Страница 20 из 29
В зале повисла тишина. Тягостное молчание длилось несколько секунд. Но Клюфт успел услышать, как тикают на его руке часы. Скрипнул стул. Тяжелый вздох. И опять тишина.
– Ну, товарищ Митрофанов! Что-то вы разошлись, как холодный самовар! Все от себя да от себя! – прозвучал примирительный баритон майора.
Энкавэдэшник хмыкнул и покосился на Пончикову. Та испуганно хлопала ресницами.
– Пусть товарищ Клюфт сам скажет, пусть пояснит, как такое произошло? Ведь за этим его сюда и пригласили, как я понял? – уже сурово сказал майор.
Пончикова закивала головой и выдавила из себя:
– Да, да, конечно! – подскочив, она властно заорала: – Клюфт, вам слово! Встаньте и поясните нам всем, что это такое? Почему вы весь коллектив вот так позорите? Более того, так глумитесь? Ведь не каждый знает эту проклятую библию! Хорошо вон Митрофанов у нас бдительный, а то может, и дальше бы цитировали эти гадкие фразы? Как эта троцкистка и шпионка Самойлова умудрилась вас так облапошить?
Павел понял, что отсидеться ему никто не даст. Он собрал всю свою волю в кулак, встал и почувствовал, словно кто-то неведомый и невидимый вдохнул в него энергию! А вместе с ней смелость и решительность. Клюфт презрительно посмотрел на Митрофанова. Тот не выдержал взгляда и отвернулся. Павел кивнул головой и громко сказал:
– Ерунда! Ложь! Все это ерунда и ложь! Никто мне ничего не говорил! Никто! И Самойлова тут ни при чем! Она меня не облапошивала! Никогда! Более того, я верю, что с Ольгой Петровной случилось недоразумение! И, кстати, насчет библии! Мне даже удивительно, что гражданин Митрофанов так досконально ее знает! И уж, не ему ли Самойлова ее и цитировала?
В зале вновь зашумели. Люди возмущенно галдели. Послышались выкрики:
– Да! Дима! А как действительно ты узнал, что это библия? Ты что по ночам ее читаешь? Так точно знать еще уметь надо!
– И строчки выучил!
– И номера страниц!
– Нет, тут что-то не так!
– Может, Митрофанов врет?
– Может, и впрямь все свалить на Клюфта хочет?
Раздался вопль Пончиковой. Комсорг, вскочила над столом, словно колдун над жертвой:
– Нет, товарищи! Митрофанов прав! И он про библию сказал правду! Правду, товарищи! И все это верно! Это могу и я подтвердить!
Но зал гудел и не хотел слушать Пончикову. Люди возмущенно кричали ей:
– А где он взял эту самую библию?
– Там же найти надо эти слова?
– Кто ему дал?
Пончикова заорала так, что показалось – в зале даже задрожали стекла на окнах. Истеричный крик обезумевшей бабы заставил всех замолчать:
– Это я дала ему библию! Я! Он попросил, и я дала! У нас в отделе корректоров есть многие книги, которые не рекомендованы для чтения простому читателю. Есть и библия. Но она есть для того, чтобы предупреждать вот такие эксцессы! И если бы не бдительность Митрофанова, мы бы, кстати, так и не узнали, что Клюфт цитировал библию!
Присутствующие смотрели на Пончикову, но больше ничего спрашивать не решались. Павел медленно сел. Но Вера Сергеевна увидела это и рявкнула:
– Вы, гражданин Клюфт, зря вот так присаживаетесь. Выйдите сюда в центр зала и поясните нам всем, как же так? Почему вы Самойлову слушали?
Павел вскочил и практически выбежал к трибуне. Митрофанов испугался. Он попятился. Димке показалось, что Клюфт бежит к нему, чтобы садануть ему в лоб! Чтобы повалить на землю и придушить! Митрофанов зажмурил глаза, съежился и присел. Но Павел до него не добежал. Он остановился в метре от Димки. Клюфт обернулся и, гневно взглянув на стол, за которым сидел президиум, крикнул:
– Никто мне ничего не говорил! Это я заявляю как комсомолец! Никто! Могу поклясться! И я не знал, что эти строки из библии! Не знал! Я просто написал! Написал из своего ума! Вот так просто! И Самойлова, еще раз говорю вам, тут ни при чем! Она никогда не заводила речь о библии и вообще, о религии!
В зале вновь повисла тишина. Затем кто-то громко спросил:
– А почему тогда, как утверждает Митрофанов, слова так близки к тексту этой самой библии? Это словно цитата получается? Ты что, Паша, библию на память знаешь?
Пончикова подхватила эту идею:
– Да, выходит, Клюфт, вы на память знаете библию? И выходит, вы намеренно вставляете цитаты из этой книжонки в свои статьи? Это же идеологической диверсией попахивает! Как вы это объясните?
Павел тяжело вздохнул. Он уже открыл рот и хотел рассказать всем о «загадочном ночном госте». Об Иоиле! О его словах! Что этот странный богослов и сказал ему эту цитату из библии! И что Павел сам ни при чем, он просто послушал и поддался убеждениям странного человека! Но в последний момент Павел представил себе реакцию коллег, а главное членов президиума! Этого человека в оливковом кителе с красными петлицами! Как они отреагируют? Павел пустил в дом «какого-то богослова». Рассуждал с ним на «такие темы» и главное, он писал в присутствии это человека статью и слушал его подсказки! Да и где этот богослов? Кто поверит, что он вообще был!
Павел набрал воздух в легкие и тихо вымолвил:
– Я же пояснял, мне эти слова пришли на память, я просто их написал. Никого и ничего не имея в виду. Вернее, имея в виду. Имея в виду наказание для врагов-вредителей, и главное, я хотел заставить читателя задуматься о том, почему мы сами будем потворствовать существованию этих вредителей среди нас. Вот и все. Никакого религиозного умысла я не имел! То, что такие слова есть и в библии, я считаю полным совпадением. И все. Полным совпадением моих мыслей со словами из этой книги. Как это объяснить, я не знаю…
Пончикова ухмыльнулась и противно взвизгнула:
– Может, вы еще себя святым назовете?! У вас, как мы видим, и мысли со Святым писанием совпадают? А? Нам еще только святого в газете не хватает!
В зале раздался смех. Хохотал и энкавэдэшник за спиной. Майор смеялся долго. Павел обернулся и увидел, что офицер даже вытирает глаза носовым платком. Пончикова ржала как обезумевшая лошадь. Не смеялись лишь Смирнов и Абрикосов. Старик-партиец сочувствующе смотрел на Клюфта, а главный редактор печально качал головой и вздыхал. Павел разозлился. Он презрительно сказал в сторону Пончиковой:
– А вы, я вижу, Вера Сергеевна, библию-то почитываете! Раз так точно нашли эту цитату! Нашли и обрадовались. Нет бы сказать, главному редактору как корректор, что это печатать нельзя, а вы промолчали! И сейчас вот издеваетесь надо мной! Над товарищем Смирновым. Над всем коллективом! Научили этого недотепу, – Клюфт указал рукой на Митрофанова, – говорить, что выгодно вам, и радуетесь. Даже на собрание меня сюда заманили, ничего не пояснив!
– Что? Замолчите! Замолчите, Клюфт! – визжала Вера Сергеевна.
Пончикова с пеной на губах выскочила из-за стола и, подбежав к Павлу, встала рядом, упершись руками в бока. Она смотрела в зал и кричала:
– Не слушайте его! Он пытается очернить всех! Он пытается уйти от ответственности, не желая признать свои ошибки!
Коллеги испуганно молчали. Они изумленно наблюдали за этой «странной пьесой», трагедией-фарсом, разыгравшейся в актовом зале. И тут инициативу вновь проявил майор. Энкавэдэшник хрипловатым голосом сказал:
– Ну, Вера Сергеевна! Вешать эпитеты раньше времени, конечно, не надо. Товарищ Клюфт ошибся. Товарищ Клюфт признает свои ошибки. Ну, выскочила эта цитата! Ну и что? Разве там написано, что это цитата из библии? Нет! Вот и будем считать, что товарищ Клюфт со всей пролетарской ответственностью написал это о врагах, о вредителях. И, по моему мнению, эти слова подходят. И тут нет ничего страшного!
Пончикова тяжело дышала и смотрела на Клюфта. Павел выдержал ее тяжелый взгляд:
– Я никаких ошибок признавать не собираюсь! Потому как я их не совершал! Статью я писал от чистого сердца и никаких скрытых намеков не делал! И все обвинения в мой адрес считаю ложью! Ложью и провокацией! А сейчас я прошу разрешить мне покинуть это собрание! Потому как я не являюсь руководителем отдела, и вообще ни каким бы, то – ни было руководителем!