Страница 23 из 91
А может, ее владельцем не были ни тот ни другой. Теперь ведь вообще никогда ничего не знаешь. Не знаешь ничего ни о ком. И это хорошо. Вилфред не прочь немного потрудиться, чтобы выручить ближнего. Он готов поставить лодку там, где они просят, готов найти еще более укромное место. Пока он возился со швартовами, Селина вернулась с сумкой и одеждой. И стояла молча, не удивляясь тому, что лодка вдруг сразу изменила облик - стала подозрительной. Так и подобало дочери эпохи, когда не задают вопросов: почему, откуда и зачем...
Весело насвистывая, Вилфред помог ей забраться в лодку. От этой лодки они оба получают удовольствие - и точка. Включенный мотор негромко затарахтел, Селина ни о чем не спрашивала.
Она не спрашивала, его ли это дом, в котором они только что побывали, и кому принадлежат другие дачи, поблескивающие окнами в лучах заката. Но когда они обогнули мыс и он медленно повел лодку вдоль противоположного берега по зеленеющей воде, она увидела хижину фру Фрисаксен - хижина была обращена к ним своей серой стеной.
- Кто здесь живет? - спросила она.
Он вздрогнул.
- С чего ты вдруг?
- Да так...
Неужто между людьми проходит какой-то таинственный ток, даже когда один из них умер? Или это простонародное начало породнило их, и Селина почувствовала свою связь с умершей, хотя со всем остальным, что находилось вокруг, она связи не чувствовала - это был другой, не ее мир.
- Тут жила одна особа, одна женщина. Она умерла.
- Давно?
- Шесть лет назад.
- Так давно, - только и сказала она. Но когда хижина уже осталась позади, она вдруг предложила: - А что, если сойти на берег и посмотреть дом?
- Уже поздно. И он наверняка заперт. Да и причал неудобный. - Вилфред громоздил отговорки, не связанные одна с другой. Каждая из них звучала лживо, они как бы не подкрепляли одна другую.
- Ясно, - тихо ответила она, как бы принимая их все разом.
Он медленным полукружием развернул лодку и снова направил ее в глубь фьорда.
- Они не сказали, когда надо поставить лодку на прикол? - спросил он. Она покачала головой. Он пришвартовался в маленькой бухте между двумя полуостровами. Солнце теперь быстро садилось. Между скалистыми холмами было сумрачно. Он взял ее за руку, и они стали карабкаться вверх по узкому ущелью. Но когда они выбрались на ровное место возле участка садовника, вечернее небо было еще высоким и синим. Над крышей не видно было дыма, из ворот не выбежала с лаем собачонка. Все кругом словно вымерло: и на летних дачах, и в домах тех, кто жил здесь постоянно, - детство ускользало от Вилфреда, не давало ему обрести почву под ногами.
Дверь в хижину фру Фрисаксен была не заперта. Старые сети висели на деревянном сучке, вбитом в стену. От очага, в котором белела старая зола, веяло стылым запахом тимьяна. Его сердце сжалось от страха и тоски. Он вошел в комнату, где стояли голые деревянные кровати - изъеденные крысами столбы казались кривыми. Здесь он когда-то провел двое суток между жизнью и смертью. Но не это воспоминание лишило его сил, тут было что-то иное какая-то иная нить прочно связывала его с самим духом этого дома.
Когда он вышел из комнаты, очень бледный - он это почувствовал сам, то встретил взгляд поджидавшей его Селины. Они вдвоем двинулись к выходу. У дверей, как в прежние времена, висела фотография Биргера в Опорто.
- А я знаю его, - сказала она.
- Его? - Он не мог удержаться от улыбки, услышав эту равнодушную фразу, это бессмысленное утверждение.
- Он служил у Роберта, торговал с тележки сосисками.
Нелепая фраза повисла в спертом воздухе. Одна нелепость нелепее другой. А что, если он скажет ей: "Этот Биргер много лет назад утонул в далеких краях, это сын моего отца от фру Фрисаксен, да-да, сводный брат твоего друга Вилфреда Сагена"? Почему бы нет? Ему тоже ничего не стоит наговорить кучу бессмыслиц, вся беда в том, что это правда.
- Роберт... тележка... сосиски, - вместо этого произнес он. Они вышли. Теперь тьма стала опускаться и на равнину, но здесь она была похожа на темно-синий полог, протянувшийся от скал к равнине, где солнце задержалось надолго, и не было здесь пугающих теней, как в крутом ущелье.
- А ты не знал, что у Роберта тележка, чтобы развозить сосиски? спросила она. - И не одна. "Подспорье в старости", - передразнила она голос Роберта.
Он схватил ее за руку, посмотрел ей прямо в глаза.
- Это правда?
- А чего тут такого? - спросила она, легко высвобождаясь от него, но он снова впился в ее руку.
- Говори, это правда?
- Не щиплись!
Если многогранный Роберт и вправду заворачивает самыми разнообразными и неожиданными делами, почему бы не поверить и в то, что есть на свете человек по имени Биргер и человек этот, сводный брат Вилфреда, бродит по жизни теми же путями, что и он сам, или где-то совсем рядом. Вилфред почувствовал нечто вроде зависти к этим людям, к людям, которые невозмутимо следуют извилистыми путями судьбы. Такова участь безответственных - они не пытаются переоценивать ценности и ни из чего не извлекают выводов, они спокойно минуют перекрестки судьбы, где им не приходится делать выбора. Они лишь констатируют то, что видят, и как ни в чем не бывало продолжают свой путь.
- У Роберта есть еще что-то вроде загородного отеля, - сказала Селина. - Маленькая гостиница, только, кажется, она не действует...
Совершенно верно, Роберт часто говорил об этой гостинице. Раза два он даже предлагал поехать туда всей компанией, чтобы отдохнуть, как он выражался. Отдохнуть - было заветной мечтой Роберта. Всем его затеям не хватало лишь какого-нибудь пустяка, чтобы осуществиться.
- А ты знаешь, что он всегда носит в кармане книгу, которая называется "Пан"?
Вилфред знал. Они с Робертом устраивали маленькие поединки состязались в цитировании Гамсуна. Они называли его Поэт.
- А ты знаешь, что ее написал Гамсун? - спросил он в свою очередь.
- А как же, у тебя в мастерской полно его книг.
Стало быть, она заметила, она знала. Бесенок толкнул его под руку.
- Хочешь почитать?
- Нет.
Но бесенок продолжал его подзуживать.
- Стало быть, ты утверждаешь, будто видела парня, фотография которого висит на стене? Может, ты и говорила с ним?