Страница 82 из 98
Некоторые сдвиги в этой ситуации стали происходить после прихода к власти в Германии фашистов, не скрывавших своих агрессивных планов, особенно на востоке. Ситуация отнюдь не была однозначной. У Польши были союзники на Западе (оказавшиеся в итоге не слишком надежными), тогда как СССР опасался угрозы остаться в международной изоляции перед лицом единого фронта западных государств. И здесь внешнеполитические поиски Советского Союза не всегда совпадали с классовым подходом, исходя из которого на ряд лет в стране была развернута антифашистская пропаганда. Проблема, однако, состояла в том, что советские вожди не делали принципиального различия между гитлеровским режимом Германии и правящим режимом в Польше. Вместе с тем, во второй половине 1930-х гг. СССР активизировал внешнеполитический зондаж по поиску потенциальных союзников на Западе, в ряду которых рассматривалась и Польша, которая, однако, была в качестве «младшего партнера» тесно связана с крупными западными державами, а потому не являлась абсолютно самостоятельным субъектом международной политики. Такое уязвимое положение Польши в системе международных отношений, наряду с ее геополитическим положением, привело в результате сложных политических игр к новому разделу между Германией и СССР. Этот раздел дипломатически был подготовлен в результате переговоров высшего советского и германского руководства и оформлен в секретных дополнительных протоколах к Договору о ненападении между Германией и СССР от 23 августа 1939 г.[652]
Интересна официальная аргументация Советского правительства по поводу участия в этом разделе и вступления Красной Армии на территорию Речи Посполитой, поскольку она отражала не только (а может быть, и не столько) реальную мотивацию этих действий, но в первую очередь имела целью воздействовать на массовое сознание внутри страны и общественное мнение за ее пределами. Эта мотивация приведена в Ноте Правительства СССР, врученной польскому послу в Москве утром 17 сентября 1939 г., через две с половиной недели после начала германского вторжения в Польшу: «…Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договора, заключенные между СССР и Польшей… Оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР. Поэтому, будучи доселе нейтральным, Советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам… Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными».[653] Такое обращение к национальным чувствам было не случайным, поскольку в советском обществе существовало ощущение и убеждение в несправедливости аннексии восточно-славянских земель, осуществленной в результате польско-советской войны 1919–1920 гг. Этот же мотив прозвучал еще ранее, в опубликованной 14 сентября в газете «Правда» редакционной статье «О внутренних причинах военного поражения Польши». В ней утверждалось, что эти причины и корень слабости Польского государства заключаются в национальной политике польского руководства, для которой было характерно подавление и угнетение национальных меньшинств, составляющих 40 % населения, и особенно 8 млн. украинцев и 3 млн. белорусов.[654]
Имеются многочисленные свидетельства того, с какой радостью встречало Красную Армию украинское и белорусское население. Хотя имели место и отдельные очаги сопротивления, состоявшие из польских армейских формирований, осадников и жандармерии. Причем основные силы польских войск сопротивления не оказали, сдаваясь целыми частями и соединениями в плен. О фактически полном отсутствии сопротивления почти полумиллионной армии, сдавшейся в плен советским войскам, свидетельствуют незначительные для таких масштабных действий безвозвратные потери Красной Армии — менее 1 тыс. человек убитыми, умершими от ран и пропавшими без вести.[655]
Понятно, что участие СССР в территориальном разделе Речи Посполитой не прибавило симпатий собственно польского населения ни к СССР в целом, ни к русским в частности. Негативную роль сыграло и интернирование значительной части польских военнослужащих, и массовая депортация польского гражданского населения из западных областей Белоруссии и Украины в восточные районы СССР, и особенно трагедия в Катыни.
Вместе с тем, дальнейшее развитие событий вновь переставило акценты в психологии взаимоотношений двух народов. С одной стороны, жесточайший режим немецкой оккупации в Польше, за несколько лет приведший к многомиллионным жертвам, подавлению польской культуры, унижению национальных чувств и порабощению поляков; с другой стороны, — агрессия фашистской Германии против СССР, с невиданными в истории людскими и материальными жертвами, зверствами фашистов на оккупированной территории, — все это, как и в начале века, психологически сблизило два многострадальных народа перед лицом общего врага.
Таким образом, сформировался запутанный узел общественно-политических проблем, предопределивший еще более сложный комплекс мыслей, чувств, настроений русских и поляков по отношению друг к другу. Сыграли здесь свою роль и определенные политические акции с вовлечением в них польского населения, в том числе проживавшего на советской территории.
Сложность конкретно-исторической ситуации состояла прежде всего в том, что на коротком отрезке времени СССР и Польша выступали сначала как противники (1939 г.), а затем, после нападения фашистской Германии на СССР, превратились в союзников. Причем, Польского государства фактически не существовало, поскольку оно было оккупировано немецкими войсками, а выступавшее от его имени эмигрантское правительство в Лондоне стало объектом международных дипломатических интриг. Оно и само вело собственную политическую игру, придерживаясь теории «двух врагов» — борьбы против Советского Союза и Германии, и предусматривало захват власти в стране силами повстанческой Армии Крайовой под руководством своих эмиссаров до прихода Красной Армии. В свою очередь, СССР был заинтересован в установлении в Польше лояльного себе, в идеале — прокоммунистического режима. Складывавшееся с июля 1941 г. сотрудничество СССР с «лондонским правительством» с обеих сторон оказалось зыбким и неискренним и с самого начала было обречено. Тем не менее, определенные шаги по установлению союзнических отношений с польским эмигрантским правительством в Лондоне советским руководством были предприняты, подписано соглашение о восстановлении дипломатических отношений и о создании польской армии на территории СССР, командующим которой 6 августа 1941 г. был назначен генерал В.Андерс. Эта первая польская армия была сформирована преимущественно из интернированных в СССР польских военнослужащих. В дальнейшем армия Андерса отказалась от участия в боевых действиях на советско-германском фронте, по инициативе эмигрантского правительства В.Сикорского к 1 сентября 1942 г. была выведена за пределы СССР на Ближний Восток и не участвовала в непосредственном освобождении Польши.[656] А 25 апреля 1943 г., после того, как с подачи Германии польским эмигрантским правительством был поставлен вопрос о трагических событиях в Катыни, советская сторона разорвала с ним дипломатические отношения. Сталин обвинил его в «поддержке клеветнической нацистской пропаганды», окончательно сделав ставку на просоветские круги польской эмиграции в Советском Союзе.[657]8 мая 1943 г. началось создание первых польских регулярных формирований, лояльных СССР. 1-я польская пехотная дивизия им. Т.Костюшко под командованием полковника З.Берлинга приняла боевое крещение в октябре 1943 г. под Оршей, где понесла тяжелые потери и была выведена с фронта для пополнения. И формируемые под Рязанью части 1-го польского корпуса в значительной мере пополнялись уже советскими гражданами польского и не только польского происхождения. Впоследствии, по декрету Крайовой рады народовой от 21 июля 1944 г., вместе с партизанской Армией Людовой они были объединены в Войско Польское.[658]
652
См.: Военные архивы России. 1993. Вып. 1. С. 114–121.
653
Правда. 1939. 18 сент.
654
Правда. 1939. 14 сент.
655
Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Стат. исслед. М., 1993. С. 86–87.
656
СССР и Польша: 1941–1945. К истории военного союза. Документы и материалы // Русский архив. Великая Отечественная. СССР и Польша. Т. 14(3–1). М., 1994. С. 13–20.
657
Там же. С. 18–20.
658
Там же. С. 20; Шишов Н.И. В борьбе с фашизмом. 1941–1945 гг. (Интернациональная помощь СССР народам европейских стран). М., 1984. С. 44.