Страница 6 из 7
Из русских переводчиков "Алисы" по первому из этих путей, о которых говорит Уивер, пошли неизвестный автор "Сони в царстве дива", П. С. Соловьева, А. Д'Актиль, Т. Л. Щепкина-Куперник.
В главе V "Страны чудес" Кэрролл пародирует нравоучительное стихотворение Саути "Радости старика и Как Он их Приобрел" {См. примеч. "а", с. 41.}. Вот что читает Алиса удивленному "Червяку" в переводе П. С. Соловьевой:
Горит восток зарею новой.
По мшистым кочкам и буграм,
В душистой заросли еловой,
Встают букашки здесь и там
Навстречу утренним лучам.
Жуки ряды свои сомкнули.
Едва ползет улиток ряд,
А те, кто куколкой заснули,
Блестящей бабочкой летят.
Надевши красные обновки,
Расселись божие коровки,
Гудит с налета майский жук.
И протянул на листик с ветки
Прозрачный дым воздушной сетки
Седой запасливый паук. [...]
П. С. Соловьева пародирует (по форме) стихи, хорошо знакомые русским детям, используя пародийный прием для того, чтобы написать новое стихотворение о рождении Боровика, никак не связанное ни с Кэрроллом, ни с Саути. Стихотворение П. С. Соловьевой, несмотря на свою пародийность, весьма традиционно по форме и даже чем-то напоминает "Бал бабочки" Уильяма Роскоу {Уильям Роскоу (William Roscoe, 1753-1831) - автор небольшой поэмы для детей "Бал бабочки" (The Butterfly's Ball, 1806), в которой с чувством описывалась жизнь природы. В XIX в. появились бесчисленные подражания Роскоу; его стихи клались на музыку, издавались роскошными и лубочными изданиями, печатались на носовых платках и т. п.}, который был хорошо известен в XIX в. Оно далеко от кэрролловского упоения бессмысленностью, которое имеет здесь особое значение, ибо пародируется нравоучительный текст Саути, давно навязший всем в зубах {Оригинал, используемый П. С. Соловьевой, конечно, не давал таких возможностей для игры, как текст Саути.}.
По второму из отмеченных Уивером пути пошел А. Оленич-Гнененко, дающий буквальный перевод пародий Кэрролла.
Третий путь, о котором говорит Уивер, остался в случае с данным стихотворением неиспользованным. В нашем переводе мы избрали путь, не предусмотренный Уивером. Конечно, Уивер не мог знать об одной важной подробности нашей литературной жизни: к 1У67 г., когда вышел первый вариант нашего перевода, некоторые из стихотворений Кэрролла были давно уже переведены на русский язык С. Я. Маршаком, став своего рода детской классикой. К числу этих стихотворений принадлежал и "Папа Вильям", которым все мы зачитывались еще в детстве, не зная, правда, о его пародийной сути.
Вот как звучал по-английски Саути:
"You are old, father William", the young man cried,
"The jew locks that are left you are grey;
You are hale, father William, a hearty old man,
Now tell me the reason, I pray".
"In the days of my youth", father William replied,
"I remember'd that youth would fly fast,
And abus'd not my health and my vigour at first,
That I never might need them at last..."
Льюис Кэрролл вторит ему:
"You are old, father William", the young man said,
"And your hair has become very white;
And yet yon incessantly stand on your head
Do you think, at your age, it is right?"
"In my youtn", father William replied to his son,
"I feared it might injure the brain;
But, now that I'm perfectly sure I have none.
Why, I do it again and again..."
С. Я. Маршак так передает кэрролловскую пародию:
- Папа Вильям, - сказал любопытный малыш,
Голова твоя белого цвета.
Между тем ты всегда вверх ногами стоишь.
Как ты, думаешь, правильно это?
- В ранней юности, - старец промолвил в ответ,
Я боялся раскинуть мозгами.
Но, узнав, что мозгов в голове моей нет,
Я спокойно стою вверх ногами...
Мы включили в текст сказки эти стихи Маршака, решив создать для них "фон", необходимый для того, чтобы читатель воспринял их пародийную сущность. Д. Орловская написала для этого перевод "исходных" стихов Саути. Переведя на русский язык "оригинал", она "подогнала" его под классическую пародию С. Я. Маршака. Парадоксальный случай - вполне в духе кэрролловских нонсенсов...
- Папа Вильям, - сказал любознательный сын,
Голова твоя вся поседела.
Но здоров ты и крепок, дожив до седин.
Как ты думаешь, в чем же тут дело?
- В ранней юности, - старец промолвил в ответ.
Знал я: наша весна быстротечна.
И берег я здоровье с младенческих лет,
Не растрачивал силы беспечно...
Приобретя "оригинал", "Папа Вильям" Маршака глубже обозначил светотени, стал рельефнее и смешнее. А главное, в нем зазвучал иронический, пародийный смех, столь важный для его правильного восприятия. В болгарском издании "Алисы" оригинал Саути был с небольшой подгонкой включен прямо в текст. Стихотворение Саути с наслаждением читает Синяя Гусеница - Алиса же с недоумением вторит ей пародийным "не тем" стихом. Как закономерный итог воспринимается в этом случае последующий диалог.
"- Все неверно, - сказала Гусеница.
- Да, не _совсем_ верно, - робко согласилась Алиса. - Некоторые слова не те.
- Все не так, от самого начала до самого конца, - строго проговорила Гусеница".
В настоящем томе мы сохранили пародируемый "оригинал", перенеся его, однако, в комментарий.
Чтобы передать богатейший пародийный "фон" сказки Кэрролла, О. А. Седакова, принявшая участие в подготовке настоящего издания, написала "исходные" русские тексты для пародируемых Кэрроллом оригиналов. Задача необычайно трудная, особенно и потому, что нередко, помимо всего прочего, приходилось принимать во внимание уже существующие пародийные русские тексты.
Помимо пародий, перед поэтом-переводчиком "Алисы" встают и другие трудности. В конце книги, посвященной странствиям Алисы по Зазеркалью, есть стихотворная загадка, которую задает Алисе Белая Королева. В ней говорится о таинственной "рыбке", которую почему-то невозможно вынуть изпод крышки блюда, на котором она лежит.
"First, the fish must be caught".
That is easy: a baby, I think, could have caught it.
"Next, the fish must be bought".
That is easy: a pe
"Now cook me the fish!"
That is easy, and will not take more than a minute.
"Let it lie in a dish!"
That is easy, because it already is in it.
"Bring it here! Let me sup!"
It is easy to set such a dish on the table,
"Take the dish-cover up!"
Ah, that is so hard that I fear I'm unable!
For it holds it like glue
Holds the lid to the dish, while it lies in the middle:
Which is easiest to do
U_n-d_i_s_h-c_o_v_e_r the fish, or d_i_s_h_с_o_v_e_r the riddle?
(Разрядка наша. - Н. Д.)
Долгое время комментаторы и толкователи Кэрролла полагали, что это стихотворение - лукавая загадка без ответа, построенная на игре слов, наподобие той, которую задают Алисе "дипломированные" безумцы в главе о Безумном чаепитии.
По этому же пути пошла поначалу и Д. Орловская. Сохранился первый вариант ее перевода этой загадки:
Изловить судака
Очень просто. Любой это может.
Отварить судака
Очень просто. Кухарка поможет.
И в судок положить судака
Очень просто. Чего тут такого?
Положи, посоли да поперчи
В дело готово.
"Принеси судака!"
Это просто. Под силу и детям.
"Вынь его из судка!"
Ах, боюсь, мне не справиться с этим!
Что же проще - подумай слегка
И реши мне задачу
Вынимать с_у_д_а_к_а из с_у_д_к_а
Или просто с_у_д_а_ч_и_т_ь?
(Разрядка наша. - Н. Д.)
Стихотворение получилось непонятное и смешное: русские _судак, судок, судачить_ хорошо вторят английским un-dish-cover и dishcover. Д. Орловская весьма точно передает все построение кэрролловской загадки и лукавый каламбурный вопрос. В этом виде мы и предполагали включить это стихотворение в болгарское издание. Однако, когда работа над книгой была практически закончена, мы узнали, что некий Питер Саклинг из Нью-Йорка предложил в 1960 г. отгадку этого стихотворения. По его мнению, таинственная рыбка, лежащая на блюде под крышкой, есть не что иное, как устрица! Трудно сказать, что именно имел в виду Кэрролл, когда писал это стихотворение. Вполне возможно, что, в отличие от загадки про ворона и конторку, он просто утаил ответ на эту загадку от своих почитателей. Это было бы вполне в его духе!