Записки о Терпелове

В Свято-Дмитриевском монастыре в Ростове Великом строгий настоятель отец Евстафий Евдокимов не принял валеркину исповедь и отказал ему в благословении, он увидел в нем зверя…

Одним словом, все попытки как-то успокоить совесть с помощью батюшек и молитв заканчивались у Валерки полным фиаско. Он не мог выносить святости, и по нему можно было судить, какой храм и какая у него сила. Так, из Сретенского храма он убежал сломя голову, даже не смог переступить порога и войти внутрь. В церкви Михаила Архангела в том же Ярославле, где он венчался со своей женой, он едва не рухнул в обморок, и только холодная вода привела его в чувство. К церкви Дмитрия Солунского на Мукомольном переулке он не смог и подойти, а покружил немного вокруг, посидел на скамеечке, почувствовал дурноту и ушел, ковыляя и придерживаясь всех стен. А возле церкви на Туговой горе, которая славится своим древним кладбищем и невероятной историей былых сражений, Валерка вообще упал в глубокий и продолжительный обморок, очнулся же только вечером и сильно испугался. Упал он на могилы и со всех сторон его окружили деревянные и каменные кресты, их вид довел Валерку до исступления, так что он вскочил и побежал сломя голову, чуть ли не через весь город, до своей общаги.

В народе про таких, как этот Валерка, говорят – пропащая душа и отчитывают в Сергиевой лавре, в Загорске, но в том-то и беда, что возиться с ним было некому. Родственники его боялись и презирали, и радовались, когда он не приезжал к ним в Нижний Новгород. А мать хоть и переживала за него, но приезжать к нему в Ярославль из своего Нижнего, не приезжала, так как знала, что психический сыночек может и на порог ее не пустить…

* * *

Валерка боялся жены и алиментов. Он все время обдумывал, как бы ему уйти от этой напасти.

Жену он избил и выкинул бесцеремонно за двери своей комнаты вместе с двухгодовалым сыном. Менты явились на скандал, посмотрели паспорта, заявили избитой женщине, что она тут не прописана и спросили, хватит ли ей полчаса, чтобы собрать вещи и уйти, куда глаза глядят. Ей ничего не оставалось, как согласно кивнуть, сдерживая слезы.

Менты забрали Валерку в отделение. А жена переехала в подвал соседнего дома, ехать ей больше было некуда.

Месяц она провела с сыном в подвале, пока не нашла съемное жилье. Спала с сыном на двух стульях, которые дали «сердобольные» соседи по общежитию. Она написала, конечно же, заявление на Терпелова, но наглый и надменный мент ей заметил, что вот, если бы муж убил ее, вот тогда бы они завели уголовное дело, а так… и он многозначительно покачал головой, намекая на беспредел российской действительности, где редко торжествует справедливость.

Жена переселилась. Она и до того постоянно работала, Валерка приносил на хозяйственные нужды только сто рублей в месяц, остальное пропивал. Так что невелика была потеря.

Конечно, она вынашивала планы мести и до поры, до времени все откладывала, на руках у нее был ребенок, если бы не это обстоятельство, Валерка давно лежал бы в могиле. Он знал это и постоянно дрожал от страха. Жена была из горячих, абсолютизированных натур и страшно гневалась на него за его обман. Во время брачного периода он пускал ей пыль в глаза, стараясь казаться не тем, кем являлся на самом деле. Шизофреникам это почти всегда не трудно сделать. Впрочем, он очень боялся расплаты, боялся, что она воткнет ему в спину нож и постоянно твердил об этом всем вокруг, все ждал и пытался понять, что она выкинет.

Но выкинул он сам. Как-то через месяц после изгнания жены с ребенком на улицу, он ехал в троллейбусе и пил из горла пиво. Неожиданно к нему повернулась женщина, и Валерка замер, она была, как две капли воды похожа на его жену. Но, оказалось, просто похожа. Познакомились. Женщина пила и была благодарна, когда Валерка и ей купил пива. Сразу же согласилась, пошла с ним в общагу. Здесь, уже после постельных дел Валерка принялся врать, описывая «ужасы» своей семейной жизни. Она слушала, охотно кивая. У нее был недалекий ум, восемь классов образования, тюрьма для несовершеннолетних, потом колония строгого режима и прочие «подвиги».

Совместно они выработали план…

Через полтора месяца после избиения и изгнания, жена Терпелова с удивлением узнала, что, оказывается виновата в ряде грабежей, череде мошеннических сделок и прочих «радостях» уголовного мира.

А встретившиеся случайно бывшие соседи по общежитию непонимающе оглядывали ее и ее двухлетнего сына. По их словам выходило, что она живет с Валеркой в комнате, но в коридоре и на кухне никого не признает, ни с кем не здоровается. А сына она вообще, оказывается, к матери Терпелова отправила в Нижний, так говорит Валерка. Недоумению людей не было предела. Все вместе они пришли в общагу, вместе толкнули не запертую дверь, вместе увидели за столом двоих заговорщиков. Жена застыла на пороге и, глядя на своего двойника, как будто только впервые поняла, что Терпелов неизлечимо болен. Так у нее еще были надежды на временное помутнение его рассудка тесно связанное с алкоголизмом, она еще надеялась, что он одумается, впрочем, как вечно все жены пьяниц надеются на исправление мужа… Ну, а потом, были ментовские разборки, которые привели Терпелова на скамью подсудимых, но его новая женщина так похожая на жену куда-то исчезла, таким образом, дав суду повод осудить Валерку только условно, о психушке, конечно же, никто из власть имущих даже не заикнулся… Потом, спустя десять лет после произошедших событий Валерка проговорился собутыльникам, что Маринка, так звали ту женщину, случайно упала с лестницы и покатилась вниз, в воду Которосли, а потом утонула, что, дескать, он помочь ничем не успел, все так быстро случилось. И говорил, кивая с горестным видом, что произошло это все на Толбухинском мосту, одно только упуская из вида, что лестница упирается в тротуар, потом в дорогу, потом в пустошь и только после, обрывается в воду реки. Собутыльники, однако, мигом сообразили это и не сводя протрезвевших со страху глаз с Терпелова поднялись и все разом испарились из его комнаты, по сути, он признался в убийстве…

* * *

Валерка похоронил свою сожительницу Наташку. Девушка двадцати шести лет была маленького ростика, вся в татуировках, кривобокая, косенькая, в общем, как говорят в народе, убогенькая. Подобрал ее Валерка на улице. Ничего, что на ту пору жизни самому Валерке уже исполнилось сорок пять лет. Иные пары с огромной разницей в возрасте живут гораздо лучше тех же сверстников, ценя каждый миг супружеской жизни, перенеся в прошлых браках много бед и лишений. Но к Валерке все это не относилось. Он разницу в возрасте не ценил и воспринимал очередную женщину в своей жизни только, как кухарку, прачку, подстилку в постели…

Была она бывшей детдомовкой, успела посидеть в тюрьме, выйти, стать бомжихой, в общем, прошла намеченной нашим «славным» правительством для многих детдомовцев, дорогой. Встретила Валерку, вытерпела с ним четыре года жизни, убегала от него неоднократно, потому что лучше сдохнуть на свободе, чем в четырех стенах с сумасшедшим. Но не убежала, а все кашляла и кашляла, и наконец, умерла от туберкулеза легких.

Валерка ее схоронил и сошел с ума окончательно.

В комнате своей он поставил на книжную полку ее портретик. Каждый вечер зажигал свечку, наливал стопочку боярышника, а за портретик укладывал по сигаретке. Таким образом, если приходила, какая пьянь к нему в комнату и просила закурить, он указывал на портрет Наташки и требовал, чтобы пришедший просил у нее сигаретку. Пришедшему ничего не оставалось, как только изобразить комедию просьбы к Наташке. Мало того, являясь с работы, Валерка включал на полную мощь колонки и на всю общагу звучала песня про Наташку и про мурашки. Если не дай Бог, кто-нибудь просился остаться на ночь, Валерка милостиво разрешал, если разрешит Наташка и пришедший должен был кланяться портрету и просить разрешения, а потом делать вид, что, дескать, она разрешила…