Страница 7 из 19
Святозару однако пришлось задержаться еще на одну ночевку у царя Гмура так, как собрать в поход пленников гомозуль было не просто. У многих из них не было теплой одежды, обуви, шапок и пока наследник создавал необходимые для дороги вещи и чинил старые, гомозули собрали для уходящих заплечные клети, похожие на восурские мешки, положив туда жаренное мясо, которое поможет продержаться людям в пути. В плену у гомозуль томилось пятьдесят четыре человека: четверо было восуров, одиннадцать атинцев, а остальные лонгилы. Еще семерых лонгилов не смогли взять с собой, потому как они были пожилыми и выдержать зимний переход не смогли бы. Оставляя их у гомозуль, Святозар потребовал от Гмура обещание, что этих людей он не будет держать более в темницах, а поселит среди своих детей, а наступившим летом выведет и передаст кочующим по Арапайским горам лонгилам.
Гмур простился со Святозаром возле лестницы дворца, своего прекрасного, подгорного города Гальматея. Он так безудержно плакал, что ни его ярко-рыжему сыну Геннету, ни самому наследнику не удалось его успокоить. Царь на прощание обильно покрыл штаны Святозара слезами, моля его лишь об одном, вернуться живым из Пекла, а после, повелев Геннету, и приближенным к его сыну, проводить путников до выхода из пещеры, поднялся на лестницу и долго махал там, на прощание, правой рукой, левой ладонью утирая текущие по лицу слезы.
Выйдя из пещеры, на божий свет, путники пошли по лазурной тропе, которую создал Святозар. В горах было довольно тепло, а яркое солнце держалось на голубом небосводе несколько дней, помогая людям в их тяжелом обратном пути. Впереди всех шел Мал, за ним следом Изяслав, Звенислав и Часлав, затем бывшие темничники гомозуль, а замыкали идущих Дубыня, Стоян, Святозар и Храбр. Первым среди лонгилов ступал Чопжу, который нес то под рубахой, то на руках несмолкающего ни на миг Нынышу, чью власть признали не только пять сидящих рядом с Чопжу лонгила, но и все остальные пленники из его народа. И когда на привале Святозар создавал наметы, то все лонгилы толпились возле кущи Чопжу, который с важным видом располагался в ее середине, и, держа на коленях Нынышу, переводил его слова, своим братьям.
– Знаешь Святозар, – сказал Дубыня на одном из привалов. – А, похоже лонгилам нравится наша вера. Я гляжу, они перестали биться головой, да шептать тыйчтын, тыйчтын. Тока я так и не понял, что это значит.
– Это значит, грешен, грешен, – ответил за Святозара Храбр.
Во время обратного пути до деревни Крайняя Святозар дюже уставал. И это не только от тяжелой горной дороги, каковая сменялась то теплым, ясным, безоблачным днем, а то пронизывающим, холодным ветром несущим темно-синие закрывающие небосвод тучи. То сыплющийся мелкой острой крупой, а то наоборот накрывая путников огромными пушистыми покрывалами снега… Но и тем, что ему все время приходилось использовать магию. Ежевечерне он создавал множество наметов и укрывал, излечивал обмороженные пальцы и уши, а также несколько раз во время пути останавливал сходящие на них лавины. Святозар чувствовал, как от постоянного использования магии, да еще и в таком количестве, силы стали покидать его, словно творимое волшебство забирало у него здоровье и мощь.
Особенно это ярко проявилось на восьмой день пути. В тот день они спускались по склону горы поросшей высокими елями. С утра была теплая погода, на голубом небе ярко горело солнце, а поблескивающий в его переливах снег слепил глаза, но к полудню подул холодный ветер, и повалил густой снег. Внезапно в вышине, что-то громко громыхнуло, будто начиналась гроза, горная круча сотряслась, и послышался страшный глухой гул. Наследник поднял голову и увидел огромный бурный поток снега, устремившийся с вершины вниз по находящемуся на склоне горы желобу, по пути погребая под собой хвойные леса. Святозар видел, как быстро разрастается огромный снежный поток, и то уже был не поток, а вал, в котором мелькали поломанные стволы елей, ветки и даже камни. Наследник протянул руки вперед и зашептал заговор: «О, Великий Бог и славный витязь ДажьБог! Ты когда-то победивший морозы, пургу и снег, порождение Чернобога! Ты, отрекающийся от Зимы и идущий к Весне! Даруй мне силы создать преграду перед снежной лавиной, белой смертью! Именем твоим, ДажьБог повелеваю!» И тотчас, вылетевший вперед из рук лазурный луч, мгновенно разросся, создавая нечто вроде огромного щита. Лавина стукнулась об ту преграду, впитав в себя и сам щит и лазурь, на миг отпрянула назад, а после улеглась на склоне, выпустив в воздух переливающиеся снежные крупинки. Путники наследника радостно закричали, а Нынышу, сидящий на руках Чопжу громко крикнул: «Слава ДажьБогу!» и на удивление этот возглас все поддержали и даже лонгилы. Не радовался только Святозар, который, почувствовал такую слабость, что хотел и вовсе прекратить дальнейшее движение и улечься спать прямо здесь на снегу. Но когда все продолжили путь, он, прикусив губу, поборол в себе слабость и пошел следом за Стояном.
Однако к вечеру наследник настолько выбился из сил, что с большим трудом смог создать для путников кущи и укрывала, и даже не поев, несмотря на протесты наставников, сразу пошел укладываться на покой. Проснувшись следующим утром, Святозар ощутил себя совершенно разбитым, точно его колотили всю ночь деревянными кольями. Впрочем не показывая вида тронулся в путь, потому как Мал сказал, что к вечеру они может, придут к избам ведунов-отшельников. Святозар боролся с навалившейся усталостью весь день, но когда к вечеру, они спускаясь с горы наконец-то увидели избы ведунов, позволил себе остановиться на середине спуска и лечь спиной прямо на снег. Храбр шедший следом за наследником, встревожено позвал Стояна и Дубыню, которые сошли намного ниже, а сам стал ощупывать голову Святозара.
– Что, сынок, случилось? – беспокойно поспрашал наставник.
– Устал я, – тихим голосом ответил Святозар. – Сейчас отлежусь и пойду дальше…
– Да, как же лежать на снегу, – не менее встревожено протянул Дубыня. – Застудишься совсем.
– Ну, хоть чуть-чуть, утомился я, – проронил наследник и тягостно сомкнул очи.
– Он, наверно захворал, – предположил Стоян, усевшись на присядки подле друга. – Я слыхал он всю ночь сегодня стонал, точно его бьют… Я ему и лоб ночью щупал, но он был не горячий, а даже наоборот холодный. Я его потом укрыл еще укрывалом, думал он замерз.
– Нет, – не открывая глаз, пояснил Святозар. – Это просто магия меня вымотала, сил не осталось. Сейчас отлежусь, и пойдем дальше… Совсем немного полежу, хоть чуть-чуть и тогда пойдем, – прошептал наследник чувствуя слабость даже в туго растягивающихся губах.
– Нет, лежать нельзя на снегу. Ты и так совсем холодный, – откликнулся Храбр и принялся снимать с себя заплечный мешок. – Дубыня возьми мой мешок, а я понесу Святозара.
– Ты его унести не сможешь, – заметил Стоян и также принялся снимать с плеч мешок. – Отец возьми мой мешок. Святозара понесу я, потому что я самый молодой и сильный.
– Нет, – открывая глаза и поднимаясь, да усаживаясь на снегу, немедля отозвался наследник. – Никто меня не понесет, я сам пойду.
По склону горы к Святозару, наставникам и Стояну поднялись Часлав и Звенислав, которые спускались впереди всех путников, но увидев, что други остановились, поспешили к ним.
– Что, случилось? – взволнованным голосом спросили Часлав и Звенислав.
– Святозар выбился из сил, – ответил Стоян и зыркнул на другов. – Слишком много раз пользовался магией. Часлав скинь мешок, и мы его донесем донизу.
– Нет, никто меня не понесет, – раздраженно сказал Святозар увидев, что Часлав принялся снимать заплечный мешок. – Я сам дойду, ну чего вы, в самом деле… Я просто передохнуть хотел.
Святозар оглядел встревоженные лица другов и наставников, и, ухватившись за плечо Стояна, принялся подниматься на ноги. Встав в полный рост, он еще какое-то время, стоял малеша покачиваясь, и взяв в руки лыжные палки, да сняв с себя заплечный мешок и отдав его Храбру, вмале принялся спускаться следом за Стояном, который постоянно оглядывался, останавливался и предлагал все же донести друга до подножия горы. Святозар чувствовал такую усталость, такую слабость в ногах, но преодолевал себя, потому как не хотел висеть таковой тяжестью на плечах друга. Этот спуск с горы показался наследнику каким-то бесконечным, а ноги слишком вялыми и плохо идущими, но как всегда всему приходит конец, так и этот спуск завершился. До изб ведунов было падать рукой, оставалось пройти совсем чуть-чуть. Одначе спустившись с горы Святозар опять остановился, и, повиснув на двух лыжных палках застыл на месте, впереди лежала уже не лазурная тропа, а тропа пробитая только, что Малом и путниками.