Страница 3 из 12
Встав из-за стола и почувствовав, как стукнуло в темечко, он поморщился.
«Магнитная буря?»
Он нажал кнопку на телефоне:
– Иван, едем кушать.
– Понял, Александр Александрович, – раздался из динамика голос водителя.
Он нажал следующую клавишу:
– Оксана, я на обеде.
– Приятного аппетита, Александр Александрович! – сказала Оксана, милая девушка и помощница.
– Спасибо.
Он вышел в предбанник, площадью два на два метра. Слева была дверь личной комнаты отдыха, с кожаным диваном и телевизором, справа – дверь личного туалета. Прямо – дверь к людям. С приемной предбанник не сообщается, это удобно. Это своего рода черный вход для генерального, если он не хочет идти через приемную.
Он увидел себя в зеркале встроенного шкафа-купе. Кожа бледная. Взгляд без юного блеска. Общий вид нездоровый. Сказывается боль. Да и не молод. Тридцать один. Сколько осталось? Двадцать лет, тридцать, сорок? Час до инсульта? Что там, в будущем? Недели летят как дни. Месяцы – как недели. Годы – как месяцы. Чувствуя страшную скорость времени, ты не можешь двигаться медленней, не в твоей это власти.
Спустившись на первый этаж, он прошел мимо охранника, вытянувшегося по струнке, и вышел на улицу.
Как здесь ярко и жарко!
В первый миг он зажмурился.
«Начало июня, а градусов тридцать».
Асфальт продавливался под каблуками, солнце пекло спину.
Оглянувшись, он окинул взглядом пейзаж: слева – новое трехэтажное здание заводоуправления, справа – старое двухэтажное, тронутое временем; за бетонным забором, на заднем плане – главный производственный корпус из темно-красного кирпича. Корпусу сорок лет, его построили в шестьдесят пятом. Старому заводоуправлению – столько же. В следующем году там сделают капремонт, подштопают, подлатают.
«Половина этого принадлежит мне. Половина каждого кирпича, каждой железки, каждого куска мяса», – подумал он.
Старая, но приятная мысль.
Открыв заднюю дверь черной «Audi A8», он почувствовал прохладу кондиционированного воздуха в знойном летнем мареве. Оазис в пустыне Сахара.
Автомобиль вырулил со стоянки, резво набрал скорость и помчал хозяина мимо бетонных заборов и пыльных зданий с грязными окнами. Окраина города. Здесь не живут люди. Здесь автобазы, ремонтные мастерские, склады и маленькие свечные заводики: молокоперерабатывающий, пивоваренный, цементный.
– Александр Александрович, куда едем? Домой? Или в «Охотник»?
Голос водителя вывел его из задумчивости.
– В «Охотник».
– Понял.
Он не хотел ехать домой. Вчера они с Аней поссорились, а сегодня молчали за завтраком, каменные, холодные. «Где провести три выходных дня, с десятого по двенадцатое июня?» – мнения разделились. Аня хотела к друзьям на дачу, на берег Бердского залива (пляж, шашлыки, пиво), а он – на Горный Алтай. Он мечтал сплавиться по Катуни. Пока они плавают, сын погостит у бабушки, будет ей радость.
Аня сморщила губки. «Что я забыла там?» – «Ты еще не сплавлялась». – «Нисколько не парюсь по этому поводу». – «Видимо, нет ничего лучше, чем лежать кверху попой на пляже». – «Нет, лучше спать в грязной палатке и мокнуть на сплаве. Класс!» – «Необязательно жить в палатке. Можем сплавляться по три часа в день и жить в домиках со всеми удобствами». – «И не присаживаться над дыркой?» – «Нет» (Здесь у него появилась надежда). – «Круто! Но я все равно не поеду. Я хочу к Лежневым». – «В таком случае я поеду один». – «Делай что хочешь».
Вот так, слово за слово, они и поцапались. Он чувствовал злость и досаду. Все точь-в-точь как в прошлом году, по тому же сценарию. В тот раз он купил путевку, собрался, а в ночь перед отъездом заболел сын. Когда темный ртутный столбик коснулся отметки «40», они вызвали скорую. На следующий день он сдал путевку за двадцать процентов от стоимости. Мечты так и остались мечтами.
«В этот раз я поеду», – решил он.
«Может, взять Свету?»
Сладкая мысль. Однако взвесив все «за» и «против», он решил, что это слишком рискованно. Можно наткнуться на родственников или знакомых, или коллег по работе. Среди сотрудников комбината есть любители тамошних мест. Представив, как они плывут в одном рафте с начальником отдела продаж (тот каждое лето сплавляется по Катуни), он сказал своей безумной идее решительное и, пожалуй, финальное «нет».
В кармане затренькал сотовый.
«Аня» – увидел он на дисплее и удивился.
– Да.
– Саша, ты приедешь обедать?
Ее голос был самым обычным, правда усталым. Словно ничего не случилось и не играли они в молчанку за завтраком.
– Есть куриное филе с овощами, – продолжила Аня.
– Я еду.
– Ладно.
Автомобиль въехал в центр города. Дома, деревья, столбы, вывески, люди, – все плавилось на солнцепеке. Вот что значит резко континентальный климат. Летом плюс тридцать, зимой минус сорок.
Он смотрел на душный пыльный город и думал о том, как было бы здорово плыть сейчас на рафте по быстрой Катуни, по ее бурным молочным водам, по перекатам. Вместо этого он едет по каменным джунглям, спрятавшись за темными стеклами. Он знает, что после звонка Ани все изменилось. Он больше не чувствует злость, нет топлива в двигателе внутреннего сгорания, нет прежней жажды сделать по-своему. Скучные Лежневы ждут. Ждут скучные сплетни под пиво.
Глава 2
Приближался восьмой день рождения компании «Мясная империя». В июле девяносто девятого ее учредили вчерашние студенты Нархоза Саша Беспалов, Витя Моисеев и Дима Прянишников.
Идея принадлежала Саше. Она пришла ему в голову в октябре девяносто восьмого, когда он обедал с Димой в столовой молочного комбината. Будущие партнеры четвертый месяц тянули лямку в совдеповском планово-экономическом отделе, среди толстых тетей и серых дядей, и пребывали в поиске новой, более достойной работы. Об этом шла речь в тот памятный день.
Слово за слово, и Прянишников рассказал Саше о том, как до института подрабатывал на Коченевском свинокомплексе, где тысячи хрюшек требовали внимания и ухода. Он помогал там матери. Папы у него не было. Папа умер от рака. Дима признался, что его зовут обратно на родину, экономистом, с зарплатой выше, чем здесь, но он не хочет. В городе его будущее, там – прошлое.
Саша слушал Диму, и вдруг —
Пришла МЫСЛЬ. Та самая.
«Можно брать мясо там и продавать здесь».
Как оказалось, Дима тоже думал об этом, но не так чтобы очень серьезно. Слишком много НО. Во-первых – где продавать? На рынок просто так не зайдешь, все кругом схвачено. Во-вторых – что с «крышей»? Не хочется иметь дело с бандитами, а связей в милиции нет. Да и торговля как таковая Диму не привлекала. Мелко и примитивно. То ли дело финансовый менеджмент, коим он грезил, сидя за древним крупнозернистым монитором.
Тем временем мысль Саши шла дальше. Складывалась мозаика. У него был ответ на первый вопрос – «Где продавать?» Муж его двоюродной тетки, Стариков, был завхозом Центрального рынка. Не то чтобы Саша был в близких отношениях со Стариковыми, но этого хватит. Два раза он был у них в гостях, а его родители изредка передавали ему через них то деньги, то что-нибудь съестное по мелочи – когда те наведывались в Новокузнецк к своим многочисленным родственникам.
Два слагаемых будущего успеха были найдены. Два человека, Дима и Саша.
Третьим стал Витя.
Дима встретил его случайно на улице. Витя сказал, что работал в инвестиционной компании, потом грянул кризис, индексы рухнули, всех попросили на выход, и сейчас он в творческом поиске. Он не хочет батрачить на дядю, а хочет быть частным предпринимателем.
Слова Прянишникова о проекте с кодовым названием «Мясо» упали на благодатную почву. Глаза Моисеева вспыхнули.
– «Крыша» будет, – коротко сказал он. – У меня батя в УБЭПе.
Вот новость. В яблочко!
Витя стал третьим слагаемым. Саша был не в восторге (Витя ему не нравился), но ради общего дела справился с чувствами.
И – закрутилось.