Спасительный сосуд

Образы, настроение, даже чувства менялись одни за другими. Федя совершенно потерялся во времени. Сколько он занимался? День, два, а может быть, всего несколько минут? Если эти существа так хитро умели управлять временем, то кто знает, сколько времени и на что тратил Федя. Повторяя вновь и вновь простые комбинации запахов, мальчик чувствовал, что его мозги начинали уставать. Ошибок становилось все больше, а речь замедлялась все сильнее и сильнее. Когда Федя почувствовал, что сил уже совсем не осталось, тьма и тишина снова обрушились на него. Некоторое время ничего не происходило, но вот в голове появились еле-еле слышные голоса переговаривавшихся Караганиса и Плетьмикоса. Федя плохо разбирал слова, да и видел он их вначале довольно плохо. Но постепенно слух и зрение возвращались.

– Не пытайся пока что говорить, – сразу же обратился к Феде Караганис, как только последнюю трубку сняли с головы мальчика. – Нужно некоторое время и большое количество занятий, чтобы ты все понял, заучил и приспособился. Как я понимаю, тебе скоро обратно на Землю. Если я правильно заметил, ты повредил себе ногу. Во всяком случае, она у тебя явно болит. – Это был не вопрос, а утверждение. – На-ка подыши.

Старик вытащил откуда-то сзади небольшой непрозрачный пузырек. Открыв его прямо перед Фединой головой, Караганис подержал пузырек некоторое время, давая Феде вдохнуть этого снадобья как можно больше. Новый запах был едва уловим, так что даже нельзя было понять, приятный он или не очень. – Теперь должно быть все в порядке. Скоро увидимся.

Федя успел заметить, как Плетьмикос слегка махнул щупальцем, как бы на прощание, и провалился в сон.

Глава 6

Мама-будильник зашла в комнату и что-то сказала. Что именно, Федя не расслышал, однако понял, что это как-то связано со вставанием. С трудом повернувшись к ней лицом, он открыл глаза. Мама продолжала что-то говорить, но смысл ее слов всё никак не доходил до полусонного Феди. Что-либо сказать у него тоже не получалось. «Неужели они испортили мой голосовой и понимательный аппарат?» – ужаснулся он. В голове мелькали образы, но они никак не складывались в слова. Мальчик резко сел в кровати и вновь попытался сказать хоть что-нибудь. Мамина речь превратилась в какой-то невнятный гул. Ни одного членораздельного слова, да даже знакомого звука различить было невозможно. У Феди по спине пробежал холодок. Что, если он совсем разучится понимать и говорить с людьми? Что тогда делать? Он схватился за голову и взъерошил волосы.

Мама подошла и прикоснулась ладонью к его лбу.

– Голова болит?

От радости, что он услышал знакомые слова на человеческом языке, Федя чуть не дернулся, еле сдержавшись.

– Нет, нет. – Голос снова вернулся к нему. – Просто сон какой-то непонятный приснился, никак я от него отойти не мог.

Мама отняла руку от его головы. Федя сначала испугался, что опять перестанет ее понимать, но его опасения тут же развеялись.

– Тогда смой этот сон холодной водой и иди завтракать. Всё уже на столе. – Мама вышла из комнаты.

Федя еще пару минут сидел на кровати, тупо глядя прямо перед собой. В голову лезли всякие нехорошие мысли, но они были в таком количестве, что сразу перемешивались, и ничего путного от этого не происходило.

– «Ладно, потом разберемся».

Соскочив с кровати и схватив штаны, Федя начал прыгать на одной ноге, пытаясь второй попасть в штанину. Только когда штаны уже были надеты, он сообразил, что перед этим прыгал на больной ноге, но ничего не почувствовал! Не дойдя до ванной, Федя резко остановился и принялся разглядывать «больную» ногу. Ни синяка, ни царапинки. Нога работала великолепно.

– А ты разве забыл, что все еще должен хромать? – поинтересовалась мама, увидев, как резво Федя вбежал на кухню.

– Я сам ничего не понимаю! – развел руки Федя. – Вот честное слово, вчера у меня нога нещадно болела, а теперь вот… – Он подпрыгнул. – Видишь! Совсем не болит! Все прошло! – Только сейчас он сообразил, что мама-то саму рану не видела, только забинтованную ногу, поэтому что она могла подумать, можно было только догадываться.

– Ну-ну, может, у тебя, как у Карлсона, всё проходит после поедания баночки варенья? – Она усмехнулась.

– Нет, нет, точно болела! Можешь у медсестры спросить, она мне вчера ногу заматывала! – Федя чуть не возмутился таким несправедливым мыслям относительно своей персоны, но тут же спохватился: а как бы он сам себя воспринимал в такой ситуации?

Спорить дальше они не стали. Что в конечном итоге подумала мама, Федя так и не узнал, она просто махнула рукой и повернулась к плите, где на сковородке дожаривались последние гренки с сыром. Федя с аппетитом набросился на большую горку жареного хлеба и, радостно уминая его за обе щеки, постарался перевести тему разговора на что-то более интересное и приятное. В голову пришли только «дозоры» Лукьяненко, но мама как-то без энтузиазма отнеслась к его рассказам о приключениях магов в нашем мире, так что Федя продержался недолго, в конце концов замолчав и продолжив завтракать в тишине. Точнее, под мерное бормотание телевизора, сообщавшего последние новости.

Федя слушал о происходящем в мире и удивлялся: в одной стране студенты бастуют, в другой люди устраивают борьбу за власть, цены снова поднимаются на некоторые продукты, и ведь всё это такие мелочи относительно того, что теперь знает он. Все эти дрязги, мелочные протесты, непонятные правительственные решения всё это может скоро закончиться. Люди просто перестанут существовать, и проблемы уйдут сами собой. Только будет ли от этого кому-то легче? На фоне всеобщего уничтожения мысли о подтоплении парочки деревень выглядели как новость об отрывании одной лапки у маленькой саранчи при многомиллионном их нашествии.

Федя с грустью думал, что ему еще надо тащиться в школу. Здесь такое назревает: язык учить надо, с инопланетянами общаться, принимать какие-то решения, искать тех, кто сумеет всё исправить, а тут… Федя погрустнел.

– И все-таки что-то с тобой не так, – прокомментировала мама его вид. – Надеюсь, если будет что-то серьезное, ты мне расскажешь?

Федя кивнул. Что может быть серьезнее, чем сложившаяся ситуация? Однако как объяснить это маме и не отправиться в сумасшедший дом после этого, Федя не знал. Поэтому решил, что рассказывать кому-либо о своих приключениях он будет только в том случае, если у него будут прямые и неопровержимые доказательства. На данный момент, кроме обычной пластиковой бутылки да неожиданно выздоровевшей ноги, у него ничего не было. Бутылкой ничего не докажешь, а вот ногой… Это надо будет проверить на Лешке. Если он поверит, то и до остальных можно будет достучаться, а если нет…

– Здорово, Федун! – Смачный шлепок по спине вывел Федю из задумчивости. – Опять ты ничего по сторонам не замечаешь. Я к тебе подобрался, так ты даже ухом не повел! – Лешка радостно рассмеялся.

– Ага, здорово у тебя получилось, – кивнул Федя и пожал протянутую руку.

– Как твоя нога? – осведомился Лешка и принялся что-то неумело насвистывать.

– А ты разве не видишь? – спросил Федя, старательно делая вид, что все идет как обычно.

– Вот в том-то и дело, что не вижу.

– Ага, я сам удивился. Представляешь, приснилось мне сегодня, что я попал к инопланетянам, которые только с помощью запахов общаться могут. Они мне дали что-то понюхать – и хоп, я здоров! – Федя внимательно следил за реакцией друга.

– А, ну, если инопланетяне помогли, тогда все понятно, – рассмеялся Лешка. – Мне бы такие сны снились, вот классно бы было. Представляешь, надо выучить урок, снятся инопланетяне и по-быстрому тебя всему научают, или повредился чем-то сильно, ногу сломал, зуб выбил, а инопланетяне тебя раз во сне – и починили! Эх, красота бы была, а не жизнь!

Федя никак не мог определить, насколько серьезно или, наоборот, легкомысленно его друг воспринял такое объяснение. В целом, скорее всего, совершенно легкомысленно, что и естественно. Он попробовал поставить себя на место Лешки и понял, что отреагировал бы примерно так же. О какой серьезности тут может идти речь?