Серебряный остров

— Ну, скажи, скажи! — промямлил Цырен, уже поняв, что выдал себя и что из деда ничего больше не выжмешь.

— Сокровища Чингисхана, вот этого злого духа имя.

— Подумаешь, сокровища! Просто мне свой край хочется узнать.

— Если бы, внучек. Если бы! Я бы тогда тебе лучшим помощником был. Есть о чем порассказать, — Но ты решил деда побоку. Сам решил добывать клад. Вот и добывай. Да только помни: еще раз устроишь такую нервотрепку, как тогда с пещерой, — уж не выдержит твой дед.

Цырен умолк, начал было укладываться, но тут его осенило:

— А про нашу пещеру тоже знал?

— Знать-то знал, но сам, понятно, не видел.

— И что же, она тоже знаменитая «по другой статье»?

— Конечно.

— А что за «статья», не скажешь?

— Не скажу, внучек. До поры до времени, пока ума не наберешься. Чтобы «шайтана» твоего еще пуще не раздразнить. Одно скажу: про сокровища Чингисхана ничего не знаю. По мне, если и прятал их Чингисхан, то не на Байкале, на каком-то другом озере. Может, на Алтае, там пещеры познаменитее наших…

— А как же верблюды?

— Да никак! Ты что, видел их следы на песке? Легенда, не подтвержденная исследованиями, — только сказка. Понял?

Ночью Цырен, ворочаясь в постели, еще раз обдумал слова деда и утвердился, что дед намеренно оговаривает легенду. Намеренно, чтобы не — лез Цырен искать сокровища. Да и как не увериться, если в рассуждениях деда вопиющие противоречия? Цырен же прекрасно помнил: «Давно смыло время верблюжьи следы на берегах Байкала, но зоркому глазу много ли надо, чтобы восстановить след?» А в древних книгах своими глазами видел закладки: «Следы», «О пещерах». Следы кого? Да наверняка верблюдов, не случайно же дед про скорость караванов знает! «Древние книги полны отзвуков, и стоит нанести те отзвуки на карту…» Вот дед и нанес их на карту. Чего же ему не хватило, чтобы где-то рядом, возможно даже, на расстоянии дальних делян лекарственных трав, найти тайную пещеру? Явно же: «Этот отрезок берега наиболее вероятен, но там нет ни одной известной пещеры». «Этот отрезок» — без сомнения, наши места. Может, именно поэтому и поселился здесь дед? Действительно, в нашей округе нет больше пещер, кроме Пещеры Трех Робинзонов. Значит, все указывает на нее. И в рассуждениях, и на карте!

Конечно, первым увлечением деда были легенды.

Но почему легенды всегда оборачивались пещерами?

И почему он сам обследовал все известные ученым прибайкальские пещеры? «И здесь, внучек, две легенды сливаются». Да, не иначе! Это не два, это одно увлечение — поиск сокровищ Чингисхана!

И тогда совершенно очевидно, что кружками и крестиками помечены на карте именно пещеры. Кружками — известные науке и описанные в книгах и статьях, а крестиками — те двадцать неизвестных. Или наоборот. Это нетрудно установить по брошюре. Скорее всего, крестиками помечены все-таки неизвестные. Ну да, ну да, наша как раз неизвестная! Что же тогда означают вопросительные и восклицательные знаки? Да только одно: «!» — пещеры, обследованные дедом и отпавшие, а «?»— или не обследованные, или те, на которые еще осталась надежда. Кстати, поставлен ли вопрос возле Пещеры Трех Робинзонов?

Цырен уже готов был вскочить и посреди ночи бежать к Рудику, как вдруг пришла ему в голову отчетливая мысль. Ну. хорошо, допустим, воины Чингисхана сумели найти эту пещеру, расположенную на скале, и поднять туда сокровища. Можно даже допустить, что раньше у подножия стены проходила «узкая береговая полоса, по которой двигался караван. Что же значит тогда стрелка, показывающая путь от пещеры по суше? Уж не этим ли путем возвращался Чингис, ликвидировав с помощью верных стражников свое воинство и ненужных уже верблюдов? Возвращался… через отвесные скалы? На лошадях? Бессмысленно!

Однако эта маленькая неувязка не очень-то встревожила Цырена, Хотя, рассуждай он трезво, легко обнаружил бы противоречие, грозящее опрокинуть всю гипотезу.

Действительно, возвращайся Чингис водой или сушей, стрелок может быть только две. А коли их три… Значит, это не путь Чингисхана? Ерунда!

«Кажется, стрелка, ведущая через горы, пунктирная, а те две сплошные, — вспомнилось Цырену. — Стало быть, она не имеет никакого отношения к верблюдам, а скорее всего отражает какие-нибудь предположения деда. И доказывает, что из пещеры есть второй выход. Безусловно! Иначе первобытные не поселились бы в ней. Значит, надо искать выход в тайгу, и если он будет найден, можно не сомневаться — пещера та самая!»

Почему «та самая», он все же не сумел объяснить себе. Но уснул убежденным, что секрет карты наконец-то разгадан.

Назавтра чем свет Цырен стукнул в окно Рудика. Через минуту заветная восковка лежала на столе, а заспанный Рудик, все еще ничего не понимая, ошалело таращился на Цырена.

— Смотри сюда! И учись, как надо разгадывать карты…

В итоге тщательного анализа было установлено следующее. Первое. Карта отражает многолетние поиски дедом Константином Булуновичем пещеры Чингисхана. Второе. Кружочки — это пещеры, описанные в литературе (все они значились в книжке). Третье. Крестики — это пещеры, неизвестные науке (их на карте было девятнадцать). Четвертое. Восклицательные знаки означают, что Булунов-дед эти пещеры обследовал и что, стало быть, они уже не претендуют на звание Пещеры Чингисхана (таких на карте было тринадцать). Пятое. Пещеры, помеченные вопросом, дедом не исследованы и, стало быть, могут претендовать на звание Пещеры Чингисхана (таких было шесть, причем самый жирный вопрос стоял как раз у Пещеры Трех Робинзонов!). Шестое. Все три пути, ведущие к этой пещере, обозначены не пунктиром, а сплошной линией, что подтверждает наличие второго выхода из пещеры.

Неясными оставались сущие пустяки: обрывки пунктирных стрелок кое-где по берегам да три значка — квадратика. Может, в будущем и эти знаки удастся расшифровать. А пока важно, что карта заговорила. Да еще как заговорила! Прямиком указала: путь к сокровищам Чингисхана лежит через Пещеру Трех Робинзонов!

Наконец мать Рудика усадила исследователей нить чай. На столе красовался букет огненных жарков — первых истинно летних цветов Байкала.

— Лето! — вздохнул Цырен. — Вовремя же она заговорила. Теперь пора о лодке подумать. У кого бы одолжить лодку?

— Лодка не проблема. А что, Константин Булунович отпускает тебя?

— Сначала не хотел. Теперь вроде отпускает. Только не в этом дело… Боязно мне оставлять его, Рудик.

Костерок выхватывал из темноты круто нависший свод. Но теперь пещера не казалась такой уж угрюмой — или потому, что они вернулись по доброй воле и могли без нужды прожить здесь хоть десять дней, или потому, что под сводами звучал Валюхин смех, блестели в отсветах пламени ее глаза.

Цырен подкладывал в огонь под самый чайник ветку за веткой и рассуждал:

— Конечно, по закону четверть клада полагается нашедшему, но я не взял бы ни копейки. Подумаешь, деньги! На весь же мир прогремит: найдены сокровища Чингисхана! Легендарные! О которых столько спорили! И кто их нашел? Никому неведомые ученики из Горячих Ключей. А для себя… Оставил бы на память какой-нибудь черепок. Чтобы на старости лет вспомнить нашу пещеру, вот этот костер и вас всех. Ну и, конечно, книги — ценность. Мудрость веков, собранная в Отраре. А среди них есть, наверное, и медицинские. Будь моя воля, все их отдал бы деду. Хоть порадовать старика. И загладить свою вину. Что ни говори, это же он нашел клад…

— Погоди, еще никто не нашел, — по обыкновению уточнил Рудик.

— Считай, он у тебя в кармане! — с небрежностью победителя бросил Цырен. — Мы его открыли, как планету Плутон, на кончике пера. Высчитали теоретически. Приходи и бери.

Никто не стал возражать. В этой вековой темноте, в глубине скалы, вознёсенной высоко над Байкалом, да еще накануне дня, когда вот-вот распахнется перед ними некая таинственная дверь, не хотелось высказывать опасения, даже если они и были.

— А по-моему, лучшая награда — сам поиск, приключения, распутывание клубка загадок, — задумчиво сказал Санька.