Страница 52 из 117
— Ты хочешь, чтобы мы это выпили? — издалека закричал парашютист. — Я тебе сейчас глаз на жопу натяну, «мушиный истребитель». — Он грозно сжал кулак размером с голову несчастного старшего лейтенанта и подходя к нему вплотную.
— Да вы что, ребята? Я только выполняю приказ начмеда. Офицеры это могут делать добровольно. Проходите, — затравленно произнес Серега. Он отступил в сторону. Видимо это была не первая подобная реакция.
— Много споил? — участливо спросил Невский.
— Никто не стал пробовать. Что я подполковнику скажу, Шура? — обиженно спросил эпидемиолог.
— Скажи правду! Пошли его к черту! Перестань перед ним лебезить! Стань, наконец, человеком! — Как гвозди в крышку ящика вгонял Невский свои фразы.
— Что значит, стань человеком?! Тебе хорошо говорить: у тебя начальник Зыков и Семенчук, а я напрямую ему подчиняюсь. Подгадит мне под замену.
— Я научу тебя, как стать человеком. Послушай притчу: старая муха 2 часа билась головой о стекло, хотя рядом было открытое окно. Это наблюдала молодая муха. Когда старая все-таки выползла еле живая в открытое окно, молодая спросила, зачем все это делалось. Прозвучал ответ: «Только если биться головой о стекло, можно стать настоящим человеком!» Подумай об этом на досуге…
— И к чему это ты рассказал? При чем здесь мухи? Праведник выискался. — Сердито буркнул Сергей, отворачиваясь.
Невский молча вошел в столовую.
Вечером Невский вновь «отбывал свою повинность» у входа в 3-й ангар. Впрочем, все прошло очень спокойно: уже не было такого количества «наблюдателей», только медики несли свою «вахту». Невский стал боком к входным дверям, всем своим видом изображая «нейтралитет». Раздатчики, зачерпнув на донышке розовый раствор, подавали очередному солдату, тот для вида набирал в рот, а потом тихонько выплевывал на землю. Колонна голодных людей быстро уменьшалась у входа. Все были довольны. Начмед бригады прохаживался неподалеку. «Будет жаловаться своему земляку», — равнодушно подумал Невский. Через полчаса он уже спокойно шагал в свою комнату. Следующее дежурство состоится только через 5 дней. Оно прошло также спокойно.
Повседневная работа захватила Невского, он уже стал забывать первый «кошмар» у ангаров. Приехал новый хирург вместо старшего ординатора Николая Сергеева. На прощание устроили проводы и «вливание» в коллектив новичка. Все разговоры вращались вокруг раздачи марганцовки (почти все уже не по разу побывали в этой роли), новичок смотрел на всех ничего не понимающими глазами, он еще не осознал, что теперь его ждет совершенно иная, интересная жизнь. Утром Николай улетел, его провожали до аэропорта все свободные медики. Обнявшись на прощание с Невским, он обещал сразу сообщить свой новый адрес службы. Теперь Сергееву предстояло привыкать уже к мирной жизни.
По прибытию в бригаду всех ждала новость «по Гоголю»: к нам едет ревизор! Завтра из Москвы прилетает комиссия во главе с Первым Заместителем Министра Обороны СССР, его сопровождает «свита» в 98 генералов и высших офицеров. Будут среди них и медицинское начальство. Все это срывающимся, перепуганным голосом сообщил начмед бригады, собрав всех медиков на очередное совещание. Он бегал по ординаторской, заламывая руки и призывая всех добросовестно выполнять свои обязанности. Затем выразил недовольство плохим контролем за выдачей марганцовки.
— Прошло больше недели с начала эксперимента, а число инфекционных больных не уменьшается, — посетовал подполковник. — Я готовлю докладную в Ташкент по результатам работы каждого. Кое-кто точно «слетит» с должности за халатность во время проведения важного государственного эксперимента! — Он обвел взглядом всех собравшихся. Эпидемиолог даже втянул голову в плечи.
— Разрешите! — поднялся терапевт Бурбанюк. — Я уже докладывал вам о появлении новых больных с острыми гастритами. За эти дни у нас в отделении их набралось более 10, но это только начало. Надо срочно прекратить выдачу марганцовки! О необычной «эпидемии» гастрита у нас в бригаде заинтересовались и в Кандагарском госпитале.
Такие случаи действительно приобретали уже угрожающий масштаб. На своем вчерашнем приеме Невский лично беседовал с таким заболевшим — все признаки острого гастрита. Выяснилось, что боец все эти дни добросовестно выпивал при входе в столовую всю марганцовку, что подавалась ему. На изумленный вопрос Невского: зачем он делал это? Тот пояснил, что очень боится свалиться от инфекции, а раз медики участвовали в раздаче, то он подчинялся их воле. Даже других уговаривал… Возразить было нечего. Невский припомнил, как один из подобных солдат в его дежурство старательно выпил розовый раствор, потом всем своим лицом изображал напряженную борьбу с разумным рвотным рефлексом. И солдат победил. Сколько же было таких «победителей»?
— Нет, нет и еще раз нет, — прервал воспоминания Невского голос Каримова. — Продолжайте выдавать марганцовку! Это распоряжение вышестоящего командования, не вам его отменять. Я придумал, чем еще вы займетесь в дни работы комиссии из Москвы. Должны же вы показать, что боретесь с инфекциями в полную силу. — Он перевел дух, прошелся по ординаторской.
Офицеры с тревогой следили за ним: что еще удумал? Пока в этой голове не рождалось ничего стоящего.
— Итак, слушай мой боевой приказ (он так и сказал, полководец, хренов). Я уже составил график дежурств, позже ознакомитесь. На окраине нашего военного городка размещены общественные туалеты, я насчитал 6 таких длинных сооружений. Все врачи, мне безразлично, кто они по специальности, будут дежурить возле этих туалетов в светлое время суток. — Единый вздох изумления раздался в ординаторской. Не было даже слов…
— Ваша задача: выявлять всех поносящих, записывать их и назначать на прием к дежурному врачу, — продолжал излагать свою задумку начмед. Если увидите приближение проверяющих, то докладываете им результаты своего дежурства. Все поймут, что медицинская работа в бригаде налажена хорошо, — победно глянув на командира медроты, закончил Каримов.
После минутной паузы грянул дружный взрыв хохота. Подполковник явно растерялся от такой реакции. Он уселся на стул и терпеливо ждал, когда уляжется шум. Даже заинтересовавшаяся дежурная медсестра заглянула — все ли здесь в порядке. Семенчук махнул ей рукой, дверь закрылась.
— Но зачем это делать? — наконец произнес Семенчук. — У нас и так «поносящие», как вы их называете, не прячутся, регулярно приходят на прием десятками. А вот при брюшном тифе чаще бывает запор, так как мы таких будем выявлять?
— Это ведь только на дни проверки. Я уже с Ташкентом согласовал, получил добро. Полковник приказал ознакомить всех под роспись с моим распоряжением. Так что расписывайтесь, а не выполнение будет расцениваться, как саботаж в военное время.
— И че, расстреляете? — подал, не вставая с места, голос Жора Кравченко. Он уже принял «на грудь» и старательно изображал трезвого. Каримов даже не взглянул на него. Офицеры потянулись к столу, ставили свои подписи, садились на место. Говорить даже не хотелось. Вряд ли подполковник поймет весь идиотизм ситуации.
Офицеры расходились по своим комнатам мрачные, подавленные. Перед уходом из отделения Невский передал дежурной сестре об отмене плановой операции — собирались удалять доброкачественную опухоль у молоденького лейтенанта. Завтра хирург должен провести свое дежурство у общественного заведения типа «сортир» (обозначенного на карте буквами «М» и «Ж»- вспомнилась фраза из любимого фильма Гайдая).
Утром после завтрака Каримов напомнил об обязанностях медиков на сегодняшний день. Вся лечебная работа отодвигалась на второй план. Одни («счастливчики») будут нести дежурство у столовой при раздаче раствора, другие («несчастные») будут дежурить у туалетов. Прибытие комиссии ожидалось с минуты на минуту, поэтому начмед поторапливал докторов.
Невский и Кравченко направились к своим, рядом расположенным длинным сооружениям из глины и досок. Шли молча, покуривая. Каждый думал о своем. Остановились между «своих» туалетов, на «нейтральной полосе».