Страница 20 из 23
— Что ты имеешь в виду, говоря о сильных врагах? — осведомился Бадюг. — Ветеранов мы уже били. Новичков тоже. Ну, допустим, в следующий раз против нас выйдут боешники с белыми рожами. Так ведь они, наверное, сплошь израненные и от усталости еле ноги тягают. Мы их всех издали перещелкаем. Верно, командир?
— Не знаю, не знаю… — покачал головой Темняк. — В бою все бывает. Или “хозяйская жила” опять лопнет, или стрелы не вовремя кончатся. Да мало ли что ещё… Судьба боешника зависит не только от его сноровки и его оружия, но и от воли случая.
— А ты сделай побольше таких штуковин и научи нас обращаться с ними, — Бадюг вел себя с луком так, словно это было живое существо, хоть и опасное, но отзывчивое на ласку. — Тогда мы врагам и лишнего шага ступить не дадим.
— Сделать-то нетрудно. Лишь бы дерево подходящее нашлось. Только боюсь, дело это зряшное. Моё оружие сродни вашим спиралям. С ним нужно всю жизнь упражняться, чуть ли не с самого рождения. Это одна из причин, по которой на моей родине лук давно вышел из употребления. Хотя для забавы ещё применяется.
— Лук… — повторил Бадюг. — Но ведь сам ты пользуешься им весьма успешно.
— Перед тем как отправиться в странствия, я специально упражнялся с оружием, которое легко изготовить на месте, — с луком, с дубиной, с большим ножом, называемым у нас мечом или саблей.
— С рогаткой, — добавил Тюха.
— Нет, рогатка — моё детское увлечение. Предполагается, что в мирах, подобных вашему, для неё нет подходящих материалов. “Хозяйская жила” подвернулась мне совершенно случайно.
— А существует на свете оружие, способное одолеть Хозяев? — понизив голос, спросил Бадюг.
— На свете существует самое разное оружие, но, чтобы ответить на твой вопрос, надо сначала иметь представление об оружии, которым располагают сами Хозяева. Просвети меня, если можешь.
— Куда уж мне, — Бадюг сразу приуныл. — Хозяева умеют превращать камень в пар, а пустое место — в непроницаемую преграду. Им подвластны все земные и небесные стихии. А с людьми они расправляются самыми простыми средствами. Насылают на них мор или поджигают уличный мусор.
— Даже не верится, что весь этот хлам способен гореть, — Темняк оглянулся по сторонам.
— Горит, — подтвердил Тюха. — Да ещё как. Но люди сразу прячутся в норы. Это здесь на Бойле они такие тесные. А на других улицах каждая нора имеет по нескольку входов. Кто-нибудь всегда сумеет отсидеться. Но, с другой стороны, никто ещё не уличил Хозяев в поджогах. Скорее всего это только оговоры. Где чаще всего случаются пожары? У вечно пьяных Киселей. Или у Свечей, которые постоянно работают с огнем.
— Скажи ещё, что Хозяева и к мору непричастны! — возмутился Бадюг.
— Конечно, скажу! Надо чаще мыться. И с насекомыми бороться. Возьми, к примеру, Воров. Они за чистотой усердней других следят и потому почти не болеют.
Слово за слово — и Бадюг с Тюхой заспорили, в каком районе города живется лучше всего.
Каждый, конечно, хвалил свою улицу, но в конце концов оба согласились, что самое завидное житьё-бытьё у Воров. У них и мусора выпадает гораздо меньше, чем у других, и в каждой норе имеется свое отхожее место, не говоря уже о колодце, и лишними заботами они себя не утруждают, похищая все необходимое у соседей, причем так ловко, что никто их ещё за руку не поймал.
Разговор продолжался в том же духе, и скоро выяснилось, что Тюха и Бадюг придерживаются сходной точки зрения ещё по одному вопросу. Оба с антипатией относились к Свечам (кроме Свиста, конечно, хаять которого сейчас было как-то не с руки).
Причины этой неприязни крылись в далеком прошлом, когда Свечи, ссылаясь на мало кому известные изустные предания, провозгласили себя благородным сословием, имевшим власть над душами и телами всех остальных жителей Острога.
И хотя эти пустые, ничем не подкрепленные амбиции в свое время вылезли Свечам боком, они и сейчас продолжают драть перед соседями нос. Даже девок своих в чужие семьи не отдавали, сознательно обрекая их на участь вековух. Недаром ведь говорят, что гордыня хуже уродства.
В упрек Свечам ставилось и многое другое. Это именно они ввели когда-то культ поклонения Хозяевам, но потом, неизвестно почему разочаровавшиеся в своих кумирах, объявили их существами того же порядка, что и люди.
Так к межобщинным противоречиям добавилась ещё и религиозная рознь. Если некоторые улицы последовали примеру Свечей, то другие, в пику им, сохранили веру в божественную сущность Хозяев.
Впрочем, согласия не было и среди верующих. Гробы, например, почитали Хозяев за олицетворение мирового зла и вымаливали себе право на жизнь посредством пышных человеческих жертвоприношений, в ходе которых жертву — чаще всего преступника — не убивали, а живьём скармливали голодным клопам.
Веревки, наоборот, видели в Хозяевах добрых духов-хранителей, посылавших на улицы не только благодатный мусор, но и все прочее, включая воздух, свет и воду. В честь небесных покровителей устраивались красочные мистерии, сопровождаемые хоровым пением, до которого Веревки были большими охотниками.
Происки Свечей усматривались во всем, даже в ухудшении качества колодезной воды и повсеместном падении нравов.
Одни обвиняли самозваных аристократов в пособничестве Хозяевам, решившим наконец-то положить конец человеческому роду, другие, наоборот, подозревали их в тайном заговоре, направленном на свержение милосердных кормильцев и поильцев.
Ничего не поделаешь — на каждой улице имелись свои умники, которые во сто крат опаснее дураков.
Бурную и бесплодную дискуссию прервал Темняк, напомнивший приятелям, что завтра стаю ожидает тяжелый день, чреватый, кроме всего прочего, ещё и малоприятными сюрпризами, на которые, по слухам, был так горазд Смотритель. Кроме того, в соответствии с рецептом покойного Бальзама Тюхе предстояло изготовить для Свиста лечебную мазь.
Сам Темняк браться за это дело не решался в силу своего незнания местных традиций. Трудно соблюсти соотношение нужных ингредиентов, если ты, к примеру, не отличаешь “румянку” от “небесной пыли”.
Свист к утру не выздоровел, как на это наивно надеялся Темняк, но зато и хуже ему не стало. Даже по улице он теперь ковылял самостоятельно, опираясь на щит или какую-нибудь палку. Вот только “бинты” его продолжали мокнуть от крови. На сей раз стая подготовилась к бою, как никогда. К луку, стрелам и спиралям добавился ещё и пресловутый “кишкоправ”, подобранный Тюхой уже после окончания вчерашнего боя. Однако покоя на душе все равно не было. Дурные предчувствия одолевали всех без исключения, а в особенности и без того мнительного Бадюга.