Страница 10 из 16
«В лучах кристалла Земли».
В журнале «Техника – молодежи» №1 за 1981 была помещена статья Н. Гончарова, В. Макарова и В. Морозова «В лучах кристалла Земли», где доказывается, что наша планета является кристаллом. Но любой кристалл – жидкий ли, или твердый, является формой жизни. На схеме из журнала показаны кристаллические грани кристалла Земли. Узлы – места пересечения граней, являются аномальными областями, наиболее известная из которых – Бермудский треугольник. Иначе говоря, в указанных на карте точках теоретически существуют «гиблые места», неблагоприятные для нормальной жизни. Зато центры граней характеризуются, по мнению авторов, как области возникновения древнейших цивилизаций Земли. Практически ни одна из крупнейших цивилизаций древности не отходили от этого правила – местонахождение их строго посредине граней. Иное дело, что многие из таких мест или пока не имеют серьезных археологических разработок, или вообще находятся на дне морей. А, исходя из теории смены полюсов, меняющей облик земной поверхности, многие исчезнувшие цивилизации искать почти бессмысленно. Можно лишь теоретически вычислить их местонахождение, опираясь на эту карту земли-кристалла. Чем же притягивали к себе древних людей центры граней? Или здесь люди становились умнее в силу воздействия каких-то природных энергий? Естественным для нас будет предположить привлекательность таких мест для шаманов. Центры граней могли быть особыми «местами силы», где фокусировалось излучение кристаллической энергии планеты. Таким образом, эти области были благоприятны для магической деятельности шаманов, вступления в контакт с иными мирами и силами. Так центры земных граней постепенно стали центрами цивилизаций.
Послепотопные цивилизации оказались расположенными невдалеке от Эгейского моря в центрах граней, расположенных рядом. Это Египет, Шумер, Триполье на Украине, Эгейская цивилизация (Крит), культура Малой Азии (наиболее ранний известный памятник – Чатал-Гуюк). Далее к востоку расположились более отдаленные цивилизации Инда (Хараппа и Мохенджо-Даро) и родственный им Элам, а еще дальше – Китай. Время возникновения этих очагов культуры примерно одинаково. После всемирной катастрофы 12 тысяч лет назад шаманы не сразу смогли оправиться. На пару тысячелетий затянулось восстановление их сил, но после этого новые центры цивилизации начали заявлять о себе.
История того отдаленного периода изучается по скудным археологическим данным, которым не достает целостности. Неизвестные части полновесной картины приходится достраивать с помощью теорий. Некоторые историки описывают события той дальней истории довольно живописно. Например, В. Скуратов видит в древних носителях цивилизации предков славян, или, как минимум, ариев. «В древности праславянскими корневыми словами пользовались, видимо, многие народы. Вавилоняне дорогу называли „дарагу“, шумерское слово „уруду“ (медь) сближается чешским ученым Б. Грозным со славянским „руда“ и т. д… Некоторые ключевые слова урартского языка совпадают или близки с соответствующими словами русского и сербохорватского языков»41. Индоевропейцы, по В. Скуратову, выступали учителями даже шумерцев и древних египтян: «Раньше считалось, что религиозные модели мироздания, причем не только иудейская, зародились в Шумере и распространились оттуда (легендарный Авраам бежал в Палестину из Ура Шумерского в начале ІІ тыс. до н. э.). В частности, высказывалось мнение, будто даже древнегреческий миф об „эстафете власти“ на небесах от Урана к Кроносу-Сатурну и затем к Зевсу-Юпитеру заимствован из аналогичного древнейшего шумерского предания. Однако недавно молодой московский ученый Н. Лисовой опубликовал работу, в которой на основе изучения „Ригведы“ и древнекельтской мифологии неопровержимо доказал, что этот сюжет – исконно общеевразийский, общеиндоевропейский. Значит, первошумеры, быть может, находились в тесном контакте, если не в родстве, с первоиндоевропейцами… Письменность, как и обладание личной свободой, честью, достоинством тоже не единоличное изобретение шумерцев. В 1963 г. румынский археолог Н. Власса при раскопках кургана Тэртэрия… обнаружил глиняные таблички со знаками, поразительно напоминающими знаки первошумерского письма. Радиоуглеродный анализ позволил определить возраст этих табличек – около 4000 г. до н. э. Единственное разумное объяснение „загадки Тэртэрии“ – широкое распространение на протяжении тысячелетий в степях Евразии единой системы религиозно-магической символики и тайнописи, впоследствии проникшей вместе с ее носителями вплоть до долин Хуанхэ, Инда, Двуречья, Нила. Да, даже до Нила! Индийский ученый Айясвами Колианараман считает, что хараппская и шумерская, и древнеегипетская цивилизации были основаны приблизительно в одно время военными отрядами первоиндоевропейцев, которые сочли более выгодным „пасти“ и эксплуатировать „животных говорящих“, чем мычащих и блеющих»42. Ему вторит шумеролог А. Кифишин: «В эпоху Фуси (2852—2752 гг до н. э.) кочевники-арии вторглись в Китай с северо-запада и принесли с собой туда вполне сложившуюся письменность. Но древнекитайской пиктографии предшествовала письменность культуры Намазги (Средняя Азия). Отдельные группы знаков в ней имеют как шумерские, так и китайские аналогии. В чем же причина сходства системы письма у столь разных народов? Дело в том, что все они имели один источник, распад которого произошел в VII тыс. до н. э». Далее А. Кифишин убеждает в едином корне письменности древних египтян, крито-микенцев, шумерцев и тэртэрийцев (последние соответствуют трипольцам на Украине и Балканах), заключая такими словами: «таким образом, легенда о „вавилонском“ столпотворении и распаде единого языка не так уже и беспочвенна». Но далее историк приводит описание борьбы праарийцев и прасемитов, проходившей, по его мнению, на Балканах: «Избыток населения на Балканах, прародине семито-хамитских народов, привел их к широкому переселению в менее заселенные области, где неолитическая революция еще не произошла… Воспользовавшись громадным численным превосходством, прасемиты с востока и прахамиты с запада оттерли праиндоевропейцев далеко на север (в районы, недавно освободившиеся от ледника). Яркие картины этой борьбы народов сохранились, кстати, в кельтской мифологии. Праславянские имена кельтских богов свидетельствуют о том, что непокорившиеся врагам праславяне остались светлым знаменем в глазах пракельтов Франции, став их богами. Кельтские „праславяне“ – данайцы из рода Гориа (то есть „горяне“) подчинили себе прагреков Гарца и после этого вступили в длительную борьбу с прасемитами дунайских культур. Это нашло свое отражение и в индийских (Ману-Сварожич) и в греческих мифах (ну и загнул же здесь автор про роль праславян! – Г. Л.). А в VII тыс. до н. э. свершили неолитическую революцию и праиндоевропейцы… Прахамиты были ассимилированы кельтами по всей Европе, а прасемиты бежали на нижний Дунай. Между индоевропейцами… и прасемитами к началу V тыс. до н. э. образовалась ограниченная буферная зона… с совершенно оседлым населением»43. К населению «буферной зоны» Кифишин отнёс трипольцев, этрусков, жителей Лесбоса и Трои.
Занимательную картинку нам нарисовал эти историки. Придерживаясь правильной в целом мысли об общих корнях цивилизаций Евразии, они изображают творцами первых государств арийские кочевые племена, среди которых наибольшим «геройством» отличились предки славян (хотя для историка должно быть очевидным, что в такой глубине тысячелетий невозможно выделить племена праславян, как и других пра…), ставшие даже в глазах родственных им кельтов, греков и индийцев богами! Выводы, достойные сравнения с историософией Третьего Рейха! Скуратов и Кифишин в своих фантазиях заходят слишком далеко, хотя имеют дело с историей – наукой, которая, как и любая наука, привыкла опираться на факты. Почему-то именно арийцы и семиты выступают центральными персонажами европейской истории, а истинные носители цивилизации – трипольцы, этруски, критяне, малоазийцы – представлены как жители какой-то «буферной зоны». Но не будем уделять слишком много внимания критике несерьезных теорий.
41
В. Скуратов. След светоносных. Тайны веков. 1. – М., 1977, с. 327—328.
42
В. Скуратов. «Увидевшие все до края мира», там же, с. 192—193.
43
А. Кифишин. Ветви одного дерева. Там же, с. 180—182.