомнения, является главным качеством для учителя. Это лишь часть шумерско-славянских языковых параллелей. Приведем также ряд совпадений древнегреческой и шумерской лексики. У шумерцев «анки» (ан-небо, ки – земля) – первичные воды, из которых выделились небо и земля, а у греков сходное значение имеет омывающие землю воды – океан. Шумерское «ки» – земля, сходно с греческим «гея», небо шумерцев «ан», а у греков – «уран». Имеются совпадения и мифологических сюжетов.
Если шумерский язык ученые давно сближают с палеоевропейскими, то древнеегипетский относится к другому корню – афразийской семье. Тем не менее, язык древних египтян также находит параллели у других потомков атлантской культуры. Вот несколько примеров. Египетский бог земли имеет имя Геб, сравнимое с греческим «гея» и с шумерским «ки». У египтян гора называлась так же, как у шумерцев и славян – «гор» (h-r). Египтяне и пеласго-трипольцы были древнейшими земледельцами. Название злакового зерна у них тоже сходно: египетское пир, греческой пир, славянское «пирог», «пир» (на весь мир), «пырей» (одно из дикорастущих злаковых). Египетское «хат» – усадьба, сравнимо со славянским «хата» (впрочем, этот корень мы найдем и в германских, других индоевропейских языках), а слово «дом» у древних египтян и греков имеют общий корень – «пир» и «пирг».
Цивилизация древней Индии (Хараппа и Мохенджо-Даро) принадлежала, как многие считают, предкам нынешних дравидийских народов, населяющих юг Индостана. Но существует мнение, высказанное Туром Хейердалом, что еще более древними жителями Индии были предки современных полинезийцев, позже широко расселившихся на островах Тихого океана. В культуре Полинезии и индийских народов имеются сходные черты. Например, легко бросается в глаза традиция этих народов украшать почетных гостей венками из цветов, которые вешают на шею. Имеются непосредственные параллели между полинезийцами и жителями древнейшей индийской цивилизации. Так, некоторые знаки письма о. Пасхи «кохау ронго ронго» разительно напоминают протоиндское письмо44. Известно также, что когда более трех тысячелетий назад кочевые арии вторглись в Индию, то встретили давно пустующие развалины некогда цветущих городов, а местные жители-дравиды не имели представления ни о письменности, ни о других достояниях древней цивилизации. Возникает естественное предположение – сами дравиды также не являлись древнейшими обитателями Индии. Они пришли несколько ранее ариев и разрушили цивилизацию Хараппы и Мохенджо-Даро. Местные жители вынуждены были покинуть города и уйти в море. Со временем память об индийской родине была утрачена и современные полинезийцы считают себя извечными обитателями океана. Но есть иная память – языковая. Именно по языку полинезийцы могут быть определены как отдаленные родственники древних египтян и европейцев. Древнеегипетское слово ра – солнце совпадает с полинезийским «раа» – солнце. Название земли у полинезийцев «генуа» сходно с египетским «Геб» и греческим «Гея» – боги земли. В полинезийском названии неба rangi можно услышать сходство с греческим «уран» – небо, или шумерским «анки» – океан. Греческое и полинезийское название рыбы тоже сходно – «ихтис» и «ика». С вероятными потомками трипольцев, а ныне сибирским народом кетов (см. «Потомки трипольцев») жителей Полинезии роднит слово человек – «денг» у кетов и «тангата» у островитян. Слово «женщина» у полинезийцев звучит «вахине», что близко к греческому слову, обозначающему женский половой орган – «вагина». А полинезийское название вождей «арики» очень напоминает нам слово «арии», означавшее у праиндоевропейцев «благородные». Имеются некоторые языковые параллели полинезийцев и с финно-уграми, но объяснение этому оставим на потом, так как финно-угры имеют также ряд сходных слов и с египтянами. Из всего этого заключаем, что полинезийцы в далеком прошлом – одна из ветвей атлантов, строители цивилизации долины Инда, позже смешавшиеся с обитателями тихоокеанских островов.
Оказывается, что даже далекий Китай не возник сам по себе, – и тут можно найти родство с культурами средиземноморья (например, упоминавшееся уже сходство систем письма). Так, египтяне называли свою страну «черная земля», а себя – черными. Шумерцы и древние китайцы называли себя почти аналогично – «черноголовые». Более того, слово «голова» у шумерцев и китайцев созвучно – «санг» и «цянь», а земля имеет общий корень у египтян и китайцев – соответственно «та» и «ту». И эти случаи языкового сходства не единичны. Не случайно лингвисты объединяют китайский язык в одну макросемью с северокавказскими, которые, в свою очередь, сближают с шумерским и с палеоевропейскими (в частности – с этрусским).
Родственниками древних европейцев были и хатты, претендующие на роль творцов древнейшей цивилизации Малой Азии. Исследователи считают их язык близким современным абхазскому и адыгским, то есть северокавказским. Но родство хаттов можно проследить и с трипольцами древней Украины, поскольку славянский корень «ул», который слышим в словах «улица», «улитка», «улей» мог произойти только из языка, родственного хаттскому, где слово «вул» означало дом.
Заключая этот обзор, необходимо сказать, что и археология дает результаты, подтверждающие родственные связи древних жителей Малой Азии, Балкан, Украины и Кавказа. Так как территории эти расположены вокруг Черного моря, то данная культурная зона названа Циркумпонтийской. Жители Циркумпонтиды находились в тесном контакте с южной ближневосточной зоной, включавшей такие очаги цивилизации как Египет, Палестина и Шумер. Таким образом, весь большой район Восточного Средиземноморья (вместе с Черноморьем) выглядит как единый древний культурный центр, ставший истоком всей современной цивилизации. Здесь были заложены основы существующих культур, религий и идеологий. Таким образом, современную цивилизацию можно рассматривать как преемницу атлантской.
44
Т. Хейердал. Приключения одной теории. – М., 1969, с. 210.